Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

Пить хотелось ужасно, будто я вчера изрядно набралась. Я посмотрела на брошенную на столе пустую пластиковую бутылочку из-под воды и нахмурилась. Память подсказала, что Роберт начал отчаянно зевать, когда выпил бóльшую часть бутылки, я-то сделала всего пару глотков. Вспомнилась ехидная полуулыбка мадам Беттарид на фоне огней Карнакского храма, словно она была уверена, что я никуда не денусь! Ага, теперь понятно, откуда сны про древний Египет…

Я сжала кулаки, мне на нос упал луч солнца, защекотал и заставил сощуриться. И я поняла, что во всём этом есть и хорошая сторона: за окном брезжило утро, мы действительно выключились под воздействием какой-то дряни в воде, но нас никто так и не нашёл. Значит, Лембит был прав: ему можно верить, с ним я в безопасности! Напряжение отпустило, и голову перестало давить. Я опять обернулась на моего защитника, и меня накрыло чувством глубокой благодарности. Как редки на свете хорошие люди, но всё-таки они есть!

Как же я хочу пить!

Я приподнялась осторожно, глянула на часы в его телефоне. До будильника оставалось полчаса. Пусть ещё поспит.

Мысленно строя планы, как я напишу заявление и поставлю, наконец, на место негодяев, я подошла к зеркалу в душевой и обнаружила себя при полном гриме. Оттого и неприятно тянет кожу. Из-под крана текло что-то рыжеватое, а пить хотелось отчаянно. Наверняка есть диспенсер в холле этой забегаловки. Кажется, я его видела напротив ресепшена. Я решила сходить сама, Роберту пару стаканчиков принести. И от меня должна быть польза.

В таком виде в мусульманской стране выходить было нельзя, футболка почему-то оказалась под Лембитом, я подумала и стянула покрывало с кушетки — попросту застиранную оранжевую тряпку в синюю полосу. Закуталась в неё, как в платок, набросила на голову, плечи и вышла из номера.

Пару шагов до угла, повернула на ступеньки в холл, и вот он, диспенсер! Стоит в углу у окна среди горшков с пальмами, под разляписто разрисованной под Глаз Гора стеной, — у древних представителей этой страны было куда более тонкое понимание вкуса.

За стойкой зашевелился сонный парень, я улыбнулась ему и рванула к воде.

Прохладная! О, счастье!

Я выпила залпом один стакан, подставила второй, чуть ли не притопывая от нетерпения, чтобы струйка лилась побыстрее. У гостиницы остановилась полицейская машина. У меня отлегло на сердце: вот и каирцы подоспели! Даже немного раньше.

Стаканчик был почти наполнен. Трое дюжих полицейских с оружием вошли в крошечный холл. Они не заметили меня и направились к стойке. При виде их походки и лиц охотников внутри меня щёлкнуло затвором беспокойство. Прежде чем я успела понять разумом, отчего возникла тень предчувствия, я услышала своё имя в неразличимой речи на арабском:

— Дамира Сабиева?

Это не каирцы! — с внезапным ужасом осознала я. — Они бы спрашивали Лембита!

Внутри меня похолодело. Стоя спиной к мужчинам, которые продолжали переговариваться с администратором, я застыла со стаканчиком в руках, понимая, что могу выдать себя со всеми потрохами. Глухо ударило сердце, я отставила стаканчик и обеими руками натянула свой спонтанный платок.

— Салям алейкум, хадретек [30] Здравствуйте, госпожа — обращение к женщине в Египте. , — послышалось за спиной.

Склонив голову, как скромная мусульманка, я повернулась к ним полубоком, не поднимая глаз.

— Салям алейкум, — пробормотала я.

«Только бы у них не было моей фотографии!» — пробило пульсам по вискам.

В этот момент из-за угла в холле появился обеспокоенный, жутко мятый Роберт. Моё сердце снова ударило в груди глухим молоточком — из страха за него. И провалилось в желудок. Полицейский с мясистым носом и хищными глазами держал в руке фото.

— Madam Damira Sabieva? You go with us! — прозвучало на плохом английском, как приказ.

— No, — мотнула я головой.

Всё произошло слишком быстро. В руках второго полицейского блеснули наручники. С резкой фразой на английском и корочкой Интерпола в лицо пришедшим Роберт бросился ко мне, как баллистический снаряд. От волнения я ни слова не поняла из его речи. Полицейские напряглись на одно мгновение. Во второе на моих запястьях защёлкнулся метал. Смуглый громила в форме бесцеремонно развернул меня и потянул к выходу. Я услышала рык Лембита и удар. Ещё удар. Ещё! Кто-то рухнул на пол. Кадка с фикусом упала на пол, комья земли засыпали мне ноги. Обернуться не удалось. Боковым взглядом я лишь уловила распластанного на полу полицейского, Лембита над ним.

— Нет! Я не пойду! — закричала я.

Меня вытолкнули за дверь.

— Help! This is not police! Not real police! Call real [31] Помогите! Это не полиция! Не настоящая полиция! Звоните в настоящую! (англ.) !!! — проорала я, внезапно вспомнив нужные слова, чтобы услышал парень со стойки, люди у магазинчика, водитель такси, не решающийся выйти.

Я сопротивлялась, но громила впихнул меня на заднее сиденье авто.

— Help!!! They are gangsters! Criminals!!! [32] Помогите! Они бандиты! Преступники! (англ.) — кричала я во все лёгкие.

Посыпалось битое стекло. Лембит отшвырнул от двери полицейского и вырвался на улицу. За его спиной я увидела занесённую биту и окровавленный оскал мнимого служителя закона. Нет! Где же каирцы?!

Я набрала воздух в лёгкие, чтобы кричать громче, до последнего. На мой рот легла здоровенная рука с влажной тряпицей. Зажала. Больничный запах ударил в нос. Не дышать! Не дышать! Но воздух закончился. Вдох, и в голове помутилось.

Роберт…

Я вынырнула из муторного, ненормального сна, как из омута в прохладу. Взгляд на руки — наручников нет. Почему так качает? Что происходит?

Ничего не понимая, я подняла голову и обнаружила, что сижу, завалившись на надувную подушку, на сиденье автомобиля, а за стеклом простираются бескрайние желтовато-серые пески, волнами спускающиеся и вздымающиеся по сторонам. Над ними светило белое солнце.

— Утро доброе, Нефертити! — с ехидной усмешкой заявил кто-то рядом.

Я вскинула голову. Грузный, как тяжелоатлет, в рубашке навыпуск с закатанными до буйволиных локтей рукавами Макаров занимал вторую половину кожаного сиденья подле меня и разминал пальцы. На его бедре, на синей ткани джинсов лежали наручники, будто невзначай. Я инстинктивно потёрла запястья и, поёжившись, осмотрелась. Судя по вместительности и высоте салона, мы ехали во внедорожнике.

За рулём некто жилистый и худой, с навязанным по-египетски платком на голове, в мужской хламиде длиной до щиколоток — из тех, что носят местные. Возле него подтянутый темнокожий Пьер, водитель и телохранитель мадам. Он обернулся, скользнул по мне взглядом, бросил краткое «Бонжур» и вновь вернулся к рассматриванию символической дороги впереди.