Люси Фоли - Список гостей

С предельной осторожностью мы с официантами отнесли торт в центр шатра. Совсем скоро сюда позовут гостей — посмотреть, как жених и невеста отрезают первый кусок. Это кажется таким же таинством, как и церемония в часовне.

Фредди выходит из кухни с ножом в руке. Он смотрит на меня и хмурится.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он, пристально меня разглядывая.

— Да, в полном, — отвечаю я. Наверное, на моем лице читается напряжение прошедшего дня. — Просто чувствую себя немного разбитой.

Фредди понимающе кивает.

— Ну, — говорит он. — Совсем скоро все закончится.

Он передает мне нож, чтобы я положила его рядом с тортом. Он прекрасен, тонкая работа: длинное лезвие и изящная перламутровая ручка.

— Скажи им, чтобы были очень осторожны. Можно порезаться от малейшего прикосновения. Невеста специально попросила его заточить — очень странно, ведь таким ножом только мясо резать. Для него бисквит будет как топленое масло.

Разговор Оливии и Уилла у обрыва: я слышала все. По крайней мере, достаточно, чтобы понять в чем дело. Часть слов уносил ветер, и мне пришлось подойти настолько близко, что я была уверена, они вот-вот обернутся и увидят меня. Но, очевидно, они оба были слишком сосредоточены друг на друге — на споре, — чтобы замечать что-то еще. Сначала я ничего не понимала.

— Я расскажу ей про нас! — закричала Оливия. Я сопротивлялась услышанному. Не может быть, даже думать ужасно…

И тогда я вспомнила, как Оливия вышла из воды. В тот момент она силилась мне что-то рассказать.

А потом я услышала, как изменился его голос. Как он зажал ей рот рукой. Как он схватил ее за руку. Это шокировало меня больше, чем сама суть его слов. Вот стоит мой муж. И там же стоит человек, которого я едва узнаю.

Наблюдая за ними из тени, я заметила между ними близость, которая говорила красноречивее всяких слов.

Когда я увидела их на краю обрыва, вся эта отвратительная картина наконец начала складываться.

Ярость нахлынула не сразу. Поначалу меня парализовало, будто у меня выбили почву из-под ног. Но теперь я начинаю приходить в себя.

Он меня унизил. Сделал из меня идиотку. Я чувствую, как во мне поднимается знакомая ярость, расцветает, уничтожая все остальное на своем пути.

Я срываю золотую корону и бросаю на землю. Растаптываю ее, до тех пор пока она не превращается в искореженный кусок металла. Но этого недостаточно.

— Уилл! — раздается голос Джулс. А затем появляется синеватый огонек — фонарик ее телефона. Такое чувство, что на нас светят прожектора. Мы оба застываем. Уилл сразу же отпускает мою руку, будто обжегся, и быстро отступает назад.

Я ничего не могу понять по тому, как она сказала его имя. Ее голос был абсолютно нейтральным — ну, может, немного нетерпеливым. Интересно, сколько она увидела, а еще важнее — сколько она услышала. Но вряд ли много. В таком случае… ну, я знаю Джулс. Мы бы уже лежали у подножия обрыва.

— Что это вы тут творите? — спрашивает Джулс. — Уилл, никто не знает, куда ты ушел. И Оливия, мне сказали, ты упала?

Она подходит ближе. Кажется, что-то изменилось. На ней теперь нет золотой короны, вот что. Но, возможно, есть и другая перемена, которую я никак не могу заметить.

— Да, — говорит Уилл своим излюбленным очаровывающим тоном. — Я решил, что лучше вывести ее подышать свежим воздухом.

— Что ж, — отвечает Джулс, — мило с твоей стороны. Но нам надо возвращаться. Пора резать торт.

Мужчины осторожно подходят к телу.

Оно лежит на заболоченном участке земли. Заключив его в свои объятия, трясина уже начала поглощать тело, и даже если бы мертвец вдруг чудесным образом ожил, зашевелился и попытался встать, то вряд ли одержал бы победу над топью. Может, он попытался бы освободить руку или ногу. Но потом осознал бы, что крепко прижат к мокрой черной груди земли.

Болото и раньше проглатывало тела целиком, забирая в свои глубины. Но это было очень давно. И за это время оно изрядно проголодалось.

По мере того как парни подползают ближе, в лучах света появляются части тела: неуклюже растопыренные ноги, откинутая назад голова. Отсутствующий, невидящий взгляд. Полуоткрытый рот, слегка высунутый язык, который почему-то выглядит вызывающе. А на груди — пятно темно-красной крови.

— Вот черт, — говорит Феми. — Вот черт… это Уилл.

Первый раз в жизни жених не выглядит привлекательным. Его черты искажены маской предсмертной агонии: остолбеневший взгляд затуманенных глаз, торчащий язык.

— О господи, — шепчет кто-то. Ангуса рвет. Дункан всхлипывает: тот Дункан, который всегда остается спокойным. Потом он наклоняется и встряхивает тело.

— Давай, приятель. Вставай! Вставай!

Голова только перекатывается из стороны в сторону.

— Остановись! — кричит Ангус, хватая Дункана. — Хватит!

Они не перестают смотреть. Феми прав. Это Уилл. Но этого не может быть. Только не Уилл, ядро их группы, неприкасаемый, любимый всеми.

Они все так сосредоточены на нем — их погибшем друге, — так захвачены своим потрясением и горем, что потеряли бдительность. Никто из них не заметил движения в нескольких метрах: второй человек, очень даже живой, шагнул к ним из темноты.

Мы с Джулс вместе возвращаемся к шатру. Я оставляю Оливию одну. На один безумный миг, когда я осознал, как близко мы стоим к краю обрыва, я чуть не поддался искушению. Этому никто не удивился бы. В конце концов, она недавно попыталась утопиться — ну, или так это выглядело до того, как я ее спас. Да и при таком ветре — теперь переросшем в бурю — так легко оступиться.

Но это не я. Я не убийца. Я хороший парень.

Но все будто вышло из-под контроля и разваливается на глазах. Мне придется это исправить.

Разумеется, я не мог рассказать Джулс про Оливию. Ни тогда, когда увидел их вместе в доме матери Джулс, ни когда все зашло уже слишком далеко. К чему просто так делать Джулс больно? Те отношения с Оливией… из них никогда бы ничего не вышло. Это было временное увлечение. На самом деле, на первом свидании меня привлекало лишь притворство, когда она пыталась быть той, кем не является. Кем-то старше, кем-то умнее. Эта ее неуверенность. Я сразу захотел развратить ее, совсем как ту девушку в универе, которая была «хорошей девочкой» — умной, трудолюбивой, закончила какую-то паршивую школу и считала себя недостойной этого места.

Но когда я встретил Джулс на той вечеринке, все было по-другому. Словно сама судьба. Я сразу понял, как нам будет хорошо вместе. Как хорошо мы смотримся — не только внешне, но и во всех других смыслах. Я, на пороге многообещающей новой карьеры, она — птица высокого полета. Мне нужен был кто-то равный, уверенный в себе, амбициозный — кто-то вроде меня. Вместе мы были бы непобедимы. Да так и есть.