Валерий Бочков - Медовый рай

Она очнулась. Сгорбленный Бес больно сжимал ее щиколотки. Он рыдал, уткнувшись лицом ей в колени. Было не понять, сколько времени прошло, сколько она была без сознания — минуту, час, всю жизнь.

— Прости, прости меня, милая, — повторял Бес потерянным голосом. — Прости меня.

Белке с трудом удалось удержаться на этой стороне реальности — звуки и запахи становились гуще и тянули ее в ватную черноту. От Беса кисло разило потом и солдатским одеколоном, казалось, что ее сейчас вырвет. Судорожно, как утка, она глотнула горькую, тягучую слюну. Правая рука была свободна. Белка попробовала сжать кулак, но пальцы оказались мягкими, как глина.

Снаружи что-то звякнуло, словно кто-то уронил связку ключей на гравий. Бес поднял лицо, мокрое, с растерянными глазами. Не узнавая, оглядел Белку, медленно повернулся к двери. Дверь с ржавым стоном раскрылась, на пороге стоял одноглазый. Он был в серых кальсонах и нательной майке. Его макушка упиралась в притолоку двери.

— Крики… Я подумал… — Он неуверенно шагнул в гараж.

Бес неожиданно резво спрыгнул с помоста.

— Меньше думай, — нервно каркнул он сиплым голосом. — Иди спать! Нужно будет — позову! Спать!

Великан виновато развел руками, его глаз остановился на Белке. Он топтался в дверях, не решаясь уйти.

— Кому сказал! — заорал Бес, направляясь к нему. — Вон!

Белка видела, как Бес вытащил из-за пояса электрошокер.

— Стив, ты что? — Здоровяк попятился. — Ты что?

— Вон! Урод!

Бес быстро выставил руку. Раздался треск, короткая голубая молния ткнулась одноглазому в грудь. Словно от удара его откинуло назад, он грузно грохнулся на спину.

— Вон отсюда! — Бес, держа оружие наготове, наклонился над напарником. — И еще. Все, что ты видел, — тебе приснилось. Понял?

Он приставил электрошокер к груди одноглазого.

— Понял?

Одноглазый, приподнявшись на локтях, кивнул.

Белка высвободила правую руку. Пальцы не слушались, Белке казалось, что на руке рукавица из толстой шерсти. Нужно как можно быстрее открыть левый замок. У нее всего несколько секунд. Она цепляла зажим ногтями, но сил открыть его не было.

Дальше произошло что-то непонятное. Белка, копавшаяся с замком, боковым зрением уловила движение — бесшумное и стремительное, словно сквозь гараж пронеслась гигантская птица. Подняв голову, она увидела Беса, завершающего траекторию своего полета. Раскинув руки, он рухнул в гору хлама, сваленного в дальнем углу. С грохотом и звоном посыпались банки и коробки, загремели ржавые лопаты и грабли. Мраморный ангел отшатнулся будто в изумлении. Что-то напоследок звякнуло, и в гараже повисла тишина.

Белка повернулась к двери — одноглазый уже стоял на ногах. Сжав кулаки, он медленно пошел к Бесу. Тот, заваленный хламом, даже не двинулся, его изумленный взгляд застыл на великане. Одноглазый сделал еще шаг и остановился.

— Стив! — позвал он странным голосом. — Эй, Стив…

Бес молчал. Прислонясь спиной к мраморному ангелу и выпятив подбородок, он продолжал удивленно пялиться на напарника.

— Мать твою, — пробормотал одноглазый, приближаясь вплотную.

Ухватив за лацканы кителя, он поднял Беса. Кисти его рук повисли, как у марионетки. Одноглазый наклонился, что-то разглядывая, после бережно положил Беса на земляной пол. Зачем-то поправил ему китель.

— Мать твою… — повторил он.

Из-под головы Беса вытекло черное пятно. Белка подняла глаза, каменная рука ангела была по локоть в красном и блестящем. Кровавый палец указывал вверх.

— Под основание черепа… — неизвестно кому сказал одноглазый, трогая свой затылок. — Там такое место есть…

Замок наконец поддался, зажим звонко щелкнул и расстегнулся. Одноглазый повернулся, провел ладонью по лицу, словно спросонья. Он посмотрел на Белку как-то боком, как смотрят птицы.

— А что вы тут… — Он хотел спросить, но запнулся. — Что…

— Беседовали мы, — ответила Белка.

Одноглазый понимающе кивнул, рассеянно поглядел на труп.

— Что делать будем? — спросила она. — Тебя как зовут?

— Кит… Вернее, Питер. — Он добавил: — Питер Савчук.

— Ты что, хохол? — удивилась Белка. — Украинец?

— Мой дед оттуда. Он сюда после войны… Его немцы пацаном угнали. Он там на ферме батрачил, в Баварии… ну а после… Это после той войны, древней, с Гитлером, знаешь?

— Мой прадед… — Белка начала и не закончила.

Они долго молчали, стараясь не смотреть друг на друга и на мертвого Беса. Белка незаметно высвободила левую руку.

— Слышь, — попросила она. — Накрой его чем-то… глаза эти…

Глаза Беса, широко раскрытые и совсем живые, удивленно смотрели в потолок. Питер наклонился и обыденным жестом большой ладони закрыл глаза мертвецу.

— А я там родилась, — после молчания вдруг сказала Белка. — Там, в России. Странно, да? Тебя бы там Петя звали, Петька… нет, Петро, ты ж украинец.

— Моего деда так звали. Мы, когда в Мичигане жили, там озера, просто тысяча озер… Дед меня рыбу учил удить. Утром уходили, еще по туману… Спать хотелось… Страшно спать хотелось, сидишь, вроде как за поплавком следишь, а сам…

— У тебя жена, дети есть? — спросила Белка, сжимая и разжимая затекший кулак.

Питер мрачно вперил в нее единственный глаз.

— Извини, я не… — растерялась Белка. — Извини…

Питер сидел на корточках, свет падал на правую, изуродованную, часть лица. Сизо-розовая, тошнотворно нежная на вид, кожа казалась лакированной и напоминала ошкуренную тушку цыпленка. Затейливая мозаика шрамов забиралась под волосы, впалое веко было намертво приклеено, на месте брови рос пук пегих волос. Белка опустила глаза.

— Я в университетской сборной играл, в нападении. Левый край. Приезжал тренер из Чикаго, контракт показывал… — Питер покачал головой. — Даже не верится. Мы тогда с Лорейн решили… — Он запнулся, задумался, снова заговорил: — Я, когда после госпиталя вернулся, у нас на главной улице парад устроили. У нас, в Вудбридже. А вечером фейерверк. Здорово было.

Белка молчала. Теперь, с закрытыми глазами, Бес выглядел мертвым, лицо осунулось, посветлело. Кожа отливала лимонным, казалось, что кожу натянули на затылке — проступили скулы, рот приоткрылся, стали видны мелкие передние зубы.

— Док сказал, что надо ехать в Бостон, там центр пластической хирургии. — Питер ткнул себя в щеку. — А я рапорт подал. Хотел снова к ребятам… кто уцелел после той ночи. Там, под Фелуджей. Я когда Тома вытаскивал, люк заклинило, а после «жаба» рядом плюхнулась. Фугас. Я даже не почувствовал, что у меня полголовы снесло. А Том был мертвый, я его мертвого тащил. Ему в сердце осколок, в самом начале боя…

Питер замолчал, он сидел на корточках, устало свесив с колен тяжелые кисти рук. Пальцы почти касались земляного пола.