Люси Фоли - Список гостей

И даже сейчас, несмотря на то что я был сплошным гребаным разочарованием, мои родители все еще хранят школьную фотографию на почетном месте над камином в гостиной. Я никогда не видел на ней ни пылинки. Они так гордятся этим снимком. Посмотрите на нашего мальчика в этой шикарной школе. Он один из них. Все ученики собрались на площадке перед главным зданием, с другой стороны — лишь скалы. Мы все взгромоздились на одну из тех вылизанных до блеска скамеек, волосы расчесаны на прямой пробор, а на лицах — широкие, глупые ухмылки: «Улыбайтесь на камеру, мальчики!»

Я и сейчас им всем улыбаюсь, как на той фотографии. Интересно, смотрят ли они на меня тайком и думают ли все о том же? Джонно: бездельник. Неудачник. Вечный клоун, но не более того. И вырос именно таким, как все и предполагали. Ну что ж, а здесь они неправы. Ведь я могу рассказать про свой бизнес с виски, так ведь?

— Джонно, дружище. Сколько лет, сколько зим. — Грег Гастингс — третий ряд, второй слева. Его мама была ужасно сексуальной, и он явно пошел в нее.

— Да уж, Джонно, только ты мог забыть костюм. — Майлз Лок — пятый ряд, где-то в середине. Ужасно умный, но никогда не заострял на этом внимание, поэтому его и не трогали.

— Ну, хотя бы кольца не забыл! А жаль, это было бы эпично . — Джереми Свифт — в самом конце справа, наверху. На спор проглотил монетку в пятьдесят пенсов, и его пришлось везти в больницу.

— Джонно, приятель! Знаешь, должен сказать, я все еще отхожу после того мальчишника. Ты неплохо меня развел. Боже, и тот бедный мужик! Вот его мы и правда развели. Он же здесь, да? — Кертис Лов — четвертый ряд, пятый справа. Почти что стал профессиональным теннисистом, но в итоге работает бухгалтером.

Видите? И меня еще зовут тупым. Но память у меня хорошая, просто выборочно.

Но на этом фото есть одно лицо, на которое я просто не могу смотреть. Первый ряд, где самые маленькие стоят с правого края. Одиночка , мелкий пацан, который боготворил Уилла и делал все, чтобы ему угодить. Все, что мы просили. Крал для нас из кухни булочки с маслом, смывал грязь с кроссовок для регби, убирал в комнатах. Все то, что нам на самом деле было не нужно или то, что мы могли сделать сами. Но нас развлекало придумывать ему новые задания.

Мы требовали все больше и больше. Однажды мы сказали ему залезть на крышу школы и ухать, как сова, и он это сделал. А в другой раз мы заставили его включить все пожарные сирены. Было так сложно остановиться, избежать соблазна проверить, как далеко он готов зайти. Иногда мы рылись в его вещах, ели конфеты, которые ему присылала мама, или делали вид, что кайфуем от фотографии его сексуальной старшей сестры на пляже. А еще мы находили письма, которые он писал, чтобы потом отправить домой, и читали их вслух плаксивым голосом: «Я так сильно по вам скучаю» . Иногда мы даже его били. Например, если он плохо мыл наши кроссовки — ну, по нашему мнению , потому что он всегда довольно хорошо справлялся. Я заставлял его стоять, а сам бил по заднице шипованной стороной ботинка для «стимула». Так мы проверяли, что нам сойдет с рук. А он позволял нам творить все что угодно.

Я хватаю еще один бокал и выпиваю залпом. Этот наконец-то дает нужный эффект; я чувствую, как теряю связь с реальностью. Направляюсь к компании старых школьных друзей. Хочу всем рассказать про свое производство виски. Где-то на полчаса или около того. Чтобы они, наконец, поняли, что я не хуже остальных. Но разговор уже перетек в другое русло, и я не знаю, как повернуть его, куда хочется мне.

Кто-то сильно тычет меня в плечо. Я оборачиваюсь и оказываюсь с ним лицом к лицу: мистер Слейтер. Отец Уилла, но в первую очередь — директор школы «Тревельян».

— Джонатан Бриггс, — протягивает он. — Ты нисколько не изменился.

И это не комплимент. Вот черт, я надеялся, что не пересекусь с ним. Его вид всегда вызывает у меня одно чувство. Можно было бы подумать, что с возрастом это пройдет. Но нет, я до смерти напуган, как в детстве. Забавно, учитывая, что именно он спас мою задницу.

— Здравствуйте, сэр, — говорю я. Такое чувство, что язык прирос к небу. — В смысле, мистер Слейтер.

Кажется, «сэр» ему нравится больше. Я оглядываюсь. Круг людей, где я стоял, теперь замкнулся так, что мы стоим за его пределами: только он и я. Сбежать невозможно.

Он оглядывает меня с ног до головы.

— Я смотрю, ты одет все так же необычно. Как в школе, когда поначалу ты ходил в пиджаке, который был тебе велик, а потом стал мал.

Да, потому что родители могли себе позволить только один.

— И все еще ошиваешься вокруг моего сына, — продолжает он. Я ему никогда не нравился. Хотя ему никто не нравится, даже родной сын.

— Да, — отвечаю я. — Мы лучшие друзья.

— Так вот кто вы? А я всегда думал, что ты просто выполняешь грязную работу. Как тогда, когда ты вломился в мой кабинет и украл экзаменационные задания.

На одно мгновение все вокруг замирает. Я так удивлен, что не могу вымолвить ни слова.

— Да, — невозмутимо продолжает мистер Слейтер. — Я знаю. Думаешь, тебе все сошло с рук, потому что об этом смолчали? Если бы я об этом доложил, то навлек бы на школу позор, как и на себя самого.

— Нет, — отвечаю я. — Понятия не имею, о чем вы.

Но на самом деле думаю: «Да вы и половины не знаете. А может, и знаете. Тогда ваше умение держать лицо намного лучше, чем я предполагал».

После этого мне удается сбежать. Я хочу еще выпить. Что-нибудь покрепче. Рядом с шатром установлен бар. Алкоголь там так и льется. Люди просят по два, по три напитка, притворяясь, что отнесут друзьям и партнерам, но на самом деле я вижу, как они выпивают все сами, когда отходят подальше. Такими темпами вечеринка выйдет из-под контроля, особенно с тем, что принес Питер Рамзи. Когда я беру бокал виски — моего виски, — то замечаю, как дрожит моя рука.

Потом через толпу я вижу какого-то знакомого мужика. Он смотрит на меня, нахмурившись. Но он не из «Тревельян». И в любом случае, ему около пятидесяти — слишком много, чтобы быть на той фотографии. И поначалу это меня раздражает, потому что я никак не могу понять, откуда его знаю.

У него слишком модная хипстерская стрижка, хотя он седой, с залысиной на макушке и носит костюм с кроссовками. Он выглядит так, будто вышел из какого-то дурацкого офиса в Сохо и не совсем понимает, как оказался здесь, в глуши, на каком-то непонятном острове.

В течение нескольких минут я не имею ни малейшего понятия, где мог встретить кого-то вроде него. И потом мне кажется, что мы узнали друг друга одновременно. Черт. Это продюсер «Дожить до утра». У него какое-то французское, новомодное имя. Пирс . Точно.

Он идет ко мне.

— Джонно! — приветствует он меня. — Рад снова тебя видеть.