Люси Фоли - Список гостей

Оливия закрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Пожалуй, расставание было только началом, — говорит она.

Очередной гогот из соседней комнаты. Снова удары кулаками. Еще больше заплетающихся громких криков. В дверь что-то врезается, а потом через нее вываливается Ангус со спущенными штанами, из которых отвратительно торчит член.

— Простите, дамы, — говорит он с пьяной ухмылкой, — не обращайте на меня внимания.

— Да бога ради, — срываюсь я, — просто… отвалите и оставьте нас в покое!

Оливия смотрит на меня, явно впечатлившись, будто она не ожидала, что я на такое способна. Я тоже. Не знаю даже, откуда это взялось. Возможно, дело в водке.

— Знаешь что? — говорю я. — Здесь не очень-то удобно разговаривать.

Она кивает.

— Может, пойдем в пещеру?

— Ну… — я не планировала ночью бродить по острову. И уверена, это небезопасно, учитывая болота и все остальное.

— Забудь, — быстро добавляет Оливия. — Я понимаю. Просто — это так странно — но мне казалось, что там легче говорить.

И я вдруг снова чувствую это возбуждение. Странную радость от того, что нарушаю правила.

— Согласна, — говорю я. — Пойдем туда. И бутылку захвати.

Мы тайком выбираемся из «Каприза» через задний ход. Этот остров правда такой жуткий по ночам. Тут так тихо, не считая отдаленных звуков разбивающихся о скалы волн. Время от времени раздается странное гортанное карканье, от которого у меня на руках волосы встают дыбом. Наконец до меня доходит, что этот звук издает какая-то птица. Довольно большая, судя по громкости.

Пока мы идем дальше, в луче моего фонаря вырисовываются разрушенные дома. Темные зияющие окна похожи на пустые глазницы, и мне кажется, что оттуда кто-то может наблюдать за нами. Изнутри я тоже слышу разные звуки: шорохи, скрипы и царапанье. Скорее всего, крысы, но и это не слишком обнадеживающая мысль.

Я замечаю, как вокруг нас что-то движется, пока мы идем, — слишком быстро, чтобы разглядеть под слабым светом луны. Нечто пролетает так близко от моего лица, что я чувствую, как оно касается щеки. Я отпрыгиваю назад и поднимаю руку, чтобы отмахнуться. Летучая мышь? Это существо было слишком большим для насекомого.

Когда мы спускаемся в пещеру, на каменной стене появляется темная человеческая фигура. Я чуть не роняю от испуга бутылку, но через секунду осознаю, что это моя собственная тень.

На этом острове очень легко поверить в призраков.

Четверо друзей жениха организовали поисковый отряд. Они берут аптечку и большие факелы из кронштейнов у входа.

— Ладно, парни, — говорит Феми. — Все готовы?

В их приготовлениях было что-то лихорадочное, какая-то странная энергия, граничащая с неуместным восторгом. Они чувствовали себя, вероятно, разведчиками, готовящимися к заданию, или школьниками, которыми были когда-то, на какой-то полуночной вылазке.

Остальные гости собираются вокруг, молча наблюдая за приготовлениями, чувствуя облегчение, оттого что с них сняли ответственность, и теперь они могут спокойно остаться здесь, где светло и тепло.

Для тех, кто сидит в шатре и смотрит им вслед, они выглядят как средневековые деревенские жители во время охоты на ведьм: зажженные факелы, неукротимый пыл. Из-за ветра и темноты все кажется каким-то сюрреалистичным. И то жуткое, что ждало поисковую группу, приобретает оттенок сказочности. К тому же, трудно понять, чему верить, — можно ли вообще доверять словам истеричной девчонки. Некоторые все еще надеются, что это просто нелепое недоразумение.

Гости молча наблюдают, как маленькая группа марширует через колышущиеся створки входа в шатер и уходит в шумную ночь, в бурю, держа факелы высоко над головой.

В пещере был прилив, поэтому вода шумит у наших ног, черная, как чернила. Из-за этого кажется, что пространство стало меньше, будто у нас развилась клаустрофобия. Теперь нам с Ханной приходится сидеть ближе друг к другу, наши колени соприкасаются, а свеча, которую мы стащили из гостиной, стоит на камне в стеклянном подсвечнике.

Теперь я понимаю, почему эту пещеру называют шепчущей. Прилив сильно изменил акустику, и теперь наши голоса эхом отскакивают от стен, будто в тени кто-то стоит и повторяет каждое слово. Трудно поверить, что это не так. Я ловлю себя на мысли, что время от времени оборачиваюсь, желая убедиться, что мы действительно здесь одни.

В мягком свете свечи мне почти не видно Ханну. Но я слышу ее дыхание и парфюм.

Мы передаем друг другу бутылку водки. Я и так немного пьяна после обеда. Я не смогла много съесть, поэтому алкоголь сильно ударил в голову. Но мне нужно напиться сильнее, чтобы рассказать, настолько, чтобы мозг не мог остановить слова. Как иронично, учитывая, что мне так нужно было кому-нибудь об этом рассказать уже наконец, что порой мне казалось, слова польются безо всякого предупреждения. Но теперь, когда у меня появился настоящий шанс, я не могу пошевелить языком.

— Оливия, — первой нарушает тишину Ханна.

Пещера шепотом отвечает: Оливия, Оливия, Оливия .

— Боже, — говорит Ханна, — это эхо. Твой бывший… он с тобой что-то сделал? Моя знакомая… — она резко осекается, а потом продолжает: — У моей сестры Элис тоже был парень в университете. И он плохо отреагировал на их разрыв. Очень, очень плохо…

Я жду, пока Ханна скажет что-то еще, но она молчит. Вместо этого она берет у меня бутылку и делает большой глоток.

— Нет, дело совсем не в этом, — отвечаю я. — Да, Каллум правда был отстой. Он даже особо не скрывал, что сразу после разрыва стал встречаться с Элли. Но именно он меня бросил, так что все не так.

Теперь я хватаю бутылку и делаю глоток. Я чувствую на горлышке вкус ее помады.

— Все случилось на летних каникулах после окончания семестра. Я остановилась у Джулс в Ислингтоне, пока она была в командировке.

Я рассказываю свою историю темноте, а она шепотом повторяет мои слова. Я говорю Ханне, как мне было одиноко. Как я жила в большом городе, о чем всегда мечтала, но поняла, что мне не с кем это разделить. Как вечером в пятницу я ходила в магазин через пару кварталов от квартиры Джулс, чтобы купить чипсов, молока и хлопьев на завтрак, проходя мимо всех этих людей, стоящих у баров, которые пьют и смеются. Как я чувствовала себя последней неудачницей с рыжей сумкой для продуктов, которую ждет одинокий вечер с Netflix. Как именно в такие моменты я всегда вспоминала о Каллуме и думала, что бы мы сейчас делали вместе, и от этого мне становилось еще паршивее.

Я все еще не могу поверить, что рассказываю это практически незнакомому человеку. Но, пожалуй, в этом и суть. Может, из всех этих людей только ей я и могу рассказать, потому что она незнакомка. Водка, конечно, тоже помогает, как и кромешная тьма, из-за которой я почти не вижу лица Ханны. Но мне кажется, что я не смогу рассказать всего. Сама мысль об этом вызывает панику. Но, возможно, если я начну сначала и расскажу бо́льшую часть, мне хватит храбрости дойти до конца.