Люси Фоли - Список гостей

— Наверное, вы очень гордитесь, — предполагаю я.

— Гордимся? — он непонимающе хмурится. Он высокий и не наклоняется ко мне, поэтому приходится слегка вытягивать шею, чтобы заглянуть ему в лицо. Может быть, все дело в длинной крючковатой форме его носа, но мне кажется, будто он смотрит на меня свысока. В животе немного сводит, напоминая то чувство, когда меня отчитывали учителя в школе.

— Ну да, — взволнованно отвечаю я. Не думала, что придется объясняться. — В основном, пожалуй, из-за свадьбы, но еще из-за «Дожить до утра».

— М-м-м, — кажется, он обдумывает мой ответ. — Но это же не профессия , правда ведь?

— Ну… наверное, не в традиционном представлении…

— Он никогда не был прилежным учеником. Знаете, Уилл несколько раз попадал в передряги, но все говорили, что он смышленый мальчик. Ему удалось поступить в довольно хороший университет. Мог бы заняться политикой или юриспруденцией. Может быть, и не вращался в высоких кругах, но хотя бы в вполне респектабельных.

Господи боже. Теперь я вспомнила, что отец Уилла — директор школы. Такое ощущение, будто он говорит просто о каком-то ученике, а не о родном сыне. Никогда не думала, что почувствую жалость к Уиллу, которому и так все легко достается в жизни, — но сейчас именно такой момент.

— У вас есть дети? — спрашивает он меня. — Сыновья?

— Да, Бен, ему…

— Вам стоит задуматься о «Тревельян». Я знаю, что наши методы могут считать немного… суровыми, но мы многих непутевых мальчишек превратили в порядочных мужчин.

Мысль о том, чтобы отдать Бена в лапы этого черствого человека, наполняет меня ужасом. Я хочу сказать ему, что даже если бы могла себе это позволить и даже если бы Бен был подходящего возраста, я бы ни за что не отправила своего сына в заведение, которым управляет такой человек. Но я вежливо улыбаюсь и извиняюсь. Если родители Уилла здесь, должно быть, фотосессия уже закончилась. И если так, то почему Чарли не пришел за мной? Я оглядываю толпу и наконец замечаю его в компании с друзьями жениха и другими парнями. Я чувствую укол гнева и иду к нему так быстро, как только могу на каблуках.

— Чарли, — говорю я, пытаясь скрыть свое недовольство. — Боже, такое ощущение, что тебя не было несколько часов. У меня состоялся такой странный разговор…

— Привет, Хан, — отвечает он как-то отстраненно. Судя по каким-то неуловимым изменениям в его лице, чуть косящем взгляде, я уверена, что он уже выпил. В одной руке у него полный бокал шампанского, но вряд ли он первый. Я напоминаю себе, что он всегда держит себя в руках, что он знает свой предел. Он уже взрослый.

— А, — добавляет он, — кстати, можешь уже снять эту штуку с головы.

Это он про шляпку. Я чувствую, как мои щеки горят, когда снимаю ее. Он меня стесняется?

Один из мужчин, с которым говорил Чарли, подходит и хлопает его по плечу.

— Так это твоя дама, Чарли?

— Да, — отвечает мой муж. — Рори, это моя жена Ханна. Ханна, это Рори. Он был на мальчишнике.

— Приятно познакомиться, Ханна, — улыбается Рори, сверкая зубами. Они все такие обаятельные , эти мужчины из частных школ. Я вспоминаю друзей жениха у часовни: «Могу я вам предложить программку? Дать вам лепестки роз?» Ну прямо сама любезность. Но я видела, какими они вчера были. С ними надо держать ухо востро.

— Ханна, — говорит Рори, — думаю, мне стоит извиниться за то, в каком состоянии мы отправили вашего мужа после мальчишника. Но это же было весело, да, Чарли? Ты везде оказался последним, и все такое.

Я не совсем понимаю, о чем он говорит. Наблюдаю за Чарли. И вижу, как это происходит, как меняется выражение лица моего мужа. Он напряжен, губы сжались в тонкую линию, эти же перемены я наблюдала и тогда, когда забирала его из аэропорта после тех выходных.

— И что же вы там устроили? — спрашиваю я Рори, сохраняя игривый тон. — Чарли наотрез отказывается рассказывать.

Рори, кажется, вздохнул с облегчением.

— Молодец, — говорит он, снова хлопая Чарли по плечу. — То, что произошло на мальчишнике, остается на мальчишнике, и все такое. — Он подмигивает мне. — Во всяком случае, все мы повеселились. Мальчики всегда будут мальчиками.

— Чарли? — спрашиваю я, когда Рори уходит, и мы остаемся наедине. — Ты пил?

— Только чуть-чуть, — отвечает он. Похоже , язык у него пока не заплетается. — Ну, знаешь, чтобы расслабиться. Хан, — твердо говорит он, — от парочки бокалов я с ума не сойду.

— И… — я думаю о том, в каком состоянии он прибыл в аэропорт, с пустыми глазами и шокированным видом, — что же случилось на мальчишнике? О чем он говорил?

— О боже, — Чарли проводит рукой по волосам, трет лицо. — Не знаю, почему меня это так задело. Ну… наверное, потому что я не один из них. Но все равно, это было просто ужасно.

— Чарли, — говорю я, чувствуя, как беспокойство сворачивается у меня в животе. — Что они сделали?

А потом мой муж поворачивается ко мне и шипит сквозь зубы, и этот мерзкий след чего-то — кого-то — закрадывается в его слова:

— Твою мать, я не хочу об этом говорить, Ханна.

Вот оно. Боже мой. Чарли все-таки пил.

Покончив с одним бокалом шампанского, я сразу беру у проходящей мимо официантки следующий. Его я тоже быстро прикончу, может, хоть тогда почувствую себя… не знаю даже, собой. Этим утром, наблюдая за празднеством, за всем, чего добился Уилл… я чувствовал себя так погано. Я не в восторге от этого. И мне за это, конечно же, стыдно. Уилл — мой лучший друг. И было бы здорово просто радоваться его счастью. Но присутствие парней все как-то испортило. Как будто над Уиллом ничего не тяготеет, не тянет на дно. А я же всегда чувствовал, будто не заслуживаю счастья.

В толпе за часовней так много знакомых лиц: парни с мальчишника и другие, которых там не было, но мы все вместе учились.

— Ты тут один, Джонно? — интересуются они.

И:

— Попытаешься сегодня охмурить какую-нибудь красотку?

— Может быть, — отвечаю я. — Может быть.

Они даже поспорили, с кем я могу провести ночь. Но вскоре переключились на разговоры о работе, о домах. Делятся мнениями и опытом. Обсуждают какого-то последнего политического деятеля, который выставил себя на посмешище — или которая. Я мало что могу добавить, потому что не могу уловить имя, а даже если бы и смог, то все равно, наверное, не узнал бы. И вот я стою здесь, чувствуя себя идиотом, словно мне здесь не место. Да так было всегда.

У всех теперь высокооплачиваемая работа. Даже у тех, кто никогда не блистал умом. И все выглядят совсем не так, как в школе. Неудивительно, учитывая, что мы выпустились почти двадцать лет назад. Но ощущения совсем другие. По крайней мере, у меня. Не сейчас, стоя здесь, на этом месте, глядя на каждое лицо. И неважно, сколько прошло времени и что вместо шевелюр теперь блесят лысины, блондины превратились в брюнетов, а вместо очков теперь линзы. Я помню их всех.