Камилла Лэкберг - Серебряные крылья

Усмехаясь, Фэй достала два венка, которые на скорую руку сплела в цветочном магазине. Один она надела себе на голову, другой — на голову Давида, который в таком виде выглядел нелепо, но сексуально — совершенно неотразимая комбинация. Он обнял ее и поцеловал.

— Сумасшедшая… Но я предлагаю по традиции начать празднование с хоровода вокруг шеста.

— Чего же мы ждем? — воскликнула Фэй и потащила его за собой в спальню, напевая «Лягушечки, лягушечки…» [32] « Лягушечки » — детская песня, традиционно исполняемая на празднике мидсоммар во время хоровода. .

Давид предлагал отправиться в VIP-зал, но Фэй настояла на том, чтобы посидеть в маленьком кафе неподалеку от магазина атрибутики мадридского «Реала», чтобы вволю насмотреться на других пассажиров.

Аэропорты Фэй любила. Барахас в Мадриде не стал исключением. Здесь нескончаемым потоком проходили люди из всех уголков земли. То и дело до нее долетали слова на языке, который она не могла узнать. Родители подзывали своих детей, несли их на руках, хвалили, отчитывали. В воздухе повисло нетерпеливое ожидание. Людям предстояла встреча с близкими или же долгожданный отпуск после долгих месяцев изнурительной работы.

Возможно, ее любовь к аэропортам объяснялась тем, что до двадцати с лишним лет она ни разу не летала…

На дисплее настойчиво замигал номер Ивонны Ингварссон.

Когда утром Фэй разговаривала с Керстин, та рассказала, что опять приходила Ивонна Ингварссон — следователя не смутило даже то, что сегодня канун мидсоммара. Фэй вздохнула. Она дошла до предела в своей тревоге по поводу расследования этой настырной женщины-полицейского, к тому же проводимого, похоже, совершенно по собственной инициативе. Никто другой из полицейских не связывался с ней по поводу Жюльенны с момента суда над Яком.

Больше Ивонна не будет ей досаждать. Едва вернувшись домой, Фэй устранит ее. Раз и навсегда. Они с Давидом начнут жить вместе, Яка скоро снова арестуют, в этом она не сомневалась; осталось только каким-то образом заставить Хенрика убрать свои грязные лапы от «Ревендж».

Давид сидел, раскрыв перед собой компьютер, погруженный в работу. Время от времени он вел какие-то деловые разговоры по телефону, всегда расхаживая взад-вперед и размахивая руками. Фэй обожала наблюдать за ним, когда он работал. Любила его сосредоточенность и страсть к тому, что он делал. Иногда Давид обращался к ней с каким-то вопросом, не уточняя контекст. Спрашивал, что она думает по поводу делового потенциала использования ДНК в области здравоохранения. Или как, по ее мнению, брексит [33] Брексит — выход Великобритании из Европейского союза. повлияет на стабильность евро. Иногда Фэй могла ответить, иногда нет. Каждый день Давид производил на нее все более сильное впечатление своей эрудицией, предприимчивостью, преданностью делу. Он был замешан на ином тесте, Як никогда не был таким.

В нем было много такого, чего Яку даже не снилось.

Наконец Давид закрыл компьютер и повернулся к ней.

— О чем ты думаешь? — спросил он. — О принудительном слиянии?

— Нет-нет, я сейчас об этом вовсе не думала. Я не думала ни о чем особо.

Давид поднес ко рту круассан и откусил. На колени ему посыпались крошки. Фэй улыбнулась. Ей в очередной раз подумалось: «Как невероятно, что они нашли друг друга».

— Мое предложение по финансированию — ты успела посмотреть на него, моя дорогая? — спросил Давид и вытер уголки рта.

Она покачала головой:

— Пока нет.

— Ну ладно… Мне просто любопытно, что ты думаешь об этом.

— Ильва должна проанализировать всех потенциальных инвесторов. Вскоре она закончит. Не хочу, чтобы они думали, будто я как-то выделяю тебя. Ты знаешь, как с этим обстоит дело. И как ты мог догадаться после того, что я рассказала тебе вчера, у меня есть куда более острые потребности, которыми я должна заняться в первую очередь.

Давид кивнул:

— Само собой. Ты права. И у тебя верные приоритеты. Мне просто любопытно, что ты думаешь.

Он отвел взгляд, но Фэй заметила, что Давид обиделся. Какая, собственно, разница — почему Ильва не может рассмотреть его предложение раньше, чем другие? Ведь он делает для нее все. Зачем цепляться за принципы, когда можно порадовать человека, который так много для нее значит? Ведь Фэй полностью доверяет ему. И хотя в данный момент будущее «Ревендж» туманно, ничто не мешает ей мыслить на несколько ходов вперед.

Фэй положила руку ему на колено:

— Я попрошу Ильву рассмотреть твое предложение в первую очередь.

— В этом нет необходимости, — ответил Давид. — И ты совершенно права: не следует смешивать все в одну кучу. К тому же у тебя сейчас есть более важные дела.

Фэй подалась вперед, поймала его взгляд.

— Ты — блестящий бизнесмен, и я просто счастлива, что ты хочешь помочь мне в продвижении «Ревендж». Мне легче делать дела с человеком, в чьей лояльности я уверена и который стоит на той же стороне, что и я. Особенно сейчас. Никогда еще преданность не значила для меня так много.

Давид улыбнулся, морщинка на его лбу разгладилась. Неужели он боялся, что его отвергнут? Она его отвергнет? «Похоже, — подумала Фэй, — в Давиде все же есть мужское эго, которого она раньше не замечала. Или игнорировала. С другой стороны, он бизнесмен. Победитель. Получить отпор — в делах ли, в личной ли жизни — это поражение».

— Ты уверена? — спросил Давид таким же легким тоном, как и несколькими минутами ранее, и нежно погладил ее по руке.

— На все сто.

Он крепче сжал ее руку, потянул выше по своему колену, к паху. Фэй почувствовала ладонью его член. Обхватила его.

— Мне позаботиться о тебе? — спросила она.

Он кивнул.

Некоторое время они бродили по аэропорту, ища уединенное местечко. Найдя туалет для инвалидов, огляделись и, хихикая, проскользнули туда.

Едва они заперлись, Давид взял на себя руководство.

— На колени, — скомандовал он, указывая перед собой.

Расстегнул ширинку. Фэй взяла его член в рот.

— Смотри мне в глаза, — сказал Давид. Она кивнула, продолжая сосать.

Пол был твердый. Колени болели, но Фэй все это нравилось. Когда Давид кончил ей в рот, она проглотила, продолжая смотреть на него снизу вверх.

Волосы у Ивонны Ингварссон стояли дыбом, глаза с красными прожилками враждебно смотрели на Фэй. Через открытое окно доносились детские крики из соседней квартиры. Во дворе лаяла собака.

Фэй наслаждалась изумлением на лице следователя. Она ждала, что скажет Ивонна, но, поскольку та продолжала молчать, решила сделать первый шаг.

— Можно мне войти?

— Что ты здесь делаешь? Откуда ты узнала, где я живу?

Фэй не ответила. Некоторое время они молча разглядывали друг друга, потом Ивонна сделала шаг в сторону. В плохо освещенной прихожей теснились вдоль стен стопки газет, коробки и стеклянные бутылки. Пахло сигаретным дымом и грязью. Не снимая обуви, Фэй переступила через весь этот хлам. Ивонна стояла неподвижно, опустив руки.