Анне Ханкок - Трупный цветок

Только когда машина выехала на дорогу и человек на пассажирском сиденье повернул лицо к окну, Стефан узнал его.

Он почувствовал, как учащается сердцебиение, когда гнев и эйфория забились, как встревоженные птицы, в его груди.

Он нашёл свой рабочий телефон в кармане и набрал номер. Трубку сняли после двух гудков, но ответа не последовало.

– Алло? – сказал Стефан.

– Да?

– Да, привет, это я. Я здесь слежу за…

– Я занят. Что тебе нужно?

– Хотел спросить о женщине. Журналистке.

– Что такое с ней?

– Полиция была у неё дома прошлой ночью.

Тишина.

– Первыми приехала пара молодых офицеров – ничего особенного, – продолжил Стефан. – Но потом приехал Шефер. Он пробыл там недолго, но он приезжал.

– Где сейчас женщина?

– Я только что видел, как она вышла из редакции. Она села в машину и уехала. С Ульриком Андерсоном.

На другом конце провода на несколько секунд повисло молчание. Затем голос произнес:

– Проклятый журналист.

– Именно. Он.

– Узнай, что он рассказал ей.

Боль пронзила всю правую руку, Стефан закрыл глаза, один за другим согнул пальцы и сжал ладонь в кулак.

– Что ещё мне нужно сделать?

За исключением тяжёлого, всё ускоряющегося дыхания на другом конце провода не было слышно ничего. Потом голос произнес:

– Мне казалось, ты уже имел с ним серьёзный разговор?

– Верно.

– Хм… Похоже, это не дало желаемого эффекта.

– Очевидно, нет.

– Это чертовски досадно.

– Да, – сказал Стефан. Он прикусил губу, чтобы не улыбнуться. – Досадно.

Элоиза отстегнула свой ремень и повернулась к Ульрику Андерсону.

– Ульрик, честно говоря, это всё ужасно похоже на враньё. Что, чёрт возьми, происходит – ты под наркотиками?

Она припарковала машину на пустынной дороге, ведущей на берег, в самой восточной точке острова Рефсхалеёэн, где они были окружены только камнями, лесом и серым морем. Ульрик указывал дорогу сюда короткими, отрывочными инструкциями.

Направо, прямо, поверни здесь.

Это было единственное, что он произносил за всю поездку.

Теперь он устало смотрел вперёд через лобовое стекло.

– Ты сказала, что она написала тебе.

– Анна Киль? – спросила Элоиза. – Да. Дважды.

– Откуда ты знаешь, что это она?

Элоиза пожала плечами.

– Да я в принципе не знаю. По крайней мере, пока. Письма в полиции, их проверяют на наличие отпечатков пальцев и ДНК. Но они подписаны её именем и речь в них идёт об убийстве в Торбеке.

– Что она тебе написала?

– Ульрик, да что, чёрт возьми, происходит? Ты в порядке?

– Просто скажи мне, что она написала. – Он повернулся к Элоизе и посмотрел на неё опустошённым взглядом.

– Она написала не так много, – ответила она. – В основном это бессмыслица, головоломки, что-то о цветах и счастливых числах. Она говорит, что мы связаны и что я должна написать о ней.

– Она написала что-нибудь о Моссинге?

– Она написала, что он истекал кровью и ей нравилось наблюдать, как это происходит.

– Нет, не о Кристофере Моссинге, я говорю о его отце – Йоханнесе. Она что-нибудь написала о нём?

Элоиза нахмурилась.

– Нет, а почему она должна писать о нём?

– Я не знаю, но что-то тут должно быть, – пробормотал он и обхватил голову руками. На мгновение Элоизе показалось, что это был жест отчаяния, она заметила, что воротник его рубашки потемнел от пота.

– Ты о том, что его люди ищут её? – спросила она, склонившись к нему.

Ульрик Андерсон поднял голову.

– Элоиза, ты должна послушать меня. – Он схватил её за плечи. – Держись подальше от этих людей. Держись подальше от этих дел!

Элоиза с негодованием высвободилась.

– Сказав «а», говори и «б», Ульрик. Что за бессмыслицу ты несёшь?!

Вдруг из ниоткуда возник мотоцикл и пронёсся мимо машины с огромной скоростью.

Ульрик приподнялся на несколько дюймов со своего сиденья и в панике оглядывался.

– Тише, Ульрик, успокойся. – Элоиза старалась, чтобы её голос звучал успокаивающе. Как будто она приближалась к испуганной лошади с противоположного конца загона. Он лихорадочно и потерянно озирался, а все мышцы на его теле были так напряжены, словно он был готов в любую секунду сорваться с места.

– Спокойно, парень, здесь никого нет, – сказала она. – Мы тут одни, только ты и я, бояться нечего.

– Я не знаю, что это, но что-то происходит, – казалось, он говорил сам с собой. – Я тогда изучал дело и шёл по обнаруженному следу.

– По какому следу?

– Возможно, сейчас он уже состарился, но было время, когда он контролировал всё.

– Кто?

– Да Моссинг, чёрт возьми! Это всё Моссинг, разве ты не понимаешь?

– Йоханнес Моссинг?

– Это он одалживал им деньги, а когда им не с чего было возращать долг… – Он рассмеялся нервным, практически истеричным смехом. – Прямо настоящий Крёстный отец, Элоиза, натуральный чёртов Крёстный отец.

– Он одалживал деньги? Кому?

– Игрокам. На тотализатор. Делать ставки на скачках.

Элоиза ничего не знала об этом.

– На скачках…

– Да, в Клампенборге. Он давал деньги под проценты – и получал, разумеется, свою долю от выигрыша – речь идёт о больших суммах, Элоиза, не только о мелких. А когда люди не могли вернуть ему долг… – он закрыл глаза и покачал головой, – …то они исчезали.

– Что это значит?

– Люди исчезали, – повторил он. – Понимаешь?

Элоиза тихо сидела не двигаясь.

– Откуда тебе это известно?

– Однажды мне в редакцию позвонили по поводу статьи, которую я писал об убийстве сына.

– Кто это был?

– Я не знаю. Звонивший не представился и сказал всего несколько слов: «Отправляйся на скачки, поспрашивай о Моссинге – и увидишь». Конечно, я направился туда и немного порасспрашивал о нём, но никто ничего не знал. По крайней мере, никто не стал говорить со мной.

– И что тогда?

– Я знаю одного из старых жокеев, который заглядывал в Эндис. Ну вот я взялся за него покрепче, ну ты знаешь, и пообещал, что всё, что он скажет, не под запись…

– И?

Он пристально посмотрел Элоизе в глаза.

– Он рассказал мне жуткие вещи. Тебе такое и в самом страшном кошмаре не приснится.

Элоиза судорожно сглотнула, но во рту у неё пересохло.

– Что он сказал?

Ульрик покачал головой.

– Ты не рада будешь, если я расскажу.

– Давай, – настаивала Элоиза, – я хочу это знать.

– Нет, – повторил он. – Если они узнают, что я разговаривал с тобой… Чем меньше ты знаешь, тем безопаснее для тебя.

– Но какое отношение имеет эта история с игроками к убийству его сына? – спросила Элоиза.

– Не знаю, может быть, никакого. Может быть, Моссинг просто не хочет, чтобы полиция разнюхала о его бизнесе.

Элоиза вспомнила о предположении Шефера, что Моссинг отправил своих людей разыскивать Анну Киль.