Сергей Протасов - Катастрофа

Второй раз живьем Герман видел Лидера нации в прошлом году, опять же на молодежном форуме. Теперь ему удалось подойти совсем близко, хотя и в толпе ребят. Молодежь, одетая в белые футболки с логотипом мероприятия, походила на огромную команду по регби, члены которой размножались делением прямо в процессе игры.

Группы юношей и девушек, подчиняясь внутренним законам хаоса, то разъединялись на малые подгруппы, то сливались в огромные сообщества, удваиваясь или утраиваясь в числе и вдруг уменьшаясь, постоянно кружа и сталкиваясь, напоминая кадры из фильма со сражением на Чудском озере. Эпицентры притяжения возникали там, где появлялись известные люди, раздавали еду или грамоты.

Уже повзрослевший Герман и похорошевшая Таня заранее четко вычислили, откуда появится Первое лицо, и не давали себя отжать с занятого места.

Они оказались буквально в метре от Лидера, даже попали в объективы телевидения, и их передали потом по центральному каналу. Герман жадно вглядывался в руководителя государства, пытаясь накрепко запомнить это лицо, каждую его черточку уловить неповторимость походки и осанки, увидеть в его глазах признаки исключительности, по которым Господь отбирает лучших.

Ему хотелось сохранить все увиденное в памяти, чтобы потом проанализировать и постараться повторить. Каких-то конкретных, анатомических особенностей не оказалось, но энергия, идущая от этого человека, его харизма и мудрость не оставляли сомнений в том, что перед тобой человек, управляющий огромной частью планеты Земля.

И все-таки это был не бог, но человек. Человек, вознесенный на самый верх то ли волею случая, то ли вознесшийся туда в результате сложной и жестокой дворцовой игры, а скорее всего – по велению времени, стечению обстоятельств и благодаря личным качествам. Нельзя сказать, что Герман разочаровался. Он и сам не знал, что же хочет увидеть, но рассчитывал разглядеть нечто такое, вроде сияния, что перевернет его представление о власти.

Чуда не случилось, но с тех пор он часто вспоминал эти несколько минут своей жизни. Представлял Лидера, вступал с ним в воображаемые диалоги, иногда моделировал с ним нестандартные ситуации. Даже писал странные стихи, отдаленно напоминавшие что-то из школьной программы. Стихи выходили дурно, но для лучшего понимания противоречивого характера нашего героя одно из стихотворений необходимо привести (орфография и пунктуация автора сохранены):

«О чем он думает, этот великий человек, наделенный безграничной властью над ста сорока шестью миллионами граждан, не считая миллионов бесправных приезжих с регистрацией и без? Как он меняется, когда снимает строгий костюм и остается один на один с собой и со своей совестью?» – размышлял в полудреме Герман, по своему обыкновению сидя на кухне перед компьютером, когда все давно спят. Сегодня ему смоделировался такой эпизод: вот Лидер поздней ночью ходит по дому, допустим, в майке и сатиновых трусах, как у Германа, подходит к холодильнику, открывает его. Желтый свет из чрева холодильника освещает лицо вождя. Он с отвращение достает открытый пакет с кефиром, делает несколько глотков, возвращает пакет на место и закрывает дверцу. Невыносимый груз ответственности давит на плечи, он садится на табуретку и закрывает глаза. «Что я делаю? – спрашивает он себя. – Зачем мне это? Работаю круглые сутки и все равно не успеваю. А сделано действительно много. Сегодня у границ полыхает справедливая освободительная война братского народа с самим собой, гибнут мирные люди, территория государства внезапно приросла исконной землей, внешние враги сбросили маски и забились в бессильной злобе, углеводородная игла больше не дает необходимого объема средств. Национальная волюта стремительно валится в бездну, не оставляя надежд на возвращение. Наступила эра предельной ясности, которая открывает новый путь. Никто не знает, куда этот путь ведет и какие жертвы придется принести на этом пути. Ванга обещала всемирное могущество России, Нострадамус тоже, кажется, что-то в этом роде записывал, схиархимандрит Иона говорил в том же духе…» Лидер прислушался к себе, изнутри организма слышались посторонние звуки, он отмахнулся и продолжил размышлять: «Главное – верить в себя и в страну, не отступать от своих интересов. Да, много трудностей, но и мой холодильник не ломится от икры, фуа-гра и устриц. И дело здесь не только в диете. Просто голода в стране нет. Это факт и безусловное достижение, такое же, как и мир при мультикультурности и многоконфессиональности. Но все-таки – правильно ли я распорядился отпущенной мне властью? Как потомки оценят мои решения и что считать результатами моей работы? В чьи руки перейдет этот сакральный руль? А ты бы как поступил, интересно знать? – внезапно Лидер открыл глаза и посмотрел на Германа. – Лично ты? Когда ты на вершине и любой твой приказ исполняется. Только представь – любой приказ исполняется, а результат не известен заранее, и ответственность только на тебе. Ты можешь повести страну налево, направо, в обход, залечь в окопах, заставить лебезить перед Западом или гордо отстаивать свои интересы и принципы. Единственное, чего ты не можешь, – не принимать решения. Что, страшно?» Герман не знал, что ответить Лидеру, и решил дальше не моделировать, от греха, а заняться шлифовкой выводов своей диссертации.