Джейн Корри - Я отвернулась

— Но… ты помнишь, что случилось с папой?

Офицер объявляет, что у меня очередной посетитель. Видимо, я подписывала бумагу, что не против этого. Но я не помню. Сейчас все кажется нереальным, у меня кружится голова. Я до сих пор пытаюсь принять то, что сказал мне Люк. Часть меня испытывает такое облегчение, что я почти «плыву». Но остальная я потрясена до глубины души. В это невозможно поверить. Меня ведут в помещение для свиданий, которое напоминает школьный спортзал с решетками на окнах во всю стену. Офицеры зорко следят за происходящим, прохаживаясь между столов и стульев. Одна сторона — для нас. Другая — для посетителей. Там сидит и ждет меня женщина, которая была на слушании об освобождении под залог. Неужели это действительно дочь, о которой мне рассказывали?

Прекрасные темные кудри Эми мягко вьются по плечам. На ней кремовый жакет. Его вид пробуждает воспоминания о походе по магазинам. Кажется, мы покупали его вместе? До того, как Кэрол ворвалась в нашу жизнь и все разрушила?

— Как ты могла, мама? — начинает она.

— Прости, — выдавливаю я. — Прости меня.

Дочь заливается слезами. Ее горе разрывает мне сердце. Я подаюсь вперед, чтобы обнять ее, но она отталкивает меня. Каждая мать хочет утешить своего ребенка, независимо от того, сколько ему лет. Но я потеряла на это право.

Я оглядываюсь по сторонам. Это не личное свидание. Мы не единственные в зале, у кого столь же эмоциональная встреча.

— Я так скучаю по папе, — рыдает дочь.

— Я тоже…

— Не смей так говорить! — Эми бьет кулаком по столу между нами. — Ты убила его! И Джош тоже мог погибнуть по твоей небрежности! И это ты во всем виновата!

Разве я и так этого не знаю? Разве не говорю себе то же самое каждую секунду каждой минуты каждого часа с тех пор, как Люк сказал мне правду? С тех пор, как моя старая музыкальная шкатулка стала спусковым крючком для воспоминаний, зарытых в глубине сознания.

— Ты понятия не имеешь, каково нам было! — кричит Эми. — Как ты могла просто взять и бросить нас на четыре с половиной месяца?

Слез уже не видать, вместо них на лице дочери неприкрытый гнев.

— Мы даже не знали, жива ты или нет! И честно говоря, иногда мне хотелось, чтобы ты исчезла навсегда! Неужели ты совсем не чувствуешь себя виноватой?

— Конечно, чувствую… — Я поникаю головой, уперев лоб в сложенные ладони.

— Нам пришлось сказать Джошу, что его дедушка умер.

Страх пронзает меня, как стрела.

— А вы сказали, что…

Я не могу заставить себя закончить фразу, но она понимает, о чем я.

— Нет! — Эми смотрит на меня с отвращением во взгляде. — Я не говорила, что убийца — его бабушка.

— Спасибо… — всхлипываю я.

— Не надо. Я сделала это ради него. Не для тебя.

Она поднимается.

— Я совершила ошибку, приехав сюда. Меня тошнит от одного вида твоего лица. Ты не заслуживаешь быть матерью! Я ухожу.

Откровенно говоря, я ее не виню. Я бы тоже хотела сбежать от самой себя.

Так же, как, по их словам, поступила раньше.

14.15. 17 августа 1984 года

Голос Майкла звучит неподалеку от нас.

— Элли? Где вы? Я сдаюсь!

Питер отстраняется от меня:

— Наверно, тебе лучше выйти к нему.

— Нет! — говорю я в возбуждении, притягивая его к себе. — С ним все будет в порядке.

— Элли! — снова смутно слышу я голос брата. — Мне страшно!

Но я не могу прерваться.

Я не знаю, как долго это длится. Когда мы наконец расцепляемся, мои губы опухли и ноют от восхитительной боли. Голова идет кругом от счастья.

— Я люблю тебя, Элли, — говорит Питер.

У меня ёкает сердце. Такого я не ожидала! Но кажется, в ответ полагается сказать то же самое.

— Я тоже тебя люблю, — выдыхаю я.

Он наклоняется и срывает незабудку, растущую в роще. Вручает мне. Я прижимаю ее к груди, вспоминая, что это любимый полевой цветок мамы.

— Я буду хранить ее вечно, — шепчу я. — Спасибо!

И тут я вспоминаю. Майкл.

— Я иду тебя искать! — кричу я.

Тишина.

— Он уже сам искал нас раньше, — говорю я, начиная паниковать. — Ему надоело прятаться, потому что мы долго не показывались.

— Может, он снова решил спрятаться, — говорит Питер. — Как насчет дровяного сарая? Я ему сразу сказал, что это подходящее место.

Но его там нет.

И в огороде тоже нет. И в розарии. И за каждым из деревьев.

У меня холодеет в груди.

— Майкл! — кричу я. — Это не смешно! Где ты?

Удивительно, на что способен наш мозг, когда доведен до крайности. По мнению дамы-психолога, которая мной занимается, у меня «комплексное посттравматическое стрессовое расстройство вкупе с диссоциативной реакцией бегства и тревожностью». Вызванное, как она считает, видом красной футболки моего внука в пруду. Но я смотрю на это так — мой мозг был настолько напуган, что ему пришлось прятаться от самого себя.

Все, что я могу сказать, — я не знаю точно, когда перестала быть Элли и стала Джо. Сейчас я даже не помню жизни под личиной Джо. Но по камерам видеонаблюдения ясно видно, как я сажусь на автобус в Оксфорде и выхожу в Бристоле. Другие с разных точек показывают, как я иду по городскому району, известному под названием Стоукс-Крофт. У меня бритая голова и грязная одежда. Я вполне успешно и убедительно вписалась в шкуру другой женщины.

Мне говорят, что после ареста я не узнавала собственных детей. Насколько это ужасно?

Именно мой сын Люк помог мне прийти в себя. Он и его сильное сходство с Майклом. Сын вернул мне музыкальную шкатулку со всеми ее смыслами за все годы. Музыка, объяснили мне, это сильнейший спусковой крючок для воспоминаний. Полагаю, мой мозг наконец готов осознать, что я натворила.

— А ты что, одна из таких шизиков, да? — спрашивает соседка по камере.

Я пытаюсь объяснить, что не все так просто, но она не понимает. Как только женщины в тюрьме узнали, кто я такая, они стали называть меня «леди убийца» [16] Posh killer в оригинале, где слово posh имеет основные значения «шикарная», «роскошная», что в переводе привносит неверные смыслы, учитывая неброскую внешность и скромное поведение Элли. Речь о «непростой даме, из более высокого класса». . Я не хочу думать о втором слове — «убийца». Но ДНК-доказательства не оставляют места сомнениям, по словам Барбары — адвоката, которую Люк нанял вести мое дело.

Столь же неоспоримыми являются доказательства из камер наблюдения, которые Роджер установил в доме после серии краж со взломом в нашем районе. По моему настоянию, кстати. Какая насмешка судьбы! На записи отчетливо видно, как я душу мужа телефонным кабелем. Я отказывалась поверить, пока мне не разрешили посмотреть. Я сидела, зажав рот руками, шокированная так, что не передать словами. Неужели это действительно я? Как я могла сделать что-то настолько ужасное?