Джейн Корри - Я отвернулась

— Что, уже наелись? — спрашивает Мэри-Лу так, словно я ее подвела.

— Простите, — говорю я. — Больше не лезет.

Тим наклоняется к моей тарелке и хватает мой стейк, даже не спросив, можно ли. Он заглатывает его так, как будто боится, что я вырву его обратно.

Что-то перекатывается у меня во рту. Я вытаскиваю зуб, который беспокоил меня в последнее время. Десна немного кровоточит, но не больно. Что же, не первая моя потеря и не последняя.

— Вот же несчастье. Тут поблизости есть дантист?

Я громко смеюсь.

— Что тут такого смешного? — спрашивает муж женщины.

— Мы годами не посещали дантиста, — поясняет Тим с набитым ртом.

— Это ужасно. — Мужчина смотрит на меня так, словно хочет сказать, что я плохая мать.

— Для этого нужно иметь постоянный адрес, не так ли? — продолжает Тим. Я бросаю на него взгляд: «Заткнись», но от еды, кажется, у него развязался язык. Я начинаю напевать от смущения.

— Не обращайте внимания на маму, — говорит Тим. — Она так делает, когда беспокоится.

Мэри-Лу понижает голос, говорит приглушенно:

— Дорогая, простите, что спрашиваю, но вам и вашему мальчику есть где сегодня переночевать?

— Конечно, мы как-нибудь… — начинаю я, но Тим перебивает:

— Мы сбежали от моего отца. Он часто бил нас, и мама сказала, что нужно уходить. Какое-то время мы жили в трейлере, но затем хозяин нас выгнал.

Этот парень умеет наплести. Весь фокус в том, чтобы смешивать правду с ложью. Всегда звучит лучше.

— Какой кошмар. — Лицо Дуга становится немного добрее. — И что вы собираетесь делать?

— Не знаю. Может, переночуем где-нибудь в поле.

Теперь Мэри-Лу с мужем отходят поговорить к стойке бара. Мне кажется, что она с ним спорит. Я делаю вид, что мне нужно в туалет, чтобы подслушать. Проходя мимо, улавливаю некоторые ее слова.

— Это могло случиться с кем угодно. Только подумай. Что, если бы на его месте оказался один из наших мальчиков? Разве ты не хотел бы, чтобы кто-то им помог?

Может, она даст нам немного денег. Вот было бы здорово!

Когда я возвращаюсь, они вновь сидят за столом.

— Послушайте! — говорит Мэри-Лу. Ее лицо сияет от удовольствия. — Мы поселились в отеле неподалеку и заплатим, чтобы вы остановились там же.

Тим вскидывается:

— Мы не такие!

— Ты о чем, дорогой? — Мэри-Лу кажется встревоженной.

— Все в порядке, — говорю я и успокаивающе кладу ему руку на плечо. Он ее скидывает. — Он просто испугался, что вы будете к нему приставать, — объясняю я.

Мэри-Лу и ее муж выглядят шокированными, словно им вдруг пообещали набить морду.

— Некоторые люди только притворяются добрыми, но им нужно кое-что другое, — бормочет Тим. У него отстраненный вид. Я вздрагиваю. И снова задумываюсь — через что же он прошел.

— Мы имели в виду, что снимем вам отдельный номер, — тихо говорит Мэри-Лу. — Чтобы вы смогли переночевать в тепле и сухости. Против этого ты ничего не имеешь? В отель пускают с собаками. Я видела там одну сегодня утром. Считай это еще одним подарком на день рождения.

— Ну ладно, — не сразу произносит Тим. Но теперь уже паникую я. Предположим, мы впустим в нашу жизнь этих благотворителей. Вдруг они надумают рассказать о нас полиции? Однако соблазн получить нормальную постель слишком велик… И возможно, если они действительно настолько нам сочувствуют, мы сможем получить от них что-то еще.

— Хорошо, — говорю я.

Это риск, на который стоит пойти.

13.10. 17 августа 1984 года

Мы все еще едем. В машине жарко и душно, хотя окна открыты. Пекло такое, что кожа потеет, а голова кружится. И хочется выместить на ком-то злость.

Майкл ерзает на заднем сиденье. Кажется, он думает, что это смешно — пинать меня. Не сильно, но достаточно, чтобы оставлять пыльные отметины на платье.

— Перестань, — говорю я, отодвигаясь так далеко, насколько позволяет пристегнутый ремень безопасности. В другое время я не обратила бы внимания, но сейчас хочу выглядеть хорошо ради Питера.

С тех пор как из его еженедельных писем я узнала, что он тоже придет на прием, — я считала дни до встречи. Другие девочки в школе будут ждать рассказов, как все прошло. Если мы не увидимся, придется придумывать, иначе они снова перестанут со мной дружить.

— Эй вы там, сзади, прекратите ссориться! — ворчит мачеха.

— Я тут ни при чем, — возражаю я. — Майкл пинал меня ногами.

— Я не пинал, — гундит он. — Я просто играл!

— Но… — заикаюсь было я.

— Я знала, что плохая идея — вернуть тебя домой на остаток каникул, — шипит Шейла. — Наверно, нам не стоит брать тебя во Францию на следующей неделе.

— Прошу, Элли, — говорит отец, глядя на меня в зеркало умоляющими глазами. — Давай просто спокойно доедем.

Это несправедливо. Я хочу, чтобы она просто исчезла. Убралась из нашей жизни. Навеки. И прямо сейчас какая-то часть меня желает, чтобы Майкл исчез вместе с ней.

Дни в Хайбридже сливались с ночами или, наоборот, ночи с днями? Я не могла сказать наверняка. Но когда однажды в сопровождении сотрудницы я вышла на то, что называлось «положенным утренним моционом», заметила, что иней исчез и в лесу, куда нас водили на прогулку, показались первоцветы. Это были любимые цветы моей мамы, наряду с незабудками. Мне нравилось гулять, потому что там не было ни тротуаров, ни трещин.

Иногда у нас случались «дни открытых дверей», когда родные могли нас навещать. Я всегда стояла под дверью своей комнаты, в надежде, что меня вызовут. Но отец так и не приехал. Что и неудивительно. (Тут, в тюрьме, у нас тоже бывают открытые семейные дни. И точно так же, как в Хайбридже, никто из моих «любимых» никогда не появляется.)

У Энжи, моей соседки по комнате, всегда бывали посетители. Однажды ночью она склонилась надо мной.

— Мой брат кое-что пронес, — прошептала она. — Он сказал, что это помогает забыться. — Она вложила мне в ладонь маленькую таблетку. — Держи. У меня еще есть. Это пилюли счастья.

Я не считала, что заслуживаю счастья, но все равно проглотила.

— Спасибо, — сказала я. Я по-прежнему не могла произнести больше одного слова за раз.

Сперва я лежала в темноте, ничего не чувствуя, но затем комната наполнилась красными, синими, желтыми и зелеными сполохами. Я ощутила легкость в голове и поняла, что танцую вокруг. Ничто больше не имело значения. И даже…

— Что тут происходит?

Будто сквозь туман я слышала голос. Я хотела сказать ему, чтобы он убирался прочь и не мешал мне веселиться. Я не ощущала такой легкости и беззаботности с тех пор, как была малым ребенком и мы вместе с мамой собирали цветы.

Затем я почувствовала, как чьи-то руки укладывают меня в постель. Когда я проснулась, Корнелиус сказал, что я не виновата. Энжи исчезла.