Эбигейл Джонсон - Девушка в бегах

– Прямо сейчас мы оба убегаем от одного и того же человека. И если ты хочешь, чтобы я хотя бы стала рассматривать версию, что моя мама виновна в смерти Дерека, то мне нужно, чтобы ты помог мне встретиться с дедушкой. Я нужна тебе, чтобы добраться до моей мамы и получить награду. Ты сам сказал, что на этот раз ты нашел ее только благодаря мне. Если это так, ты нужен мне так же сильно, как я тебе. И не отрицай. Ты можешь утверждать, что не хотел так поступать, но ответственность по-прежнему на тебе. Ты в этом замешан. И тебе от этого не убежать. Можешь быть трусом сколько угодно, но после того, как я поговорю с дедушкой.

Не сводя с меня глаз, он зло и насмешливо произносит что-то себе под нос.

Но больше не пытается уйти.

Ладно.

Я знаю, что мне нужно сделать. Найти своего дедушку и узнать, почему он так уверен, что мама невиновна.

У меня есть Малькольм, который не только точно знает, где он находится, но и сумеет пробраться мимо системы безопасности.

Это уже что-то. А прямо сейчас отправная точка, направление, в котором можно двигаться, – это все, что мне нужно. Я устала убегать от неизвестности.

Но как только Малькольм перестает пытаться уйти, с моим планом появляются новые проблемы.

Малькольм буквально не может идти. По крайней мере, идти быстро, и уж точно он не уйдет далеко. Кроме того, идти пешком к моему дедушке – который живет в Челтенхеме, Пенсильвания, – явно не вариант. Я не знаю, куда мама отвезла нас, но мы явно в ночи езды от дома.

– Коламбус, Огайо, – отвечает Малькольм, когда я спрашиваю.

Ладно.

Могло быть и хуже. Может, мы и оказались в двух штатах от нашего дома в Бриджтоне, Нью-Джерси, но всего в одном от моего дедушки.

И если мама могла проехать такое расстояние за одну ночь, то и я смогу.

Мне просто нужна машина.

Машины у меня нет. И у Малькольма тоже нет. Или есть, но не здесь и не сейчас. И у меня недостаточно денег. Мама оставила мне все деньги, что у нее были. У меня долларов двадцать, а у Малькольма нет даже тех пятидесяти, которые он упоминал в разговоре с менеджером, – о чем он почти радостно извещает меня, когда я спрашиваю.

У Эйдена есть потрепанный «Додж Рам», пикап, который, наверное, смог бы проехать прямо по лесу, который простирается у нас за спиной, снося все, что попадается на пути. Прямо сейчас Эйден думает, что я бросила его, игнорирую его, но он все равно ответит, если я позвоню. И он приедет. Даже если я скажу ему, что это опасно, он попытается помочь.

Потому что он хороший человек. И он беспокоится обо мне. Или беспокоился раньше. Может, сейчас он меня слегка ненавидит, но он все равно придет, если я попрошу о помощи.

И я слишком сильно за него переживаю, чтобы даже рассматривать этот вариант.

Мама думала, что спрятала меня в безопасном месте, в мотеле, но они нашли меня. Если эти люди нашли наш дом, они смогут найти и наших друзей. Пусть лучше друзья меня ненавидят, чем пострадают из-за меня.

– Нам просто нужно что-то заложить, – сказала я, потому что у меня всплыло смутное воспоминание о том, как мы проезжали мимо комиссионного магазина на пути сюда.

– Ага, и что именно? Мое окровавленное худи или твои драные джинсы?

– У тебя ничего нет?

Он поднимает бровь.

– Ты что, проглядела мои бриллианты, когда вчера меня обыскивала? У меня всегда есть немного с собой.

Он принимается хлопать по карманам, демонстративно нахмурившись.

У меня нет на это сил. Конечно, у него с собой нет ничего ценного. Ему заткнули рот, его связали, а потом он провел в багажнике столько же дней, сколько я проторчала в комнате мотеля.

– А как насчет этого? – Малькольм кивает на цепочку у меня на шее и на висящее на ней кольцо, спрятанное под рубашкой, в которое я непроизвольно вцепляюсь. Я крепче сжимаю пальцы.

– Нет.

– Что это?

– Это кольцо, с которым папа сделал предложение маме, и оно все равно поддельное, так что… – Возможно, оно поддельное в том смысле, что это просто бижутерия, но для меня оно дороже любого бриллианта.

– У меня не было времени искать информацию о нем, но ты говоришь, он умер? Есть какая-то вероятность, что твоя мама соврала и об этом?

Я качаю головой. Я была на похоронах. Они были скромные, на них пришло всего четверо, но я помню, как мне пришлось надеть колючие колготки, помню, что мама не плакала, пока мы не вернулись домой – я увидела, как она плачет, сидя на полу в кухне, над кольцом, которое я теперь сжимала в руках. Тогда мы плакали вместе.

Яркие воспоминания обрушились на меня, высасывая остатки энергии.

– Думаешь, эта часть сложная? Подожди, пока мы не проберемся в здание, где, гарантирую, уже все стены оклеены твоими портретами, – произносит Малькольм.

Каждая часть сложная. Каждая. Часть. Я на грани окончательного физического и нервного срыва. Страх – единственное, что движет моим телом, и мое сознание готово отпустить контроль. Я уже думаю о том, как легко было бы просто опуститься на землю, обхватить колени и вырубиться.

Но я не могу этого сделать. Пока не могу.

Я делаю глубокий вдох.

Деньги.

Машина.

Дедушка.

Ответы.

Мне просто нужно подумать. Я справлюсь. Я должна справиться. Малькольм откидывает капюшон назад, и мой взгляд цепляется за шнурок его капюшона.

Это может сработать.

Взявшись за один конец шнурка, я вытягиваю его. Он длинный, я смогла бы вытянуть руки в стороны, держа его за концы. Обернув его вокруг пальцев, делаю в середине скользящую петлю.

– Что ты делаешь?

– Добываю нам машину.

Меня никогда не переставало удивлять, как часто мама оставляла ключи в машине. После того как мама в третий раз час прождала слесаря, а затем внимательно наблюдала за тем, как он отпирает ее машину, она придумала несколько трюков и научила им меня. Потом мама несколько раз случайно – хотя теперь я подозреваю, что не так уж и случайно – оставляла ключи в машине и предоставляла мне выкручиваться.

Раньше я не пробовала провернуть этот конкретный трюк со шнурком от худи, но принцип тот же. Мне просто нужно найти старую машину с фиксатором замка у окна, просунуть петлю под край дверной рамы, а затем водить ее взад-вперед, пока петля не зацепится за выступающий штырек фиксатора. Тогда я потяну за оба конца шнурка, затяну петлю и дерну.

Легко.

Но я все равно не двигалась с места; я не могу поверить, что собираюсь украсть машину.

– Серьезно?

Я тут же перевожу взгляд с машин на парковке на Малькольма.

– У меня нет лучшей идеи и нет времени, чтобы ее придумать, так что да.

Тогда Малькольм, бормоча что-то себе под нос, внезапно снимает кроссовку.

И я тут же вижу, что он в нем прятал: толстую стопку купюр.