Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

Меня поразили улыбки вокруг — наконец, открытые, южные, искренние, почти детские даже у взрослых. Взгляды заинтересованные, сочувствующие, добрые, наивные, хитроватые — живые! Боже, от них стало возможно дышать, словно чёрный занавес сдёрнули, и за сценой оказалось настоящее… Всё настоящее! И вон тот ослик, и паренёк с невероятными связками бананов в прицепе грузовичка, и старик в белом балахоне и подобии тюрбана, совершенно уютно жующий нечто длинное и сушёное.

Отмершая от ужаса и близости смерти, от брызг крови в лицо и сумасшествия без границ, часть моей души шевельнулась, как больной после комы, и потеплела. И что-то внутри меня удивлялось каждому мгновению, с морганием запечатлённому, как кадры объективом. Я живу! Я живу! — говорило оно во мне и хотелось сесть на землю, покрытую скудными травинками, обнять её, расплакавшись, и так остаться. А говорить сил не было. Совсем.

Нас с Робертом разделили, напомнив, что мы в мусульманской стране. Осмотрели, пустили в душ, обследовали, обработали ссадины и царапины. А потом средством, которое принесла пухленькая смуглая медсестра в платке, удалось стереть несмываемый маркер. Почти весь. Кожа горела, там, где Катрин Бетарид тыкала меня пистолетом, расплывалось синюшное пятно, болел желудок, но едва я коснулась подушки, я выключилась, словно кто-то вырубил тумблер.

Пробуждение меня удивило адским голодом и стуком в дверь. С трудом вспомнив, где я, я накинула выданный платок и больничный халат, открыла. В палату вошла медсестра, за ней — долговязый курьер, везущий на тележке два громадных ящика, тщательно упакованные в жёлто-красные цвета бренда экспресс-доставки. У меня расширились глаза.

— Мисс Дамира Сабиева? — спросил курьер, переминаясь, и ткнул мне под нос формуляр, в котором я обнаружила то, что спала я почти сутки, а посылка была из Франции. И отправила её Арина Лавуазье. Кудряшка? Как она узнала?! Что там?!

Я поражённо расписалась и уставилась на желто-красный пластик, боясь к нему прикоснуться. Медсестра увела курьера, а я продолжала смотреть как зачарованная, на посылку, представляя чёрт знает что. Разозлилась и, махнув рукой, содрала упаковку к чертям. Это были два чемодана. Один мой, второй — новёхонький, фирменный, явно дорогой. На ручке — ключ и конверт. Сглотнув, я сорвала его и прочитала записку на русском:

«Мне очень жаль, Дамира».

Я села на кровать, понимая, что до сих пор опасаюсь чего-то. Арина — одна из фанатиков или в ней дрогнула совесть? Я боялась. Паранойя или вызвать полицию? Позвать Роберта?

Минут десять медитации на чемоданы, я выдохнула и открыла свой. Обнаружила свои вещи, сложенные с педантичной аккуратностью, а в кармане — мои записи, планшет, блокнот, тетрадь с французскими словами. Второй чемодан потребовал от меня ещё пары минут на решимость. Когда я всё же раскрыла его, то с облегчением выдохнула скопившееся напряжение — Арина упаковала сюда подарки, сделанные мне Финном в Галери ЛяФайетт: платья, безделушки, туфли… Так много всего!

Я поморщилась, но потом решила: к чёрту, не буду из-за вещей мучиться! Где мне искать здесь Финна, чтобы надеть ему на голову чемодан? Вещи не при чём, их просто сшили, просто продали, а я выбрала. Они мне в самом деле нравились. Будем считать их компенсацией за мои волосы.

И всё равно с неприятным чувством пришлось договариваться, прежде чем я склонилась над массой фирменных пакетов. Вытянула на свет шёлковый шарфик с яркими принтами, нежную блузку, сумочку, упакованную, как произведение искусства, раздвинула пакеты и на самом дне обнаружила запаянную в полиэтилен, обёрнутую в бумагу книгу. Сердце пропустило удар.

Почему-то представился тот антикварный фолиант с изображением тамплиеров и египетского саркофага. Стало трудно дышать. Я встала, выпила воды из бутылки. Подошла к окну, за которым резвилось вечернее солнце и дети на дорожке под пальмами. А потом вернулась к чемодану и медленно, кончиками пальцев, чуть морщась и ловя себя на страхе, расползающемся холодной струйкой между лопатками, распаковала пакет.

Это была не книга, тетрадь. Толстая, как ежедневник, объёмная, форматом А4. В кожаном переплёте, в золотым тиснением в виде глаза Гора, заключённого в треугольник. Со множеством закладок. Я затаила дыхание и раскрыла её наугад.

Нервным, кривоватым почерком по центру страницы было написано по-русски:

« Для чистоты эксперимента она ни о чём не должна догадываться. До самого конца. Это важно! Детали решают всё!!! »

Ниже дата: годом и тремя месяцами ранее. К следующей странице были с тщательностью коллажиста приклеены мои фотографии из Инстаграма.

С пересыхающими от волнения губами я пролистала тетрадь и поняла: это был дневник Катрин Беттарид!

« Значительно упрощает дело то, что большинство людей невнимательны и ограниченно воспринимают информацию, — читала я в дневнике Катрин Беттарид. — Их даже не требуется обманывать, они обманывают себя сами. Опытным путём я выяснила многократно: если среднестатистический человек слышит фразу, в которой есть хотя бы одно слово, способное подцепить его на страхи, похоть или суеверия, он не поймет остального. Включается эмоция, человек реагирует только на неё. Для некоторых экземпляров требуется чуть больше крючков или подцепить глубже. Это хороший инструмент для создания агитации и вовлечения нужных персонажей в процессы.

Распространение идей через сеть фанатов звёзд корпорации возможно с использованием специально подобранных визуальных эффектов. Его стоит начать как можно скорее.

Необходимо включить явные и скрытые магические символы в промоушн кампанию Ф. То что примелькается, вызывает привыкание. Через привыкание — принятие. Акцент ставлю на Ф., незрелые молодые женщины более прочих склонны к слепому обожанию и поклонению, а также к повторению за объектом. Мы постепенно изменим сознание «овец», остальное они сделают сами: вырастят потомство с новыми установками и ориентирами.

Следующий пункт — клип Ф. на заданную тему.

Ввести в сюжет ритуальные элементы и психологические крючки. Музыка к новой песне мне понравилась, но требует доработки… »

Стук в дверь заставил прерваться. На ломаном языке жестов круглолицая медсестра попросила меня одеться и собрать вещи. Через пять минут за мной пришли, а ещё через двадцать выписали: гематомы и царапины реанимации не требуют. С улыбками благотворителей медики выставили мне внушительный счёт, а я растерялась: ведь ни паспорта, ни кошелька при мне не было, хоть брендированными нарядами расплачивайся… К счастью, в холл вошёл Роберт и с ним пахнущий парфюмерной лавкой Халед аль-Хайкаль, следователь из каирского отделения.