Джозеф Нокс - Улыбающийся человек

— Да неужели? — сказала она.

Потом наконец повернулась и пошла обратно в бар. Я запер дверь и последовал за ней. Бар представлял собой узкий зал длиной с два лимузина. Вдоль каждой стены четыре-пять столиков, посередине только-только хватает места пройти. За столиками группки посетителей, но в целом не больше десяти человек. Обычная кучка завсегдатаев, которым дозволяется посидеть в баре после закрытия в воскресный день. Потрепаться о том о сем, поспорить. Обсудить жизненно важные вопросы, о которых завтра никто не вспомнит. Из музыкального автомата раздавалась «Brand New Cadillac» в оглушительном исполнении The Clash [7] «Новенький кадиллак» — песня Винса Тейлора, впервые записанная в 1959 г. и получившая широкую известность после того, как британская панк-рок-группа The Clash включила ее в свой третий альбом, «London Calling» (1979). . На меня никто не обращал внимания.

— «Гиннесс», — попросил я, усаживаясь на высокий стул у барной стойки.

Шан посмотрела на меня:

— Чистых бокалов не осталось…

— Я сегодня готов пить из чего угодно.

— Смотри, поймаю на слове. — Она распахнула ногой дверцу посудомойки; оттуда вырвался горячий пар.

Шан молча наполнила бокал и подвинула его ко мне. Он еще не остыл после кипятка. Я принялся шарить по карманам в поисках бумажника, но Шан махнула рукой.

— За счет заведения, Эйд.

— Спасибо. — Я посмотрел на нее. На шее у нее билась жилка. Шан чувствовала то же, что и я. — Как поживаешь? — спросил я.

— То есть не разорвалось ли у меня сердце от несчастной любви? Что ты вообще в наших краях делаешь?

— Разучиваюсь быть детективом.

— Это у тебя легко получится. Нет, серьезно, — сказала она. — Ты так давно тут не показывался…

— Слишком много заведений заявили о нежелании меня видеть.

Она оперлась на стойку:

— Вот, оказывается, что надо было сделать! Где подписывают петицию?

— Просто был тут по работе.

— Ты все время где-то по работе. Ты — единственный, у кого график еще хуже моего. — Она пожала плечами. — Но выглядишь неплохо…

— Бегаю много.

Шан изогнула бровь.

— Должны же у человека быть какие-то дурные привычки.

— У тебя их всегда хватало, насколько я помню.

— Я больше не употребляю, — сказал я и понял, что на самом деле, наверное, зашел сообщить ей об этом.

Она перестала изображать безразличие и улыбнулась. Так искренне, что я устыдился того, как повел себя в нашу последнюю встречу.

— Это хорошо, Эйдан. Очень хорошо! — Она шутя ткнула меня в плечо. — Чем теперь продавцы спидов будут на жизнь зарабатывать?

Я рассмеялся:

— Думаю, у них предусмотрено что-то на случай кризиса.

— Девушек ты тоже бросил? Или только меня?

— Я…

— Раньше мне хотя бы говорили «до свидания».

— Я думал, что вернусь.

— Но не вернулся. Ты и сейчас-то не вернулся, так ведь?

К стойке подошел посетитель и заказал выпивку на всю компанию. Шан быстро обслужила его и сдержанно улыбнулась, когда он начал перетаскивать кучу бокалов на свой столик. Я понял, что прийти сюда было ошибкой. Хуже того, мое исчезновение из жизни Шан было еще одной образцовой диверсией против самого себя. Я допил пиво и собрался уходить.

— Когда явишься в следующий раз, меня тут может не быть, — сказала Шан.

Я посмотрел на нее:

— А где ты будешь?

— Не знаю, для начала выползу на свет. Я встречаюсь кое с кем.

— Хороший парень?

Она кивнула:

— Таких, знаешь ли, ужасно сложно найти.

Перед нашим расставанием больше года назад мы с Шан почти съехались, ни о чем не договариваясь. Ни она, ни я не были готовы назвать вещи своими именами или отказаться от собственного жилья. Просто шли ночевать ко мне или к ней, смотря у кого заканчивалась ночная смена. Я постепенно знакомился с ее друзьями и родственниками, стараясь не думать о том, что мне ее познакомить не с кем. Какое-то время мы были счастливы. Мне вспомнилось, как мы готовили что-нибудь по-быстрому, ели, держа тарелки на коленях, и разговаривали. Летом забирались на крышу старого дома Шан по пожарной лестнице. Пили вино, смотрели на звезды, пели «Drunk on the Moon» [8] «Опьянен Луной» — песня американского композитора и певца Тома Уэйтса со второго студийного альбома «The Heart of Saturday Night» (1974). . Хорошее было время, но закончилось плохо. Я вляпался в неприятности на работе. Пустил свою жизнь под откос. Шан была права, на самом деле я так и не вернулся.

— Прости, — сказал я.

Мы принялись, уже непринужденнее, вспоминать старые времена. К разговору присоединился кто-то из завсегдатаев, и я стал прокручивать в голове события последних двух дней. Мусорный поджог, секс-шантаж, возможное убийство. Весь уголовный набор: от хулиганства до особо тяжкого преступления. Я принялся за второй бокал. Подумал про Олли Картрайта. Я поднял его ночью с постели. Именно такое поведение привело меня к работе в ночную смену. К моему самому последнему шансу. Однако стоило это проделать хотя бы ради того, чтобы позлить Паррса. Мне нравилась Софи. Она напоминала девушку, которую я когда-то знал.

Однако в основном мои мысли сейчас занимал улыбающийся человек.

Кто-то забарабанил в дверь. Шан обогнула стойку бара и направилась к выходу. В перерыве между песнями я услышал чей-то грубый, хриплый голос и обернулся. Кто-то — я видел только темный силуэт за дверью — доказывал, что Шан должна его впустить. Заиграла следующая песня, и я не услышал, что говорила Шан. После короткой словесной перепалки незадачливый посетитель поднял руки и отступил. Шан заперла дверь и объявила, что бар закрыт.

Я допил пиво и ушел под блюз Тома Уэйтса, зная, что встреча с Шан прошла как нельзя лучше и что, наверное, она специально поставила эту песню в память о старых временах. В каком-то расслабленном, даже рассеянном состоянии, все еще напевая мелодию, я поднялся по ступенькам и шагнул на тротуар. Мимо грохотали двухэтажные автобусы, похожие на пустые коробки с подсветкой. Я уже повернул в сторону центра, но сзади раздался шорох. У входа в «Темпл» стоял какой-то человек. Его скрывала темнота, меня же освещали уличные огни. Я чувствовал на себе его взгляд. Какое-то время мы оба не двигались, потом я повернулся и пошел прочь.

В этот раз все тоже началось со стука в дверь.

Был вечер воскресенья, начало одиннадцатого. Мальчик немного подождал. Они забрались далеко от города, и, хотя давно стемнело, звезд на небе в этот раз не было. Мальчику хотелось вернуться к машине, где его ждали мать и сестра. Пожать плечами, соврать, что никого нет. Но Бейтмен был где-то рядом, наблюдал за ним, готовый выйти из темноты. Бейтмен знал, что в доме кто-то есть.

И что этот кто-то — один.

Мальчик не удивился, когда за дверью послышались шаги и молодой женский голос спросил: