Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

— Я люблю тебя, тоже люблю!

— Задушишь… — хрипло сказал Роберт.

Ойкнув, я распустила хватку и, подавшись назад, посмотрела на него растерянно.

— Прости.

— Ни за что!

Он улыбнулся светло. И мы рассмеялись.

Волшебство мгновения рассеялось, и Роберт сказал, поднимаясь:

— Сиди-не сиди, а утро близится. Надо посмотреть, что изменилось после обвала.

— Надеешься на тайный ход? — спросила я, вставая вслед за ним.

— На спецназ надейся, а сам себе помогай. В пирамиде Хеопса археологи обнаружили множество ходов и полостей, оставшихся от древней «системы безопасности». Так что у нас есть все шансы.

Я заметила жутко изодранную штанину с потёками крови.

— Ты поранился!

— Пройдёт. Ты ничего больше не замечала подозрительного, похожего на вход, выход или лаз?

— Нет.

Роберт покосился на саркофаг.

— Не нравится он мне.

— Он пуст, — ответила я. — Это кенотаф — саркофаг, в который никогда не клали тело.

И бросилась к оставленной им бутылке в надежде, что там будет хоть немного вина. Какой-никакой, а всё-таки спирт. С усилием оторвала полоску собственного подола и, промакнув в винных остатках, подошла к Роберту.

— Ты успела заглянуть внутрь саркофага? — нахмурился он.

— Нет. Просто знаю.

— Дедукция аксиом не терпит, — пробурчал он.

— Можно проверить. Но сначала я обработаю твою рану, — сказала я, приседая перед ним.

— Да это царапина…

— Стоп, — перебила я его. — Стой и свети! Не хватало ещё выжить в ловушках, обвале и под прицелом, чтобы кончиться от тысячелетнего столбняка.

Я решительно оторвала лохмотья штанины, поморщилась при виде раны.

— А ты не так проста, — заметил сверху Роберт.

— Лысая Нефертити, которая пережила охоту, ритуалы фанатиков, твою почти смерть и эту сумасшедшую ночь? Нет, я не проста! — заявила я.

И принялась промывать рану от пыли и грязи скудными остатками воды, а затем промакивать винным бинтом. Он втянул воздух сквозь зубы и отдёрнулся.

— Стой смирно, господин детектив! — строго сказала я.

— Стою. Хм, за это ты мне и нравишься.

— За то, что командую или за то, что сумасшедшая?

— Сложный выбор. Думаю, всё в комплекте.

— Я думала, любят ни за что, — заметила я, сосредоточенно отрывая от своей туники ещё полоску.

— Любят — да. Но для начала надо же за что-то зацепиться.

Я принялась перевязывать ему рану и пробормотала, словно незаинтересованно:

— И что же стало крючком?

— Даже не помню, что первое: или то, как ты чуть не перевернула на меня стол, когда я обвинил тебя в незаконной деятельности…

— В проституции, — рыкнула я и затянула рану потуже.

— Эй! Полегче!

— Или? — спросила я, продолжая возиться с его голенью.

— Или когда сказала, что ты самая красивая и потому всем нужна, а у меня глаза не в том месте. А они были как раз там, где надо.

— Я так не говорила! — Я сосредоточенно перевязывала его рану, на светлой ткани через каждый слой проступала кровь.

— Не буду спорить. Похоже, это опасно.

— Конечно, — косо ухмыльнулась я, завязывая, наконец, на два узла концы своеобразного бинта. — Ты лучше проявляй осторожность, а то вдруг в меня вселилась царица Нефертити? А она собственноручно побивала булавой врагов.

— Спасибо за предупреждение! Поищу булаву для группы фанатов на случай, если спецназ опоздает, — проговорил Роберт.

Взял светильник и, осторожно переступив на ступень, склонился над щелью в саркофаг. Сдвинул тяжёлую крышку, с опаской посматривая на потолок. Нет, хляби небесные не разверзлись. Заглянул внутрь.

— Правда, пустой. Даже мышь не сдохла.

Меня слегка передёрнуло, но я не показала этого и пошла подбирать парик. Теперь погребальная камера не вызывала ни страха, ни волнения. Казалось, я знаю каждую выбоинку в камне, трещину в углу, вид гранитного саркофага изнутри, словно я провела там не один час, не день и не месяц. Мне знакома эта надпись… Я провела ладонью по полу рядом с париком и ощутила кончиками пальцев бороздки и углубления иероглифов.

— Дамира! — вдруг окликнул Роберт, приближаясь с обеспокоенным видом. — Чёрт, я тормоз… Когда я тебя увидел после обвала на полу, тебя отбросило? Ты точно в порядке?

Я кивнула и надела парик.

— Блоки обрушились только в твою сторону. Не волнуйся, я просто не сразу проснулась от шёпота. Думала, мне показалось.

Я поправила на лбу диадему, закрепила. Без неё эта шапка из плетёных косичек с бусинами на концах непременно бы начала сползать. Жалкое зрелище.

— Ты спала? — в голосе Роберта напряжение усилилось, он положил руки на мои предплечья, заглянул в глаза. — И как ты чувствуешь себя теперь?

— Как видишь, жива.

— Я что, долго был в отключке?

— Достаточно. Главное, ты пришёл в себя.

Роберт нахмурился.

— Значит, с отравлением ещё одна ложная версия? Впрочем, и Слава Богу! Кстати, что ты сказала мне, когда я подошёл? И на каком языке, на узбекском?

— Видимо ещё не проснулась, во сне я тоже читала Книгу Мёртвых и Книгу Ритуалов.

— Тоже?

— Да, только в оригинале.

— Хм, немного не по себе от твоего спокойствия, — признался Роберт. — Но хорошо, что всё хорошо. Скажи, почему Беттарид сказала про шесть утра? Тоже сакральный смысл?

— Угу. Как говорится в 148-м изречении Книги Мёртвых, шестой час ночи — из смерти в свет дня. Почти как в Гоголевских сказках про крик петуха, любой Вий засыпает.

— И Ка?

— И Ка.

— Как любая помешанная на эзотерике, фанатичка боится духов. Тем более надо торопиться, — нахмурился Лембит. — Ты будь здесь.

— Здесь нет другого выхода! — крикнула я ему в спину.

Но упрямец уже перебирался через обрушенные блоки, подсвечивая себе светильником, словно мог что-то изменить. Очень хотелось поверить, что он может!

Время — хитрый обманщик, оно способно вытягивать жилы из минуты, делая её бесконечной, и в одно мгновение сжирать жадной пастью часы. Я не успела подняться над выбитыми в плите иероглифами и подумать, скрыт ли в них ещё один смысл, как тишина, разбавленная движениями Роберта, вдруг окрасилась звуками. Скрежет, шаги, голоса!

Слов было не разобрать, но по интонациям я поняла — сюда направлялись Макаров, Беттарид и кто-то ещё вместе с ними — тишина раздвоилась эхом и тревогой. Я затаилась в надежде на древние механизмы. Увы, стены не задрожали, механика не ожила.

— Роберт! — позвала я, задохнувшись от осознания: они идут убивать!

Он перелез ко мне обратно через блоки. Тоже услышал.

— Чёрт, разве уже шесть?!

— Это не спецназ, — сиплым от волнения голосом проговорила я.

Он нахмурился, прислушиваясь. Громко выдохнул в сердцах, взглянул виновато.

— Ты была права. В освободившийся после обвала ход разве что птица выпорхнет.