Лорен Норт - Идеальный сын [litres]

– Хорошо. – Вот уж не знаю, что, по его мнению, мне просто, что не просто. Я ж сказала уже: знаю, ты умер.

– Марк бронировал два места. Вы мне сами говорили.

Киваю.

– Кто-то с ним из офиса летел.

А я ведь так и не спросила Дениз, кто.

– Загляните в конверт ещё раз, пожалуйста.

Я одновременно хмурюсь и улыбаюсь.

– Здесь у меня свидетельство о смерти Марка, – машу им, – больше в конверте ничего нет.

– Есть, Тесс, есть.

Качаю головой, но снова раскрываю конверт, переворачиваю, трясу. Из него выпадает документ, летит к ногам Сэндлера. Он того же цвета, что и свидетельство Марка, а когда Сэндлер наклоняется поднять, я замечаю наверху страницы эмблему короны.

Закрываю глаза, зажмуриваюсь, как в детстве. Если я не вижу, то и меня не видно. В голове смех Джейми, да до того реальный, что у меня перехватывает дыхание.

– Взгляните, пожалуйста, что здесь написано, – просит Сэндлер.

Открываю глаза – он протягивает мне бумагу.

Холодно. Марк, очень холодно. Не хочу ни касаться этой бумаги, ни читать, что там написали, а всё равно тянусь и беру.

– Марк ведь не один поехал, правда же, Тесс? Поездка была особенная. Прочтите, пожалуйста, – настаивает Сэндлер.

Зубы у меня сжаты так, что голова болит. И всё же смотрю. Документ – точная копия первого. Та же корона вверху, те же слова: «Свидетельство о смерти».

– Копия, – пожимаю я плечами. – На всякий случай.

– Нет, Тесс. Имя прочтите.

Я качаю головой, резко опускаю документ, переворачиваю его, чтобы не видеть.

– Кто летел с Марком? – спрашивает Сэндлер. – Зачем они все летели?

– Не знаю, – выкрикиваю я. Меня сотрясает рыдание. – Надо прерваться. Дайте увидеться с Джейми, потом продолжим.

– Скоро прервёмся. Но сначала скажите мне, кто летел с Марком?

Сэндлер встаёт и обходит стол. Берёт свидетельство и переворачивает.

– Чьё это имя? – спрашивает он, указывая на документ.

Я судорожно вздыхаю, читая.

– Джейми, – шепчу я.

Джеймс Эдвард Кларк. Дата рождения: 08.04.2010.

– В компании Марка решили устроить особое мероприятие в Германии для работников и членов их семей, – говорит Сэндлер одновременно спокойно и громко. – С Марком в самолёте летел Джейми. Джейми тоже погиб.

Я качаю головой.

– Нет, неправда, документ – подделка. Это Шелли вас обманула, чтобы у меня Джейми отнять.

– Нет, Тесс, это не так. Идея, что Шелли пытается отобрать у вас Джейми, представляет собой параноидальный бред. Вам кажется, что это реальность, но эта реальность – плод вашей болезни. На основании наших бесед и анализа вашего дневника мне представляется также, что голос, который вы слышали на автоответчике, не что иное, как галлюцинация, вызванная неоднократными попытками Ричарда Уэлкина с вами связаться и вашим собственным желанием раскрыть суть проекта, над которым втайне работал Марк. В случае же с Шелли вы пребываете в убеждении, что кто-то угрожает вашему с Джейми совместному пребыванию, и вы находите свидетельства этого, которых на самом деле не существует, равно как видите и самого Джейми. Тесс, всему виной ваша болезнь.

– Джейми живой, – шепчу я вслух, чтобы убедить не только Сэндлера, но и саму себя.

Поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на стискивающую живот боль и давящее головокружение.

– ДЖЕЙМИ! – ору я. – ДЖЕЙМИ.

– Ваша мама здесь не просто так, – повышает голос Сэндлер, перекрывая низким баритоном мои вопли. В подобных случаях, – продолжает он, когда я замолкаю, – фактам, идущим вразрез с бредовыми идеями, ищется объяснение, что вы сейчас и демонстрируете. Вы не обращаете внимания на не устраивающие вас обстоятельства, делаете их частью бредовой картины, и так происходило с вами всегда, когда вам приоткрывалась правда. Поэтому вы и перестали общаться с мамой, братом, подругами из Челмсфорда. Со всеми, по сути, кто знал о смерти Джейми. Всякий раз, когда вы вплотную подходили к тому, чтобы понять, что случилось с вашим сыном, вы переживали приступы избирательной амнезии.

– Нет. – Я качаю головой из стороны в сторону. – Мама, – я поворачиваюсь к ней, такой хрупкой передо мной, – прошу тебя, пожалуйста, что бы они тебе ни рассказывали, как бы ни угрожали… – Я всхлипываю, в горле комок. – Просто скажи, что это неправда. Ты с нами жила после похорон. Ты видела Джейми.

Мама кивает, и на мгновение мне кажется, что сейчас она меня поддержит.

– Я слышала, как ты сама с собой разговариваешь, – говорит она, – надо было спросить, но тебе было так тяжело. Ну что же, что в этой привычке за беда – так я подумала, не знала же, что тебе видится Джейми. Я позвонила волонтёрам, пусть бы тебе было с кем поговорить. Не надо было мне уезжать. Прости меня.

– Я ждала, когда ты наконец уедешь, – мямлю я. – Джейми так много в комнате прятался. Пока ты с нами жила, мы даже горевать нормально не могли, что он, что я.

Мама тянется вперёд, сжимает мне ладонь.

– Но ведь и Джейми тоже умер.

– Да почему ты ВРЁШЬ? – кричу я. Мама отшатывается, вся сжимаясь в стуле, будто я агрессивный сумасшедший, но меня не остановить. – Как ты можешь такое говорить?

– Когда у человека галлюцинации, часто имеется какая-то зацепка, – продолжает Сэндлер уже спокойнее, а сам садится в кресло напротив, – подсказка, благодаря которой можно понять, что это именно галлюцинация. Вот чем мы с вами сейчас займёмся, Тесс. Вспомните Джейми после катастрофы. Вы сами говорили, сын с вами почти не общается. А до трагедии ваш любимый сын вёл себя так же? Вспомните о событиях последних нескольких недель. Отыщите зацепку, некий знак, с помощью которого ваше сознание сможет понять: перед вами не реальность, а галлюцинация, психотическое видение, вызванное к жизни болью утраты.

Качаю головой – отрывистыми движениями из стороны в сторону, отчего в глазах всё нечётко. Хочется закрыть уши руками, заорать, звать Джейми, но у мамы лицо мертвенно-бледное, а по щекам бегут слёзы, как у меня.

– Зачем ты так со мной? – спрашиваю я её.

Она глотает, хочет что-то сказать, но Сэндлер поднимает руку.

Свидетельство о смерти лежит у меня на коленях. Смахиваю его на пол.

– Такие подделать раз плюнуть. Ну если знать, к кому обратиться. – Сама не знаю, правда это или нет, но ведь как иначе-то? Это же бумажка, только и всего. Ничего особенного.

– Тесс? – Сэндлер подаётся вперёд, локти упирая в колени.

– Да нет ничего. Я сердцем чувствую, что Джейми… Джейми… – Слова звучат в моём сознании, но застряли, как пакетик с чипсами в сломанном автомате, ни туда, ни сюда, вот бы кто подошёл и пошатал.

Перед глазами проплывает лицо Джейми. Глаза, такие красивые, широко открытые, печальные и такие голубые. Представляю, как он сидит на полу гостиной и режется в «Плейстейшн». Сосредоточенный весь, а языком шатает туда-сюда передний молочный зубик – сегодня он наконец выпадет?