Джослин Джексон - Я иду искать

Лавонда, оставшись одна, понемногу сдружилась с Лизой Фентон, влилась в нашу компанию. Выйдя из-под влияния Тейт, она оказалась очень милой. Забавной, остроумной, разделявшей мой вкус по части книг. Вдвоём мы даже уговорили Шарлотту в ноябре обсудить «Любовь гика» Кэтрин Данн. Надо было, наверное, для начала выбрать что-нибудь помягче, потому что в следующем месяце Шар запустила в нас Диккенсом. «Холодным домом», храни его Господь. Я прочитала все 928 страниц. Это было меньшее, что я могла сделать для Шарлотты.

Пришла весна, и сезон дайвинга вновь возобновился. Я учила детей и взрослых, находила время понырять и для удовольствия, особенно когда Мэдди закончила с психотерапией. В апреле мы решили пуститься в плавание на лодке капитана Джо, и когда она уже готова была отчаливать, Уинслоу вдруг предложил Большую Баржу.

— Я там не был… уже давно, — сказал он. Судя по всему, тоже старался держаться подальше. Глядя ему в глаза, я ответила:

— Да, было бы неплохо.

Все дайверы на борту посещали курсы продвинутых ныряльщиков, которые вела моя подруга Бев. Мы с Мэдди отошли чуть в сторону, пока все остальные, сбившись в стайку вокруг Бев, слушали её рассказ о том, какие навыки можно проверить на Большой Барже.

Мы с Мэдди напряжённо смотрели друг на друга. Когда под водой показался нос Большой Баржи, меня кольнуло что-то, похожее на тревожность. Не то чувство, которое я всегда испытывала под водой. Просто мне вспомнился Лука, то есть Эзра. Как он волновался, когда, погрузившись на глубину, увидел судно. Я задумалась, о чём сейчас думает Мэдди, но она опустила глаза, и я не видела, что выражает её взгляд.

Но, наверное, она тоже думала о нём. Они порой переписывались, но уже не так часто, как раньше. Она увлеклась тромбонистом из их ансамбля, и, судя по всему, взаимно.

Они с Лукой увиделись ещё один раз, чтобы попрощаться. Всего один раз, прежде чем мать забрала его домой. Дэвис нервничал, но я сказала ему — для Мэдди это важно. Нужно закрыть гештальт, сказала я, будто понимала значение этих слов.

Фейт Уилер заехала к нам по дороге в аэропорт. Пока взрослые ждали в гостиной, Лука и Мэдди пошли во двор. Я, обложившись диванными подушками, смотрела на них сквозь стеклянную дверь, Дэвис сидел рядом. Оливер спал наверху. У меня немного кружилась голова из-за обезболивающих.

Фейт сидела напротив нас и каждые несколько секунд посматривала на дверь, желая убедиться, что Лука — было так сложно называть его Эзрой! — по-прежнему сидел на качелях, где она могла его видеть. Мэдди сидела рядом. Погружённые в разговор, они переплели руки.

Утром он улетал в Сиэтл со своей матерью. Только с матерью. Его побег из дома стал последним аргументом, убедившим Фейт уйти от мужа, хирурга, чьи руки были совсем не такими бережными и нежными, как требовала его профессия. По вечерам, когда он возвращался домой и задвигал шторы, его жена и сын ощущали на себе, что могут сделать эти руки, бессчётное количество раз.

Фейт теперь жила у сестры, в маленьком домике на окраине города. Её бракоразводный процесс был в тысячу раз сложнее и неприятнее, чем Шарлоттин, но она надеялась — так будет лучше. Для неё и для сына.

Рози Энджер — так звали Ру в Сиэтле — жила в том же роскошном квартале, где располагался дом доктора Уилера. Эзре только исполнилось двенадцать, когда он впервые встретился с Ру, бродя от двери к двери и спрашивая, не нужно ли кому постричь газон. Ру его наняла.

Потом для него нашлась и другая работа: прополка, уборка бассейна, посадка цветов, стрижка изгородей. Спустя полгода мальчик торчал у неё все выходные напролёт. Лишь бы не оставаться дома, думала его мать. Поначалу.

Фейт несколько напрягал объем работ в доме мисс Энджер и то, какие огромные суммы она платила. Потом подарила мальчишке игровую приставку. Фейт решила зайти к ней и обсудить этот слишком дорогой подарок. Когда никто не ответил на звонок, она обошла дом и забрела в сад. Её сын лежал на шезлонге у бассейна рядом с Ру, и то, что он делал, никак не относилось к садовым работам.

Фейт в ужасе забрала сына домой, но побоялась рассказать мужу. Эзра умолял её ничего не делать, но она решила вызвать полицию, как только муж утром уйдёт на работу. Эзра написал Ру сообщение, и ночью они решили сбежать. И отправились той дорогой, которая в конце концов привела её ко мне.

Полиция пыталась проследить весь маршрут Ру. Я могла бы помочь им дополнить некоторые подробности, но я не стала. Я очень хорошо научилась молчать. Я практиковалась десятки лет.

Не знаю , отвечала я на большинство вопросов. Самая старая, самая любимая ложь.

Я стояла на своём: Ру выстрелила в меня, а потом, когда я отняла у неё пистолет, взялась за кочергу. Я боялась за свою жизнь, повторила я несколько раз. Я врала им, как всегда врала Ру — моё тело было расслаблено, взгляд сосредоточен.

Единственный выстрел пришёлся ей в центр груди. Иногда по ночам я слышала, как её лёгкое тело падает на грязный ковёр так быстро, будто оно лишено костей. Слышала короткий странный свист, похожий на шум ветра. Я наклонилась к ней, когда полиция уже ломилась в дверь, и её остекленевшие глаза посмотрели на меня — широко раскрытые, лишённые всякого выражения.

Знаешь что, Эми ? — спросила она, прежде чем я нажала на курок. Я так никогда и не узнала. И меня это устраивало.

Лука держался с полицией так же настороженно, как и я, может быть, даже осторожнее. Он не хотел рассказывать ни о чём — ни о своих отношениях с Ру, ни о том, как они пустились в бега, ни о том, чем она зарабатывала на жизнь. Я готова была поспорить, что мы стали самыми молчаливыми свидетелями в истории Пенсаколы, но, в конце концов, это не имело значения. Чем глубже полиция копалась в прошлом Ру, тем больше грязи обнаруживалось. Она очень, очень давно занималась своим бизнесом. Не удалось выяснить даже её настоящего имени, происхождения, точного возраста. Имя Рози Энджер было вымышленным, как и все остальные, какие я знала. Линии её жизни были очень, очень запутаны, и спустя несколько недель полиция решила, что не станет выдвигать против меня никаких обвинений. Я защищала свою жизнь, сказали они. Этот вариант мне подошёл.

— Как вы узнали? — спросила меня Фейт Уилер в тот день, когда привезла Эзру проститься с Мэдди. Её взгляд скользнул мимо меня в сад — она боялась, что сын вновь исчезнет из вида. Мэдди обнимала его за плечи, что-то рассказывала, глядя на него большими серьёзными глазами. Чувствуя, как напрягся Дэвис, я положила руку ему на бедро.

— Я ничего не знала. Просто почувствовала, — сказала я.

— Слава Богу, — ответила Фейт.

— Ты не должна была идти туда одна, — в тысячный раз повторил Дэвис. Вспоминая о той ночи, он всегда нервничал. Он сжал мою руку, переплёл наши пальцы. — Надо было позвонить мне.