Джослин Джексон - Я иду искать

Я дошла до окна спальни. Я знала, где оно. На окнах не висело ни штор, ни занавесок. Свет не горел, но окно чуть заметно сияло.

Я прошла по тропинке мимо высоких азалий. Заглянула.

В спальне была Ру. И Лука. Он стоял к ней в профиль, и на нём были лишь пижамные штаны. Голая, бледная грудь блестела в слабом сиянии свечей. На Ру было надето ещё меньше — только бюстгальтер. Она положила руки ему на плечи, он — на её обнаженные бёдра. Она толкала его ниже и ниже, пока он не опустился перед ней на колени, потом обвила ногой его плечо, положила руку ему на голову, крепко прижала.

Я рванула прочь так резко, что кусты зашуршали, и рухнула на колени. Я всё видела. Я не могла сказать себе, что не видела ничего. В голове всплыли слова Ру. Мальчики чудесные, сказала она, когда я упрекнула её в ненависти к мужчинам. Вспомнила, как она трогала Оливера, поглаживала его грудку и бёдра, когда он проснулся и заплакал, и это его успокоило. Мне стало ещё противнее при мысли о том, что она касалась моего малыша. Я знаю, как их уложить , сказала она, и от этого воспоминания меня затошнило. Я не поняла её. Я совсем не поняла, в чём суть её игры.

— Вы здесь? — слишком громко спросила Фейт Уилер.

— Шшшш, — сказала я предобморочным шёпотом. — Они не спят. Они в доме. Я их вижу.

— Он в порядке? — теперь она тоже шептала. — Детектив Моррис вызывает подкрепление. Не спускайте с них глаз. Задержите их. Полиция приедет очень скоро.

Впервые с того момента, как я увидела фото Эзры и его матери, я задумалась, что меня ждёт. Ничего хорошего. Моя жизнь была кончена. Моё прошлое вот-вот должно было выплыть. Если Ру арестуют, всё, что ей останется — месть. Она не заставит себя ждать, и я не смогу защитить Шарлотту.

Но это было уже неважно. Этот мальчик… меня вновь затошнило. Я не могла думать ни о чём другом, кроме ребёнка, стоявшего перед ней на коленях. Его руки крепко сжимали её бёдра, впивались в кожу. Я должна была спасти мальчика от неё. Он должен был вернуться домой.

Я вновь заглянула в окно, желая удостовериться, что меня не слышали. Но они не слышали. В комнате чуть слышно играла музыка, гнусный, лишённый мелодичности джаз, заглушавший мои движения. Лука по-прежнему стоял перед ней на коленях. Я отшатнулась.

— Скоро? — спросила я. — Скоро они приедут?

— Не знаю. Надеюсь, скоро. Господи, с ним всё нормально?

— Да, — соврала я.

Ничего подобного. Его насиловали. Мальчика, которому было всего четырнадцать лет. Я стала свидетелем изнасилования. Может быть, пятнадцатого в его жизни, может быть, сотого. Это было неважно. Это происходило прямо сейчас. Пока сюда ехала полиция, женщина, трогавшая моего сына, насиловала ребёнка. Если бы какой-то мужчина делал такое с Мэдди, стала бы я ждать в кустах? Позволила бы я, чтобы это случилось ещё хотя бы раз, даже зная, что полиция скоро прибудет, даже зная, сколько раз это уже могло случиться?

Моё тело ответило на вопрос раньше, чем я.

— Я пока не могу говорить, — прошептала я в телефон.

— Подожди… — начала Фейт Уилер, но я сбросила звонок. Нажала на кнопку сбоку, убедилась, что поставила телефон на беззвучный режим. Спустя три секунды он зажужжал, и я сунула его в задний карман.

И вот я уже стояла у входной двери и изо всех сил в неё колотила. Плана у меня не было — только заставить её убрать руки подальше от этого мальчика. Остановить последнее изнасилование.

Я стучала и стучала, и когда никто не ответил, я развернулась и принялась бить в дверь ногой.

— Я знаю, что ты дома! — вопила я, снова и снова с грохотом пиная дверь. Наконец Ру её открыла. Я в очередной раз занесла ногу, так что не удержала равновесие. Её безукоризненное лицо было очень злым, с тела струился ослепительный шёлковый халат, который я уже видела. Лука, судя по всему, был в спальне. Ждал.

— Что? — спросила она холодно и резко.

— Шар наконец уснула, — сказала я, даже не представляя, что ещё ответить. — Нам надо поговорить.

Я вытянула листок из её пьесы и читала с него, пока меня тащили вперёд ярость и ужас. Она пыталась вытолкать меня, но я уверенно вломилась в её берлогу.

Она закрыла дверь и стояла у меня за спиной, держа руки в карманах, всем весом опираясь на одну ногу, делая вид, что полностью расслаблена. Ботокс помогал ей скрыть истинное выражение лица, но я видела, как она насторожена. Её глаза блестели, широко раскрытые, яркие.

— Торговаться будешь? — спросила она. — Не выйдет. Меньше чем на двести я не согласна.

Я шагнула к камину, туда, где на самой нижней полке лежали коробки с её игральными картами и маленькой метлой, подчищающей за ней мусор. Я не знала, что может случиться, но мне хотелось быть между ней и её играми. Между ней и пистолетом.

— Сто пятьдесят, — сказала я, просто чтобы что-то сказать.

Она смотрела мне в лицо, пытаясь просчитать мои действия. Телефон в кармане джинсов вновь зажужжал, и мы обе это услышали. Надо было потратить ещё десять секунд и отключить вибрацию.

— Лучше ответь, — сказала Ру, — может, это Шар.

— Сто пятьдесят, — настойчиво повторила я, не обращая на звук никакого внимания. Она смотрела на меня, пока телефон не замолчал. Спустя несколько секунд он зажужжал снова. Напряжение читалось во всём теле Ру, в посадке её плеч, наклоне головы.

— Зачем ты здесь? — спросила она.

— Чтобы поторговаться, — ответила я, с трудом дыша. Я не могла возобновить дыхание, и телефон не умолкал. Тогда она вынула руки из карманов, и я поняла, что сглупила. Она держала пистолет при себе. Он блестел в её бледной руке, чёрный и гладкий. Она взяла его, прежде чем открыть дверь. Я стояла между ней и пустой коробкой.

— Достань телефон. Брось вот сюда, — велела она.

Пистолет вырос с тех пор, как я видела его в последний раз. Тогда он казался таким маленьким и короткоствольным. Теперь, направленный на меня, стал огромным, почти заслоняющим лицо женщины, которая его держала. Я вынула телефон, опустилась на колени и сунула его под ковёр. Ру тоже встала на колени, вытащила его, выпрямилась, посмотрела на номер.

— Твою мать, — пробормотала она и выронила телефон, будто он жёг ей руку.

Или она знала этот номер наизусть, или ей хватило кода, чтобы догадаться. Она посмотрела на меня, её зрачки расширились, круглые, чёрные, жуткие, как дуло пистолета.

— Лука! — хрипло позвала она. Ответа не последовало. Может быть, он прятался в спальне, недоумевая, почему милая Чумачеха его подруги Мэдди, его учительница плавания, ломится к ним в дом среди ночи. Если он не знал, что я на крючке у Ру, то теперь, наверное, понял. А может быть, он был слишком занят мыслями о том, что знаю я.

— Лука! — вновь закричала Ру. — Иди сюда!

Он наконец появился. Стоял за углом и слушал, по-прежнему в одних пижамных штанах со спанчбобами, свисавших с узких бёдер. Он скрестил руки, прикрывая узкую, почти безволосую грудь. Я с трудом могла на него смотреть, а он был не в силах поднять на меня глаз. Его щёки горели ярко-красным.