Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах. Сборник детективов №1

В этот момент открылась дверь, вошел уже известный Алексу помощник профессора и сообщил, что все собрались.

– Отлично, отлично! – радостно улыбаясь, произнес Илиопулос. – Идите, друзья мои, Михалис вас проводит на верхнюю галерею.

Помощник провел друзей в лабораторию через черный ход, они поднялись по винтовой лестнице и оказались на балконе, который опоясывал верхний ярус, создавая таким образом удобную наблюдательную площадку. Михалис показал им несколько удобных стульев, где можно было с комфортом устроиться, и исчез. Внизу была лаборатория Илиопулоса.

– Да, отсюда действительно видно все, как на ладони, – произнес Алекс.

Хотел было добавить что-то еще, но высокие двери в лабораторию резко распахнулись, – и вошла толпа ученых в белых лабораторных халатах, оживленно переговариваясь между собой на греческом языке. Их возглавлял профессор Илиопулос, который, пока его помощники готовили все необходимое, провел небольшую экскурсию по самой лаборатории, после чего подвел коллег к печи, стоявшей в дальнем углу.

Ученые тесным полукругом сомкнулись вокруг печи, Илиопулос что-то говорил им негромко. Внезапно послышались протестующие голоса. Профессор жестом, не терпящим возражений, заставил их умолкнуть. После чего его помощник вынул из печи тигель с расплавленным металлом, Илиопулос поднял высоко над головой руку, произнес торжественным голосом несколько слов и аккуратно бросил что-то в расплавленный свинец.

Расплавленный металл забурлил, заставив всех из предосторожности отступить на два шага и надеть защитные очки. Горой пошла бурая пена, на глазах застывавшая в шлак. После окончания реакции по команде профессора помощник схватил щипцами тигель и погрузил в охлаждающую жидкость – раздалось громкое шипение. Затем он вернул тигель обратно, перевернул его и ударил несколько раз молотком, чтобы извлечь содержимое – бурого цвета слиток, весь покрытый шлаком.

Профессор лично взял в руки молоток и в свою очередь ударил по слитку, от удара шлак откололся, – и все увидели внутри металл ярко-желтого цвета. Толпа ученых заволновалась, раздались крики, все старались, толкаясь, пробиться как можно ближе к слитку, чтобы лично удостовериться в том, что в результате трансмутации свинец превратился в золото на их глазах.

Никто не заметил, как профессор Илиопулос покинул их, медленно снял белый халат, повесил его на спинку стула и с гордо поднятой головой молча вышел за дверь.

– Я сказал им, что моя лаборатория к их услугам; они могут лично провести опыты с полученным металлом, чтобы самим во всем убедиться, – сказал он, присоединившись к друзьям на балконе. – Еще я сказал, что после всех опытов мой помощник отольет из полученного слитка каждому из них по памятной медали. Правда, я забыл добавить, что на некоторых из них по моей просьбе будет выбито слово «осел!».

Внизу слышались крики и споры, судя по всему, это было надолго. Алекс и Виктор весело рассмеялись. Они тепло простились с ученым и выехали вместе в аэропорт.

– Так вот, Саша, – произнес уже в салоне автомобиля полковник Манн, – я тогда не договорил. По поводу благотворительности. Самое удивительное, что во многих случаях она не прерывалась все эти семьсот лет, и тому есть подтверждающие документы, хоть и не все они сохранились. Конечно, сейчас все поступления отслеживать проще, сам понимаешь. Они идут из разных благотворительных фондов, но идут постоянно. Кстати, в Париже до сих пор работает тот самый госпиталь для слепых, который был основан еще в тринадцатом веке королем Людовиком Святым. Сейчас это крупнейший в Европе и Франции Международный офтальмологический центр «Кианз-Вэн». И знаешь, что интересно? Им регулярно поступают крупные суммы от неизвестных благотворителей. Из разных городов и стран, даже из России в свое время, в начале двадцатого века было несколько крупных поступлений. Отгадай, из какого города?

– Из Санкт-Петербурга, – ответил Смолев, задумчиво кивнув.

– Именно, Саша, именно! – подтвердил полковник Интерпола и внезапно сменил тон на более жизнерадостный: – Ну, как там наш друг инспектор Антонидис? Он уже провертел на своем унылом пиджаке дырку для ордена? Два опасных рецидивиста схвачены с поличным, один убит при задержании, преступление раскрыто, пистолет идентифицирован, дело Костаса можно закрывать. Из местных жителей и отдыхающих никто не пострадал. Что еще надо? Если начальство его никак не отметит – это будет свинство, – Виктор пожал плечами. – Кстати, он оказался толковее, чем я думал.

– Нормальный мужик, – согласился Смолев. – Кстати, как дела закончим, он нас приглашал в таверну Софии. Что-то говорил про холодное пиво и кальмары на гриле. А кальмары у Софии – пальчики оближешь! Сочные, румяные, ароматные! С тцатцики и жареным сыром, да под холодное пиво…

– О как! Погнали наши городских! Он уже и проставляться научился! – восхитился полковник Интерпола. – Быстро он у тебя там умнеет. Практически, ловит на лету! Так, кулинар, ты мне тут про кальмаров в красках не расписывай, а то я скоро начну причмокивать. Дело – прежде всего!

Они постучали в дверь старого Христоса, когда солнце уже начало свой путь на запад. Не сразу, но дверь медленно отворилась, и удивленный садовник пригласил их войти.

– Здравствуйте, отец! – по-гречески произнес Виктор Манн и низко склонил голову. – Я – полковник Манн, международная уголовная полиция. Я должен вам передать кое-что. Первое: от Интерпола – благодарность за вашу помощь в тяжелую минуту. Спасибо! Второе: от Министерства Гражданской Обороны Греческой республики – вот этот документ. В нем сказано, что вы и еще одиннадцать ваших сослуживцев из третьего морского десантного батальона полностью реабилитированы. Греция считает вас честными солдатами, выполнявшими приказ. И не ваша вина в том, что вы оказались верны воинской присяге. И простите, что так поздно. Это надо было сделать много лет назад. И, наконец, третье: от меня лично – вы спасли жизнь моего друга!

Он сунул руку за пазуху, вытащил небольшой продолговатый сверток и развернул его на столе.

– Это военно-морской кортик офицера российского флота – символ воинской чести. Примите в подарок от всего сердца! – он крепко обнял старика, пожал ему руку и вручил кортик.

Когда они уходили, Смолев обернулся. Старый солдат по-прежнему стоял неподвижно, крепко прижимая к груди морской кортик. Бумага из Министерства одиноко лежала на столе. Алекс аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Так, главное мы сделали, теперь остались мелочи, – подытожил полковник Манн. – Я до Антонидиса сам дойду, подпишу все бумаги и протоколы по делу от лица своей конторы. Давай, пока! А через часик встречаемся в таверне! А то всю душу мне разбередил: кальмары, понимаешь, холодное пиво!