Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– Слушай, Трешнев! – Ксению особенно возмутило, что академик-метр д’отель, как видно, намекал Вершунову на их роман, ничего подобного в действительности не предполагая. – У тебя есть какие-то границы пристойности?

– А чем тебе мною очерченная не понравилась? – искренне изумился тот.

Ну как с таким справляться?!

– А может, мне этот твой тёзка понравился! Может, это с ним я хочу… эти твои трали-вали закрутить?

– Ксюша, кому ты это говоришь? Литератору, может, даже писателю, то есть практическому психологу. Что я не видел, как тебя обрадовало это неожиданное знакомство?! И потом: ты что же, на молодёжь решила перекинуться?

– Как молодёжь?! – удивилась Ксения. – По виду этот Андрей Александрович – твой ровесник. Ну, чуть младше.

– Ему не больше тридцати пяти, – твёрдо заявил Трешнев. – Так что ты мне грубо льстишь.

– Нет, вправду я так подумала. Просто у него взгляд какой-то старый. Хотя и улыбается.

– Скажи ещё, что именно улыбка морщинит лицо! – Трешнев хмыкнул. – Может, это из-за бороды?

– Нет-нет, надо подумать, почему… Но чего мы стоим? У меня, между прочим, рабочий день.

И они двинулись наконец к выходу.

– Ну, ты думай, – сказал Трешнев, – но я-то знаю точно: там, где появляется Андрюша Вершунов, обязательно пахнет бабками. Или хорошими бабками. – Он с театральной галантностью открыл перед Ксенией дверь. – А ещё чаще – хорошими бабками при очень хорошем пиаре.

На том, кое-как почмокавшись с никуда не торопившимся Трешневым, Ксения рванула на работу.

Антонида Клавдиевна встретила её в глубокой задумчивости, но таковая не была связана с Ксеньиным нарушением трудовой дисциплины.

Оказывается, ей с утра оборвали телефон, уговаривая возглавить оргкомитет и жюри вновь задуманной национальной премии «Переходный возраст» для педагогов, работающих с трудными подростками.

– Идея хорошая, спору нет, – рассуждала шефесса, погружая Ксению в облако ароматного дыма свежераскуренного «Казбека». – Поощрение нужно не только смычку виртуоза и гениальному писателю, но и педагогу. Тем более что у премии, как мне сказали, будут очень серьёзные спонсоры, в частности, Фонд защиты детей от родителей… – Она взяла со стола листок, стала читать. – А ещё… Ассоциация толерантных мусульман, Братство православных предпринимателей, Всероссийское общество распространения игры в стоклеточные шашки… так… конгресс физической и правовой защиты общин нетрадиционной ориентации от неформальных объединений… нет, этих, наверное, пока преждевременно… да-а… Ведутся переговоры с израильской корпорацией по выращиванию авокадо. Они проявили к премии интерес и готовы поделиться собственным опытом перевоспитания трудных подростков в условиях кибуцев… В жюри уже согласились войти Авель Папахов, Гонорий Маркаров, Джамиль Хайдар и ведущий российско-восточнославянский ониролог Цимахвей Почаенков… Помните, приезжал к нам в позапрошлом году? Толкователь снов… А потом часа два свои стихи читал. Даже про фуршет забыл.

Ксения ошарашенно молчала. Только вырвалась – неизвестно даже, на какое время – из истории с литературно-премиальным убийством – и на тебе!

– Разумеется, от председательства в оргкомитете я пока отказалась… Впрочем, если вы захотите также принять участие в этом проекте, я могла бы предложить вас – как председатель жюри – например, ответственным секретарём премии и тогда возглавить оргкомитет. – Несмотря на то что Ксения была знакома со своей шефессой около двадцати лет, ещё с той первой курсовой, посвящённой преодолению симптомов экзистенциальной фрустрации у старших подростков, Антонида Клавдиевна обращалась к ней исключительно на «вы». – Ни к чему распылять управление! – разгорячалась Антонида. – Коль скоро спонсорством этой премии заинтересовался даже генеральный поставщик одежды и аксессуаров для маленьких декоративных собак в странах СНГ и АТЭС…

Ксения зажмурилась и потрясла головой, на миг представив, как широкую Антонидину грудь слюнявит пара шерстяных крошек, – кажется, это были чихуахуа, – в розовых комбинезонах и заколках с бриллиантовой крошкой, купленных в «Охотном ряду» на этаже «минус три».

– В этих условиях, – разгораясь, продолжала Антонида, – для нас самым главным будет создать высокую репутацию новой премии. Выбрать самых достойных лауреатов. Не знаю, на сколько меня ещё хватит, – Толь закурила новую «казбечину», – но есть искушение сделать ещё одно полезное дело.

– Как-то всё это неожиданно, – лепетала Ксения, думая о том, что недаром коллеги за глаза зовут Толь – «Пиковая Дама – туз номер три» (после первой, пушкинской и второй – Люси Улицкой, с которой Антонида водила дружбу со времён биофака МГУ). – У меня же докторская… годовой и перспективный план нашего сектора до 2020 года и ещё этот… президентский проект «Российская новая школа»… через день нужно сдать наши предложения… Это же куча бумаг…

О попытках счастья в личной жизни она даже не заикалась.

– Ну, разумеется, вы можете подумать, – согласилась Антонида Клавдиевна. – Во всяком случае, у вас ещё есть несколько часов.

Ксения, оторопев, раскрыла рот слишком широко и, хотя была пассивной курильщицей уже много лет, поперхнулась давно знакомым дымом.

– А что вы думали, – рассуждала корифей теоретико-педагогической мысли, – на это дело много желающих найдётся. Ведь у них в процессе подготовки к началу премиального процесса намечены командировки в Германию (вы же знаете, на моей исторической родине немало последователей Макаренко), в Ланкастер, Цюрих и, разумеется, в США (места командировок Антонида Клавдиевна называла, не заглядывая в свой листок) … Думаю, этим набором наши поездки не ограничатся. Словом, если вы делегируете мне свой голос, я, когда со мной вновь свяжутся организаторы, включу вас в премиальные структуры как свою ученицу. Ученицу, разумеется, в научном смысле слова.

Замечательная жизненная стезя – ученица! Вечная ученица! – злясь подумала Ксения, понимая, что всё равно «про» перевесят самые серьёзные «контра». И каким должно быть это «контра», чтобы она послала всю непрекращающуюся суету в её жизни на фиг?!

– Можно идти? – спросила Ксения. – Мне необходимо подготовить ответы на пришедшие вчера запросы…

– Сейчас пойдёте, голубушка, – Толь раздавила недокуренную папиросу в литой бронзовой пепельнице в виде половинки яичной скорлупы. Однако следующую папиросу, как обычно, не раскурила. – Присядьте на минуту. Я хотела посоветоваться с вами по весьма деликатному вопросу.

«Заболела? – мелькнуло в голове у Ксении. – Этого только не хватало!» Как настоящий учёный, она была консервативна, не стремилась к изменениям в рабочем распорядке и не грезила о замене хорошего на лучшее.