Карен Макманус - Один из нас – следующий

Прежде чем отправиться на церемонию, Эли прислал мне список по электронной почте, сопроводив текстом: Так как «Пока Не Будет Доказано» причастно к делу, мы не можем взяться за защиту. Однако Эмме нужен адвокат, и как можно скорее, учитывая растущее число прецедентов, когда суд принимает решение не в пользу подростков, замешанных в подстрекательстве – в том числе и через Интернет. Даже если они, подобно Эмме, впоследствии отказываются от своих намерений.

Если она действительно отказалась. Трудно представить, что Джаред сумел без ее участия руководить игрой «Правда или Вызов». К тому же очевидно, что именно она сливала Джареду грязные сплетни не только о Фиби и Дереке – что само по себе отвратительно, – но и о нас с Мейв. А ведь мы ничего плохого ей не сделали. Так что еще неизвестно, на что Эмма способна.

Я написал Эли: Вы уверены, что она говорит правду?

Он ответил мгновенно: Хороший адвокат ей нужен в любом случае.

Хотелось бы и мне однажды суметь стать таким человеком – проявлять заботу о девушке, которая предположительно являлась участницей сговора с целью моего уничтожения! Вот только сейчас не смогу. Хорошо, что Эмму оставили в больнице под наблюдением еще на день и я с ней случайно не столкнусь.

– Очень любезно с его стороны. – Миссис Лоутон берет список, и ее глаза увлажняются. – Поблагодари Эли от моего имени. – Она потирает виски и выдавливает из себя слабую улыбку. – Ты прав, Фиби нужен друг. Уверена, ты сумеешь ее приободрить. Она сейчас на крыше.

– Спасибо… – Я переступаю порог и вдруг резко останавливаюсь. – Простите, где она?

– В нашем доме сделали новую крышу. Как раз на прошлой неделе закончили устанавливать ограждение. Фиби сейчас там. Поднимешься на лифте на верхний этаж, а дальше по лестнице.

– А… – Мой страх высоты раз в десять усилился после смерти Брэндона, и крыша – последнее из мест, где я бы хотел сейчас оказаться. Хотя… наверное, бояться нечего. Я буду стоять в центре, откуда не видно, что внизу. Практически все равно что стоять на полу. Только пол без стен и потолка. Вот черт… – Понял. Надо просто подняться на… крышу.

Двери лифта зеркальные, но я и без зеркала знаю, на кого похож. Рубашка помялась и выбилась из брюк; галстук наполовину развязан и перекосился, а голова выглядит так, словно я причесывался с помощью газонокосилки. Хоть волосы наконец-то отросли… Лифт останавливается. Я отыскиваю лестницу, поднимаюсь на два пролета и толкаю тяжелую металлическую дверь. В лицо тут же ударяет порыв ветра.

Ну вот… Что может быть хуже, чем подняться на крышу? Правильно, подняться на крышу при сильном ветре, который способен сдуть тебя с нее, как пушинку.

Я гоню прочь эту мысль и делаю несколько неуверенных шагов. Фиби стоит на краю, опираясь на то, что немного смахивает на хлипкое ограждение.

– Привет, – окликаю я ее. – Я принес тебе пирожные.

Фиби вяло машет рукой в ответ; делаю вывод, что меня не прогонят. Хотя, наверное, я виноват перед Фиби, после того как вчера в машине Мейв на какую-то наносекунду поверил, что она может быть замешана в этом кошмаре.

– Ты принес мне что? – переспрашивает Фиби, когда я приближаюсь к ней на достаточное расстояние. Волосы девушки кое-как собраны в пучок на затылке, выбившиеся пряди развеваются на ветру. Одета легко, и ей должно быть холодно, однако Фиби совсем не замечает пронизывающего ветра.

– Пирожные, – выдыхаю я, держа пакет на вытянутой руке. До смертельно опасного ограждения примерно фут, и это максимум, на что у меня хватает мужества. – Свадебные пирожные. То есть пирожные… со свадьбы. – На секунду мне кажется, что Фиби сейчас заплачет, и от огорчения я чувствую пустоту в груди. Не сглупил ли я, вздумав прийти сюда?

Вдруг Фиби улыбается и берет пакет.

– Спасибо. Ты молодец. – Она отламывает кусочек и начинает жевать, затем протягивает мне остальное на салфетке и с набитым ртом спрашивает: – С тобой поделиться?

– Нет, я сыт. – Я засовываю руки в карманы, пытаясь понять, в какую сторону безопаснее смотреть. На лице уже выступил холодный пот. Вокруг нас ничего, кроме неба. Начинает кружиться голова, и я стараюсь не сводить взгляд с лица Фиби. – Как ты?

Фиби запихивает в рот большой кусок, словно не ела несколько дней. Впрочем, вполне возможно, что и не ела. Она отвечает что-то, чего я не могу разобрать. Приходится ждать, пока она прожует.

– Хреново, – произносит Фиби, отламывая очередную гигантскую порцию.

– Я тебя понимаю. Прости.

Она доедает пирожное и смахивает прилипшие в уголках рта крошки.

– Ну что ты! А ведь у меня даже не было возможности поблагодарить тебя. За успешное расследование и за спасение людей. Все могло закончиться гораздо хуже, если бы… – Ее голос дрожит. – Нет, не могу… – Она складывает салфетку пополам чистой стороной наружу и промокает глаза. – Прости. Стоит только подумать, что перестала плакать, как начинаю снова. – Плечи Фиби вздрагивают, она буквально повисает на ограждении и начинает громко всхлипывать. – Не могу остановиться. Когда же это все закончится?

На несколько секунд я замираю, разрываясь между отчаянным желанием утешить Фиби и пугающей бездной позади нее. Затем делаю шаг вперед, стараясь игнорировать головокружение и пустоту в желудке, и заключаю Фиби в неловкие объятия. У самого края пропасти.

– Успокойся. Все хорошо. – Я похлопываю ее по спине. – Все будет хорошо.

Фиби утыкается мне в плечо.

– Как?! Все ужасно. Мой папа погиб по вине Брэндона, а Брэндон погиб по нашей вине!

– Но не по твоей, – говорю я, и она рыдает еще сильнее. И хотя время для меня тянется бесконечно, я не выпускаю Фиби из рук, даю выплакаться, пока она не делает несколько глубоких вдохов. Фиби прижимает ладонь к моей груди, поднимает взгляд и смотрит на меня сквозь склеенные ресницы:

– Нокс, твое сердце сейчас выскочит из груди.

– Ну… – Пытаюсь сморгнуть пляшущие перед глазами черные точки. – Дело в том, что… я боюсь высоты, а эти перила… какие-то ненадежные. И слишком низкие.

– Черт… – сквозь слезы бормочет Фиби и, к моему неописуемому облегчению, уводит меня от края крыши почти к самому центру. – Что же ты молчал? А я тут повисла у тебя на плечах…

– Ничего особенного. – Мое головокружение уменьшается до приемлемого уровня. – Я просто стараюсь не заострять внимание на своей трусости.

– Трусости? – Фиби смотрит на меня, вытирая щеки. – Шутишь? Ты самый смелый из всех, кого я знаю!.. А знаешь, что я сейчас подумала? Что твое сердце так колотится из-за меня.

– Что? – выкрикиваю я, пораженный, и Фиби корчит рожицу.

– Теперь-то чего испугался?

– Я не испугался. Нисколько, – торопливо оправдываюсь я. – Не хотелось бы это обсуждать, потому что… – Я запинаюсь и чешу затылок. – Просто я понимаю, у меня нет шансов. Ты для меня… слишком крутая. Не подумай, что я вот так тупо сижу и неприлично много размышляю, какая ты крутая, но…