Джейн Корри - Я отвернулась

— Я тоже так хочу! — сказала я.

Я побывала еще на двух уроках, а потом стала заниматься мозаикой дома самостоятельно. Продав свою первую работу на ремесленной ярмарке, я почувствовала себя по-настоящему здорово. Такое случалось со мной нечасто. И я купила себе кружевной черный лифчик «пуш-ап», поднимающий грудь, подумав, что так больше понравлюсь Роджеру.

— Что это на тебе? — хохотнул муж, увидев меня в нем. — Выглядишь как стриптизерша.

Я ощутила себя грязной дешевкой. Я даже не могла сдать лифчик обратно, потому что уже отрезала этикетку. Так что я забросила его в дальний угол комода, где он и валялся как напоминание о моей глупости.

Конечно, забота о семье была моим основным делом. Я по-прежнему оставалась нервной матерью — например, накануне предстоящей поездки Люка на каноэ позвонила в его школу и сказала, что он не придет, потому что у него температура. Сын был в ярости. На самом деле я боялась, что с ним произойдет несчастный случай. Только мозаики помогали отвлечься.

Иногда мы всей семьей ездили отдыхать, и тогда казалось, что все у нас в порядке. Однажды мы отправились в графство Девон, где провели чудный пляжный отпуск в красивом приморском городке. Мы остановились в старинном отеле, который посещала королева Виктория, когда была ребенком. В один из дней, по предложению хозяев, мы посетили разрушенный замок неподалеку с необычным названием «Берри Помрой».

— Отличное приключение! — заметил Роджер, пока вез нас по такой узкой дороге, что ветви царапали окна автомобиля. Сзади доносились взволнованные восклицания детей. Он снял одну руку с руля и обнял меня. В ответ я благодарно сжала его ладонь.

— Но это же просто развалины! — разочарованно сказала Эми, когда перед нами показался высокий величественный замок.

Люк впечатлился больше, когда мы пересекли каменный двор и осмотрели пустые окна.

— Круто! Как вы думаете, здесь убивали людей?

Я внутренне содрогнулась. Любые упоминания крови, смерти или несчастных случаев по-прежнему нервировали меня.

Роджер полистал путеводитель.

— Здесь сказано, что это самый населенный приведениями замок Британии. Тут есть один призрак — Синяя Дама, — которую можно встретить ночью. Она убила своего ребенка. Вроде бы этот ребенок был от ее же собственного отца.

— Это отвратительно, папа!

Я развернулась.

— Мам, ты куда?

— В машину. Здесь слишком холодно.

Несмотря на теплый солнечный день, казалось, что мороз пробирает до костей.

— В те времена все было по-другому, правда? — сказал Роджер, когда они вслед за мной вышли к машине. — Как насчет мороженого?

— Отлично, — поспешно кивнула я. Все, что угодно, лишь бы снова сделать вид, что мы обычная семья. Без призраков в прошлом и измен в настоящем.

Годы летели.

— Спеши насладиться материнством, — говорили мне люди. — Дети быстро взрослеют.

Но так бывает не всегда, и я знала это слишком хорошо. Достаточно вспомнить, что случилось с Майклом.

Когда Эми пришла пора поступать в университет, у нас случился крупный скандал из-за одежды, которую она брала с собой. Я не могла признаться, что боюсь, как бы ее отъезд не изменил тщательно выстроенных отношений в семье, за сохранение которой я постоянно боролась. Позже в кухню, где я варила кофе, вошел Люк с вытянутым лицом. Он тяжело опустился за стол.

— Я понимаю, что ты будешь скучать по сестре, — сказала я. — Мы все будем.

— Дело не в этом, — пробормотал он.

Я придвинула стул и обняла сына за плечи. Хотя Люк стал выше меня, я все равно хотела его баюкать, как делала, когда он был маленьким мальчиком.

— Тогда в чем?

Он опустил глаза.

— Я не могу сказать.

— Если выговоришься, станет легче.

— Не хочу тебя расстраивать.

Противный холодок вновь побежал по моей спине.

— Просто скажи.

— Я слышал, как папа утром разговаривал по телефону, — произнес Люк, глядя в пол. — Он говорил кому-то, что очень соскучился.

У меня пересохло во рту.

— Может, он разговаривал с дедушкой.

У отца Роджера началась деменция, и он теперь жил в доме престарелых. Периоды просветления случались у него очень, очень редко.

— Он заметил меня и быстро положил трубку, — тихо продолжил Люк.

— Я уверена, что этому есть объяснение, — вполголоса сказала я. — А теперь давай-ка пойди и помоги сестре закончить сборы.

Поначалу я решила ничего не говорить. Не хотела, чтобы Эми уехала в университет на плохой ноте. Но вскоре после ее отъезда пришел счет за телефон. Обычно я оставляла их Роджеру. Однако в этот раз вскрыла. Один и тот же номер повторялся там снова и снова. Теперь, когда сын что-то заподозрил, все иначе. Я не собиралась молчать.

— Тебе даже не хватило порядочности названивать подружке из другого места! — крикнула я Роджеру, когда Люк ушел погулять с друзьями.

— Что за ерунду ты несешь, Элли?

Я помахала перед ним телефонным счетом с разговорами, которые обвела красным.

— Вот о чем! Можешь позвонить по этому номеру прямо сейчас!

Он помрачнел.

— Я не хочу этого делать.

— Потому что тогда я узнаю, что у тебя роман?

Я ожидала, что он придумает очередное объяснение. Но муж просто пожал плечами, как будто ему было все равно.

— Ну ладно. Я виноват. Это ничего для меня не значило. Такого больше не повторится.

Но конечно, это повторилось.

Как бы я ни старалась держать это в тайне от детей, они не были глупы. И не проявляли снисходительности.

— Как только получится, я уеду отсюда, — сказал мне Люк. — Может, переберусь в Австралию. Диплом можно получить и там. Ты можешь приехать и жить со мной, мама, если захочешь.

Эми иногда срывала гнев на мне. Когда на летних каникулах я не разрешила ей поехать в Ньюквей с друзьями из универа, опасаясь аварии, она накинулась на меня:

— Ты такая нудная! Неудивительно, что папа тебя больше не любит!

Ее обвинение словно ударило под дых. Однако я знала, что это неправда. Роджер по-своему любил меня. Он просто не мог устоять перед другими женщинами, поскольку нуждался в подтверждении своей неотразимости. Точно так же и я нуждалась в нем, чтобы притворяться перед всем миром хорошей женой и матерью.

Здесь, в тюрьме, тоже много притворства. Мы говорим, что скучаем по близким. Но правда в том, что многие из нас сидят за решеткой из-за них. И я не исключение.

Завтра Рождество. Это не имеет значения. Для бродяги все дни одинаковые. Дрожа, я сворачиваю спальный мешок и укладываю палатку. Каждой косточкой тела чувствую, как замерзла. Мне нужно поесть. Согреться. Я возвращаюсь в город и бреду, пока не нахожу пиццерию и не заглядываю в большой мусорный контейнер за ней. Сверху два пакета. Там целых четыре ломтика пиццы. Я быстро проглатываю их, пока никто не отнял.