Люси Фоли - Список гостей

— Это лучшее решение, — сказала она мне. — Правда, Ливви, дорогая. Я родила как раз в твоем возрасте. Мне казалось, что у меня нет выбора. Моя жизнь, моя карьера только начиналась. И это все испортило.

Да уж, Джулс бы это понравилось. Я слышала однажды, как они спорили, и Джулс кричала: «Ты никогда меня не хотела! Я знаю, что была твоей самой большой ошибкой…»

У меня тоже не было выбора. Но мне было бы намного проще, если бы он ответил, если бы сказал, что понимает, что тоже так считает. Просто одна фраза — этого бы хватило.

— Он просто сволочь, — сказала мне мама, — раз оставил тебя одну разбираться со всем этим.

— Мам, — сказала я ей — на тот случай, если она случайно нарвется на Каллума и загонит ему гневную тираду, — он не знает. Я не хочу, чтобы он знал.

Не знаю, почему не сказала маме, что Каллум не виноват. Мама совсем не ханжа и не стала бы меня осуждать за интрижку со Стивеном. Но, наверное, я бы чувствовала себя намного хуже, снова пережила бы этот отказ.

Я помню все о той поездке из клиники. Помню, как мама казалась непохожей на себя, я никогда раньше не видела ее такой. Ее руки вцепились в руль так сильно, что кожа побелела. Она все ругалась себе под нос. И она вела машину даже хуже, чем обычно.

Когда мы вернулись домой, она велела мне лечь на диван, принесла печенье, заварила чай и накрыла меня пледом, хотя было и так тепло. Потом она села рядом со мной со своей чашкой чая, хотя мне кажется, я никогда не видела, чтобы она вообще пила чай. Но на самом деле она его и не пила, а просто сидела, сжав кружку так же крепко, как и руль.

— Я могу его убить, — сказала она снова. И ее голос был таким другим; тихий и грубый. — Он должен был быть сегодня с тобой, — продолжала она тем же странным голосом. — Наверное, хорошо, что я не знаю его полного имени. Что бы я с ним сделала, если бы знала.

Я смотрю на волны. Наверное, в море мне станет легче. И внезапно мне кажется, что только это может сработать. Оно выглядит таким чистым, красивым и безупречным, словно внутри него находится драгоценный камень. Я встаю и стряхиваю песок с платья. Черт… на ветру холодно. Но, вообще-то, это приятный холод, а не так, как в часовне. Сейчас будто все плохие мысли выветриваются из головы.

Я оставляю туфли на мокром песке. Я даже не потрудилась снять платье. Вхожу в воду, и она на десять градусов холоднее воздуха, настолько ледяная, что мое дыхание учащается и я могу глотать воздух только маленькими порциями. Чувствую боль от пореза на ноге, когда туда попадает соль. Я иду все глубже, вода доходит мне до груди, потом до плеч, и теперь я действительно не могу нормально дышать, как будто на мне корсет. Кажется, будто крошечные фейерверки взрываются в моей голове и на поверхности моей кожи; все плохие мысли становятся слабее, так что теперь они воспринимаются легче.

Я ухожу с головой под воду, трясу ей, чтобы отогнать дурные мысли. Набегает волна, и вода наполняет мой рот. Она такая соленая, но, отплевываясь, я только ее глотаю и не могу дышать, и еще больше воды попадает мне в нос, и каждый раз, когда я открываю рот, чтобы глотнуть воздуха, вместо этого приходит только вода, большими солеными глотками. Я чувствую движение волн под ногами, и мне кажется, что они тянут меня куда-то, пытаясь унести с собой. Как будто мое тело знает что-то, чего не знаю я, потому что оно борется за меня, руки и ноги бьются сами собой. Интересно, как-то так тонут люди? А потом я спрашиваю себя, не тону ли я сама .

Мы с Уиллом отделились от гостей из-за фотосессии у скал. Ветер определенно стал сильнее. Причем это случилось, как только мы вышли из укрытия часовни, и брошенное конфетти уносило в море, прежде чем оно смогло нас коснуться. Слава богу, я решила распустить волосы, так что прическу мне уже не испортить. Я чувствую, как они развеваются у меня за спиной, а шлейф юбки вздымается. Фотограф в восторге.

— Еще и с этой диадемой вы похожи на древнюю гэльскую королеву, и какой цвет волос! — кричит он.

Уилл усмехается.

— Моя гэльская королева, — одними губами произносит он. Я улыбаюсь в ответ. Мой муж.

Когда фотограф просит нас поцеловаться, отбросив стеснение, я целую Уилла, он отвечает не менее страстно. Тогда фотограф — несколько смущенный — говорит, что эти фотографии получатся немного «пикантными» для публики.

Теперь мы вернулись к гостям. Лица, которые поворачиваются к нам, когда мы заходим в шатер, уже раскраснелись от тепла и выпивки. Стоя перед ними, я чувствую себя странно обнаженной, будто они смогут увидеть на моем лице пережитый мной стресс. Я пытаюсь напомнить себе о том, как приятно собрать вместе друзей и близких, которые и сами явно наслаждаются вечеринкой. Это работает: я организовала праздник, который люди будут помнить, говорить о нем, пытаться повторить — и, вероятно, безуспешно.

На горизонте зловеще сгущаются темные тучи. Женщины прижимают шляпы к головам, а юбки — к бедрам с тихими восторженными вскриками. Я чувствую, как ветер треплет и мой наряд, вздымая тяжелую шелковую юбку платья, будто она на самом деле легкая, как платок, свистит сквозь металлические спицы короны, словно хочет сорвать ее с моей головы и вышвырнуть в море.

Я бросаю взгляд на Уилла, чтобы проверить, заметил ли он. Он окружен толпой гостей и как всегда очарователен. Но я чувствую, что его мысли витают где-то еще. Он все время рассеянно оглядывается через плечо на родственников и друзей, которые подходят нас поприветствовать, как будто ищет кого-то или что-то.

— В чем дело? — спрашиваю я и беру его за руку. Теперь она кажется другой, чужой, с этим простым золотым ободком.

— Там случайно не Пирс стоит? — говорит Уилл. — Разговаривает с Джонно?

Я следую за его взглядом. И там действительно стоит Пирс Уайтли, продюсер «Дожить до утра», с заинтересованно склоненной головой, пока он слушает то, что говорит ему Джонно.

— Да, — отвечаю я, — это он. А что случилось?

Ведь что-то случилось, я в этом уверена — это ясно по хмурому выражению лица Уилла. Это выражение на нем редко можно заметить — эдакое слегка тревожное волнение.

— Ничего, в основном, — говорит он. — Я… просто это немного нелепая ситуация. Ведь Джонно отказали в съемках. И если честно, не знаю, кому там сейчас больше неловко. Пожалуй, мне надо спасти одного из них.

— Они взрослые люди, — заверяю его я. — Уверена, они справятся сами.

Уилл, кажется, меня не слышал. Он отпустил мою руку и уже пробирается по траве к Джонно, вежливо, но решительно расталкивая гостей, которые оборачиваются, чтобы поприветствовать его.

Это очень на него не похоже. Я, недоумевая, смотрю ему вслед. Казалось, что напряжение ослабнет после церемонии — после того, как мы произнесли самые важные клятвы. Но оно все еще со мной, сидит глубоко внутри, как тошнота. Такое ощущение, что меня преследует что-то зловещее, оно ускользает из моего поля зрения, поэтому я никак не могу это разглядеть. Но это же безумие. «Мне просто нужно немного побыть одной, — решаю я, — подальше от суеты».