Морин Джонсон - Исчезающая лестница [litres]

Губы Альберта Эллингэма расплылись в легкой ухмылке, Джордж Марш улыбнулся.

– Да, – произнес Альберт, – Дотти была очень умной девочкой и без боя сдаваться не захотела. Послушайте, сделайте одолжение. Вон та панель, под вашим сиденьем. Протяните вниз руку между коленей, сдвиньте ее влево и загляните внутрь.

Джордж Марш наклонился, как ему было велено, и сдвинул панель. Под сиденьем оказалось несколько тугих связок темных брикетов взрывчатки, накрепко прикрепленных к корпусу лодки.

Альберт Эллингэм посмотрел прямо на солнце.

– Яхта заминирована, – спокойно произнес он, – кроме того, на ней еще четыре таких заряда. Я только что установил растяжку, соединив ее с канатом на моей руке. Стоит мне ее отпустить, как мы вместе взлетим на воздух. Можно было бы воспользоваться пистолетом, но пистолет у человека слишком легко отобрать, к тому же я их не люблю. По правде говоря, я попросту не в состоянии себе доверять. Слишком уж сильное у меня желание вас застрелить. И чтобы узнать все, что нужно, мне понадобится некоторое самообладание. На данный момент у вас только один вариант: сесть, не рыпаться и рассказать мне, как все произошло.

Стиви сидела на бетонном полу под куполом беседки, через ткань джинсов ее пронизывал холод. Ее окружала россыпь мертвых, сухих цветочных лепестков. От мемориала уже мало что осталось, но какая-то одинокая открытка ускользнула от внимания уборщиков, с их метлами и мусорными пакетами. Она представляла собой небольшой кусочек голубой бумаги, по краям которого шла черная блестящая, нанесенная вручную кайма. Текст на ней был изображен теми причудливыми буквами, которыми пользуются те, кто всерьез ведет дневник, описывая свою жизнь в ежедневнике с маркерами. Он гласил: «НИКОГДА НЕ УМИРАЙ, НИКОГДА НЕ ОСТАВАЙСЯ МЕРТВЫМ. ВСЕГДА ЛЮБИ. МЕЛОДИ».

Стиви положила клочок бумаги обратно.

Доказательств у нее, конечно же, не было. Поэтому представить их суду она не могла. Как не могла сразу же написать книгу – тем более что не знала, как это делается. Она видела, как пытался писать свой роман Нейт, и этот процесс показался ей поистине ужасным. По правде говоря, она никогда не задумывалась над тем, что сделает, когда распутает это дело. Кому скажет? Может, выйдет ночью и прокричит все луне? Выложит в «Твиттере»? Повысит свой статус в «Фейсбуке» до «криминалиста»?

Вот почему ей так надо было поговорить с Фентон. Она уставилась в телефон.

– Ну что же ты не звонишь? – произнесла она, обращаясь к нему.

Телефон лежал рядом, темный и несведущий. Она взяла его и отправила сообщение Хантеру.

«Чем сейчас занята твоя тетка? Мне нужно срочно с ней поговорить. Ты не можешь сказать, чтоб она мне перезвонила?»

Стиви пялилась в экран, ожидая, когда статус сообщения сменится с «доставлено» на «прочитано». Ничего.

Надо отдохнуть.

Она встала, сделала небольшой круг, провела рукой по коротко стриженным волосам, чувствуя, как пальцы скользят вверх, ероша пряди. Что же с ней делать, с этой мыслью, которая ей пришла? Как проверить работу?

Оставалось, конечно же, только одно. Поступить, как поступают в книгах. Собрать подозреваемых и проработать теорию совершенного преступления. Не вживую, конечно же, а мысленно. Она позовет мертвых. Выстроит их в ряд. И пройдется по ситуации, пункт за пунктом.

Вокруг беседки Стиви расставила полукругом воображаемые стулья. На двух из них усадила Эдварда Пирса Дэвенпорта и Фрэнсис Жозефину Крейн. Эдвард отличался поэтичной внешностью – привлекательной и яркой. Фрэнсис щеголяла с прямой, цвета воронова крыла стрижкой боб. На ней были свитер, кардиган с шевроном на рукаве и юбка. Шерстяная и узкая. Кремово-коричневая. Ко всему этому прилагался берет, лихо сбитый на правый бок. Эдвард надел белую рубашку, ослабил галстук, чтобы он болтался на шее, и расстегнул черный пиджак. У него в волнении горели глаза; чтобы лучше видеть Стиви, он нагнулся вперед, склонившись над своими коленями, в то время как Фрэнсис откинулась на спинку, холодная и собранная.

– Вы, – негромко сказала им Стиви.

Вокруг не было ни души, и, когда она говорила вслух, это помогало.

– Вы хотели быть преступниками.

– Мы и были преступниками, – ответила Фрэнсис.

– Даже написали стихотворение, – добавил Эдвард.

– Совершенно глупое, – ответила Стиви, – читала я твои стихи. Никудышный ты поэт.

Эдвард оскорбленно дернулся назад.

– Твой идиотский стишок на долгие годы спутал все карты, – продолжала Стиви, наворачивая круги, – все подумали, что это Лукавый, хотя на деле никакого Лукавого и не было.

– Мы играли в игру, – сказала Фрэнсис, – как в том стишке. Король был ловкач, балагур и шутник. Хотел он игрой управлять. И жил на холме, там замок воздвиг, чтоб в замке прекрасном играть. И сделали Фрэнки и Эдвард свой ход. Теперь все совсем по-другому пойдет.

– Но ведь вы написали эти слова до того, как уйти из школы, – сказала она, – еще до того, как все пошло не так. И даже понятия не имели о том, как вскоре все обернется. У вас на уме было что-то другое.

Фрэнсис спокойно улыбнулась.

– Ага, значит, вы все же знали, – продолжала девушка, – хотя и не были ни в чем виноваты. Нет. Вы не могли быть тем, кто «всегда на лестнице, но не на ступени». Вы убрали лестницу – вот о чем он говорил. Убери лестницу, и ты…

На стуле рядом с Фрэнсис материализовалась фигура Джорджа Марша, в костюме в тонкую полоску и мягкой фетровой шляпе на голове. Он был широкоплечий мужчина, крепкого телосложения, с квадратной челюстью. Джордж сложил на груди руки и неподвижно уставился на Стиви, будто бросая ей вызов.

– У тебя ничего нет, – сказал он. – Я работаю в ФБР и знаю, когда у человека по делу нет ровным счетом ничего.

– Неправда, – сказала она ему. – Вы совершили ошибку. Вас увидел человек, обожающий тайны .

В их кругу появилась еще одна призрачная фигурка – девочка с кудрявыми волосами и беззубым ртом. В простом коричневом шерстяном платьице и немного кривоватых очках. Прижав к груди книгу, она долго смотрела на Джорджа Марша, затем повернулась к Стиви и кивнула. Та кивнула ей в ответ.

Темные силуэты деревьев, опоры купола беседки и статуи – все они стояли свидетелями.

– Понятно, – сказала она Маршу.

У нее зазвонил телефон. Круг призраков растворился в ночи, и Стиви осталась среди цветочных лепестков одна.

– Тебя ждать? – спросил Нейт. – Чем ты занимаешься?

– Ты не поверишь.

– Скажи – может, поверю.

– Я распутала дело.

Пауза.

– Ты где?

– В беседке.

– Я сейчас приду, – сказал Нейт.

Стиви отняла от уха телефон, опустила и вновь проверила сообщения. Хантер так и не прочел того, что она ему отправила. Чем, черт возьми, была так занята Фентон? Как не вовремя… Там ребенок. Там ребенок! Да, пьяные несут всякую чушь, но ее слова звучали слишком уж необычно и настойчиво.