Джозеф Нокс - Улыбающийся человек

— И какая же?

— Известная медиаперсона. Во всяком случае, поважнее нас.

— Таких воз и маленькая тележка, — проворчал Сатти.

— Паррс велел мне не отвлекаться от мусорных поджогов…

— Ну-ну, — хмыкнул Сатти. — Дело чрезвычайной важности. Такое можно доверить только лучшему сотруднику. — Он засопел, решая, верить мне или нет. — Расскажи про Али.

— Говорит, услышал голоса, пошел посмотреть, кто там, и его вырубили.

— Веришь ему?

— Он год назад бежал из Алеппо. Боится полиции. Да, верю. Про дневного сторожа что-нибудь известно?

— Ага. Известно, что ни хрена не известно.

— Похоже, у него какие-то терки с Али.

— То есть?

— Я поднажал на Али в разговоре, и он намекнул, чтобы мы проверили мусорные корзины на четвертом этаже. Я нашел упаковку от презерватива.

— Маркус проверял, мягкая ли постелька?

— Возможно. В номере будто прибирались в спешке. Я попросил криминалистов все осмотреть.

— А что с упаковкой? Отпечатки могут быть?

— Рано говорить, я ее только что нашел. Тебе могут позвонить и пожаловаться, что я пытался проникнуть на место преступления…

— Стромер?

— Она оставила четкие указания.

— Ее не в чем упрекнуть. Твою физиономию пора размещать в рубрике «Их никто не ищет». А раз так, — продолжал он, вылезая из машины, — избавься-ка от этого, а я пока перекушу. — Он кивнул на куртку Софи на заднем сиденье. — Возьми машину. И смотри, чтоб оцарапали…

— Ты разве заметишь?

— Да не машину, а тебя, любимец девочек.

Я припарковался и зашагал по территории Оуэнс-парка. Снова возникло вчерашнее ощущение. Я будто вернулся в прошлое. Будто свет этих волшебных фонарей превратил меня в юношу, у которого вся жизнь впереди. Я подошел к корпусу Софи и позвонил в ее квартиру. Паррс велел мне забыть про Картрайта.

Сколько уже таких предостережений я от него получил!

Он метал бы громы и молнии, если бы узнал, где я сейчас, но меня беспокоило что-то еще, кроме гнева Паррса. Антипатия Стромер? Ожидаемо. Мусорные пожары? Так, фоновый шум. Мысленно я вернулся к утренним событиям. Первый телефонный звонок. Несколько секунд тишины, дыхание в трубке и долгие гудки. Мне редко звонили на городской номер телефона, да и дыхание в трубке явно было не случайностью, а смыслом звонка. Кто-то дышал прямо в трубку с целью устрашения. Я вспомнил вчерашний день. Гай Расселл, Олли Картрайт и улыбающийся человек.

Сплошь новые враги.

Я еще раз позвонил в домофон. Дверь щелкнула и открылась. Я поднялся по лестнице. Вчера вопросов не вызывало поведение только одного человека — соседа Али по палате, беспокойного пациента, который кричал, потому что боялся этого мира и не знал, чего от него ожидать.

Из квартиры на втором этаже слышались юные голоса, музыка, смех. Я свернул в общую кухню, где ждал Софи прошлой ночью. Там стоял Эрл и смешивал сразу четыре коктейля. При виде меня он замер. Взгляды присутствующих обратились ко мне. Эрл опустил бутылку, из которой разливал что-то по бокалам; его друзья недовольно засвистели.

Он шикнул на них и двинулся мне навстречу, глазами показывая на коридор. Я шагнул за порог, он вышел следом и закрыл за собой дверь.

— Как там вас? Я забыл.

— Уэйтс, — ответил я. — Софи дома?

— Вас сюда не звали.

— Софи дома?

— Не-а. — Он прислонился к стене, загораживая мне проход.

— Ее велосипед в коридоре.

— А самой нет.

— Ее комната открыта?

— Нет.

У него уже были проблемы с законом, так что я не стал обострять ситуацию.

— Вот ее куртка. — Я показал ему джинсовку в руке.

Он удивился:

— Можно я передам?

— Ладно. С тем парнем проблем больше не будет, но, если что, у нее есть мой номер.

Эрлу явно хотелось узнать подробности, но я отдал ему куртку и повернулся к лестнице.

— Спасибо, — сказал он мне в спину.

— Ты — настоящий друг, Эрл. Присматривай за ней.

Я спустился в душный коридор и пошел к выходу мимо веселых голосов, смеха и музыки.

— Уэйтс! — Эрл бежал вниз по лестнице. — Вы уронили… — Он протянул мне сложенный клочок бумаги. Я его развернул.

Оливер Картрайт. Олли. 35–40 лет. Редеющие рыжие волосы, брюшко. «Инкогнито». 19:00.

Наверное, записка выпала из кармана джинсовки, пока я нес ее, перекинув через руку.

Эрл с ухмылкой глянул на записку:

— Знаете этого придурка?

— Картрайта? Нет, а ты?

— Фамилию слышал. Ведущий ультраправой передачи «LOLitics». Мы один раз протестовать ходили к ним под окна. — Эрл задумался. — Погодите, так это с ним Софи спуталась?

Я покачал головой:

— Нет, это по другому делу.

— Вы там прижучили бы его как следует. Злобный уж больно. — С этими словами Эрл ушел наверх в кухню, где его радостными воплями встретили друзья, заждавшиеся коктейлей.

Я шел к машине, сжимая в руке записку. Софи записала, как выглядит Картрайт, значит заранее знала, кто он, может быть, даже следила за ним. Получается, она врала мне, что познакомилась с ним случайно.

Вернувшись в центр города, я решил сначала отчитаться перед Сатти. Он был занят — помогал топталам из подразделения быстрого реагирования остановить драку в баре, которую, скорее всего, сам же и начал. Меня обуревала новая, незнакомая жажда действий. Будто мозг включился после многомесячной спячки.

Я припарковался около «Палас-отеля», на перекрестке Оксфорд-роуд и Грейт-Бриджуотер-стрит, и увидел свет в «Темпле». Когда-то в нем размещался общественный туалет. Еще в викторианские времена он был скандально известен тем, что геи искали себе здесь пару, но потом, много позже, таким местом стала Канал-стрит. Теперь «Темпл» был маленьким подвальным баром. Принадлежал он фронтмену необычайно популярной местной группы и вскользь упоминался в ее самом нашумевшем хите «Причины развода».

Меня будто что-то подталкивало навстречу прежним мыслям и чувствам, и я решил поддаться этому ощущению. Тому, кто завязал со спидами, кокаином и экстази, алкоголизм кажется здоровой привычкой. Я спустился по ступенькам и подергал ручку двери. Заперто, но изнутри слышны голоса. И музыкальный автомат еще работает, хотя уже двенадцатый час ночи. Я постучал. Раздались шаги. Я отступил от двери, чтобы меня было лучше видно.

— Кто там? — спросил знакомый голос.

— Это я.

— Уэйтс?

Щеколду отодвинули, дверь открылась. Изнутри повеяло теплым воздухом и оживлением, обычно сопровождающим коллективное распитие спиртных напитков. Из-за двери на меня смотрела барменша, Шан.

Подчеркнуто безразличным взглядом.

У Шан были темные волосы и бледная кожа в веснушках. Черная одежда, хипстерские очки, по руке тянулись изящные татуировки.

— Мы уже думали, ты исправился.

— Рецидив, — ответил я. — Рад видеть. — Я шагнул к ней, но она не сдвинулась с места, просто стояла у двери, глядя на меня снизу вверх. Впервые я увидел ее здесь же, у этой самой двери. Тогда это было похоже на прыжок с обрыва.