Юрий Пашанин - Шарашкина контора. Сатирический детектив

«Мы за мир» белеет гордо
На обрывке кумача.
На столе слегка потёртый
Бюст из гипса Ильича.

В чём ещё колхоз их в силе,
Где в возможностях дыра,
Председатель дед Василий
Думу думает с утра:

«Хреновато, скажем прямо,
Стал наш выглядеть колхоз.
Где ни глянь, без стёкол рамы,
А в достатке лишь навоз.

Кровь из носу, в это лето
Покажу ударный труд.
Ведь лишат же партбилета,
Да и с должности попрут».

Заскрипели вдруг ступени,
В сенях грохнуло ведро.
С грязной рожей, с задом в пене
Завалился в дверь Петро.

Дед Василь себе подметил:
«С ним с войны мы кореша,
Потому вопрос тот с Петей
Мне и надобно решать».

«Добрый день! – Петро с порога. —
Со скотом у нас беда,
Ты ж, Василь Иваныч, рогом
Вновь упёрся в никуда.

Зоотехник Несюрдюков
Всех под нож пустил коров.
То ль он засланный, бандюка,
То ль башкою нездоров.

Я в правлении вот с Вами
С разговором на посту,
Но сказать нельзя словами,
Что творится за версту.

Раз мотив его неведом,
Всё прикиньте на ходу.
Я потом за Вами следом
С удовольствием пойду».

Дед Василь Петру: «Здорово!
Что за год такой дрянной?
Неужели впрямь коровы
Полегли все до одной?

Не иначе, для потехи
Прислан был овощевод.
Где должён быть зоотехник,
Несюрдюков третий год.

Вот же чёрт! Глядел как в воду.
Это ж просто смехота.
Ну, какой с овощевода
Зоотехник для скота?

Кто он есть? Одно названье.
Только щупать голубей.
У него ж образованья
Никакого, хоть убей.

Он однажды, Петь, всё утро,
В зад им тыча головой,
Средь коров сновал так шустро,
Ну, как будто меж ботвой.

Я был сам заинтригован,
Для чего как следопыт
Измерял длину рогов он
И периметры копыт?

Упекут его, братишка,
Кэ гэ бе или угро.
Ведь за это светит вышка.
То ж диверсия, Петро!

Весь мой план, подлец, нарушил!
Полетело всё к хренам.
Как спасать, скажи, Петруша,
Наши задницы-то нам?

Со двора доярки Анки,
Хоть и много в том возни,
Хорошо видны останки
Непредвиденной резни.

Как на скотный двор приду я,
Разберусь там со скотом,
И тебе рекомендую
Вникнуть в суть сего потом.

Ведь с тобой знаком давно я,
Выручал меня не раз,
И, я думаю, со мною
Ты поедешь и сейчас.

Самый умный человек ты.
Как я сам в то ни упрусь,
Столько много здесь объектов,
Без тебя не разберусь».

Ноги Петькины гудели,
Начал их Петро тереть:
«Ну, это на самом деле
Интересно посмотреть.

Хоть полны ещё Вы силы,
Но уже преклонных лет.
Я дождусь Вас, дед Василий,
И возглавлю сельсовет».

Под кривой телеги звуки
Показался скотный двор.
Там и ждал их Несюрдюков
И его тупой топор.

Он стоял в рубахе рваной,
Кровью вымазан на треть.

На него Василь Иваныч
Начал пристально смотреть

И сказал ему: «Так рьяно
Надо всем рубить дома.
Вы так сделали по плану
Или Вы сошли с ума?

Может, Вы хотели просто
Сдать скотину на мяса?
Отвечайте на вопросы,
А не ждите полчаса».

Петька тут же: «Дед Василий!
Вот и первый мой совет.
А жильё-то разучились
Люди, правда, делать, дед.

Топоры берут пусть в руки,
Замахнутся недуром
И затем как Несюрдюков
Рубят избы топором».

«Слышать твой совет приятно!
Но изба, Петро, не гроб —
Надо делать аккуратно,
Не разваливались чтоб.

Где же, батенька, Вы были?
Чем как он сошёл с ума,
Лучше б граждане рубили,
Ну, конечно же, дома.

Шириной шагов тринадцать
Чтоб стена была в избе.
Мне – четырнадцать. Пятнадцать
Ты руби, Петро, себе.

Отвлеклись мы что-то рано, —
Дед опять, – на этот спор.
Вы зачем же, как баранов,
Всю скотину под топор?

Понимаешь ты, зараза,
Что по сдаче в срок сметан
Мы теперь в два с лишним раза
Недовыполнили план?

Как сдавать мы будем масло?
Не осталось же ничё!
Вам подумать, друг мой ясный,
Хоть немножечко б ещё.

Придушил бы самолично,
Но посадят, мать ети!
Надо как-то мне логично
Всё наверх преподнести.

Зарубили? Скажут – «рано».
Им же жить ещё и жить.
Нам предписано по плану
Лет пятнадцать их доить».

Начал Петька: «Что все скисли?
Не настал наш судный час.
Само главное, я мыслю,
Всем не нервничать сейчас.

Объясним, что их утрата
Оттого, что на чуток
Был доильным аппаратам
Увеличен Анкой ток.

Порубили мы бурёнок.
А другого нет пути,
Чтоб к нормально усреднённым
Показателям прийти.

Может быть, таким обманом
И уладим мы дела?
Только б версию ту Анна
Всем и всякому плела.

Несюрдюкова вся каша,
А доярке слёзы лить,
Так что это теперь Ваше,
Как с Анютой разрулить.

Мясника же спрятать где-то,
От крови его отмыв.
Нужно быстро очень этот
Ликвидировать разрыв».

После этой перебранки,
Раз вокруг народа нет,
Дед Василь к доярке Анке
На короткий тет-а-тет:

«Вон как стадо поредело!
У меня к тебе вопрос —
Порадей, Анют, за дело,
То есть, значит, за колхоз.

Что скажу, верши как надо,
Издавай, где нужно, стон,
А колхоз тебе в награду
Даст за это патефон.

Ну, а хочешь – денег тыщу!
Помощь, Ань, твоя важна.
Нам с коровами кровища
В это лето не нужна.

На домашнем, Ань, аресте
Ты с недельку посиди
И припрячь подальше крестик
Свой куда-нибудь с груди.

На толчок не суйся даже.
А пока сидишь в избе,
Мы виновного отмажем
От УгРо и Ка Гэ Бе».

Не при городе, а тута,
А по правильному тут,
Через месяц над Анютой
Был товарищеский суд.

Хоть с конца и до начала
Не Анютина вина,
Как ей сказано, признала
В том вину свою она.

Суд в колхоза интересах
Дал по Анке резюме,
Что сидела под арестом,
Пусть хотя в своём доме,