Люси Фоли - Список гостей

— Ты же не захочешь разрушить жизнь своей сестры? — спрашивает Уилл. — Ты не сможешь так с ней поступить.

Это правда. Хотя иногда мне и кажется, что я ее ненавижу, но на самом деле я очень ее люблю. Она всегда будет моей старшей сестрой, а эта история навсегда разрушит наши отношения.

Он так уверен в своей правоте. Моя собственная правда ничего не значит. И, пожалуй, он был прав, когда сказал, что никому не врал. Он просто не сказал правду. Я больше не в состоянии сдерживать свой гнев, эту яркую пылающую внутри меня энергию. Я чувствую, как она ускользает, оставляя вместо себя кое-что похуже. Неизъяснимую пустоту.

И вдруг я вспоминаю Джулс, улыбку, озарившую ее лицо, когда она стояла рядом с Уиллом в часовне, не имея ни малейшего понятия о том, кто он на самом деле. Джулс никому не позволяла обдурить себя… но он смог. И я злюсь за нее так, как никогда не злилась за себя.

— Я сохранила твои сообщения, — говорю я ему. — И могу ей их показать.

Это мое последнее слово, мой единственный рычаг власти. Я поднимаю телефон, чтобы подчеркнуть свою угрозу. Я должна была это предвидеть. Но он говорил так тихо, так нежно, что почему-то я не подумала. Уилл резко выбрасывает руку и хватает меня за запястье в воздухе. Потом перехватывает и другое запястье. И одним быстрым движением забирает телефон. Прежде чем я успеваю сообразить, что он делает, Уилл с силой швыряет телефон в темную воду. Он издает крошечное «плюх!», когда падает в море.

— Они сохранились в облаке… — говорю я, хотя понятия не имею, правда ли это.

— Да неужели? — оскаливается он. — Намерена портить людям жизнь, Оливия? Потому что тогда тебе стоит узнать, что у меня есть несколько твоих фотографий…

— Хватит! — обрываю его я. Сама мысль о том, что Джулс — хоть кто-то — увидит меня в таком виде…

Мне было так неловко, когда он меня снимал. Но он так умело об этом просил, рассказывал, как сексуально я выгляжу в этот момент, как сильно это его заводит. И я боялась, что если откажусь, то буду выглядеть ханжой, ребенком. А его на снимках не было — ни лица, ни голоса. Я понимаю, что он может заявить, что я сама их ему прислала, что сама их сделала. Он может все отрицать.

Теперь его лицо оказывается в какой-то паре сантиметров от моего. На мгновение мне кажется, что он сейчас меня поцелует. И хотя я ненавижу себя за это, крошечная часть меня этого хочет. Хочет его . И меня от этого тошнит.

Уилл все еще держит меня за запястье. Мне больно. Я издаю тонкий звук и пытаюсь вырваться, но он только крепче сжимает, пальцы впиваются в мою плоть. Он сильный, намного сильнее меня. Я поняла это раньше, когда он вынес меня из воды, похожий на супергероя, играя роль для гостей. Я думаю о своем маленьком лезвии, но оно осталось в моей сумочке где-то в шатре.

Уилл дергает меня вперед, и я запутываюсь в собственных ногах. Одна туфля остается на земле. Только теперь я понимаю, что до края обрыва не так уж далеко. И он тянет меня к нему. Отсюда видно море, блестящее и черное в лунном свете. Но… он ведь этого не сделает, правда?

Мужчины уставились на искареженную золотую корону в руке Феми. Она казалась настолько неуместной там, где они ее нашли — на черной земле, посреди шторма, — что всем потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, где они ее видели прежде.

— Это корона Джулс, — говорит Ангус.

— Черт, — отвечает Феми. — Точно она.

Каждый из них думает, какую силу надо было приложить, чтобы металл так сплющился.

— А вы видели ее лицо? — спрашивает Ангус. — Джулс? До того, как разрезали торт? Она выглядела… ужасно злой. Ну, мне так показалось. Или… возможно, ужасно напуганной.

— А кто-нибудь видел ее в шатре? — спрашивает Феми. — После того, как погас свет?

Ангус вздрогнул.

— Но ты же не думаешь… в смысле, вряд ли с ней могло случиться что-то плохое?

— Твою мать, — шипит Дункан.

— Я этого и не говорил, — отвечает Феми. — Я только спросил… кто-то ее там видел?

Следует длинная пауза.

— Не помню…

— Нет, Дунк. Я тоже не видел.

Они вглядываются в темноту, напрягая зрение, чтобы уловить любое движение; навострив уши, чтобы уловить любой звук; и внезапно у них перехватывает дыхание.

— О боже. Смотрите, там еще что-то есть.

Ангус наклоняется, чтобы поднять это. Все видят, как дрожит его рука, когда он подносит его к свету, но на этот раз над ним никто не смеется. Теперь страшно всем.

Это туфля. Одна, шелковая, бледно-серая, с украшенной драгоценными камнями пряжкой.

Этот парень, Луис, очень хорошо танцует. Музыканты доводят гостей до исступления, заставляя нас теснее прижиматься друг к другу, пока вокруг все кружатся. И я задумываюсь о том, каким чертовски напряженным и одиноким был мой день. В основном в этом виноват Чарли. Но сейчас я не хочу о нем думать. Я слишком зла на него, слишком расстроена. Кроме того, когда я в последний раз отдавалась музыке… когда в последний раз вот так просто танцевала? Когда в последний раз чувствовала себя такой желанной и чертовски сексуальной? Кажется, за все эти годы я потеряла частичку себя. Так что следующие несколько часов я буду наслаждаться ее возвращением. Поднимаю руки над головой. Трясу волосами, чувствую, как они касаются обнаженной кожи моих плеч. И понимаю, что Луис за мной наблюдает. Покачиваю бедрами в такт музыке. Я всегда хорошо танцевала — сказываются подростковые годы практики в манчестерских клубах под последние хиты с Ибицы. Я уже и забыла, что тогда прихожу в гармонию со своим телом, насколько это меня возбуждает. И я вижу, что прекрасно выгляжу, по одобрительному выражению лица Луиса, его глаза оставляют мои только для того, чтобы путешествовать вниз по всему моему телу, когда я двигаюсь.

Музыка замедляется. Луис притягивает меня к себе. Его руки на моей талии, и я чувствую биение его сердца через рубашку, тепло его груди под тканью. Запах его кожи. Его губы в нескольких сантиметрах от моих. И тогда я понимаю, что теперь наши тела соприкасаются, что он возбужден и прижимается ко мне.

Тогда я отстраняюсь, чтобы между нами образовалась хотя бы пара сантиметров. Мне нужно привести мысли в порядок.

— Знаешь что, — говорю я, а в голосе слышится дрожь, — пожалуй, я пойду выпью.

— Конечно, — соглашается он. — Хорошая мысль!

Я не хотела, чтобы он шел со мной. Я вдруг чувствую, что мне нужно побыть одной, но в то же время у меня нет сил объяснять. Поэтому мы вместе направляемся к бару.

— Откуда ты знаешь Уилла? — перекрикиваю я музыку.

— Что? — он подходит ближе, чтобы расслышать, его ухо касается моих губ.

Я повторяю вопрос.

— Ты тоже учился в «Тревельян»? — спрашиваю я.