Мэри Кларк - Пусть девушки плачут

– Вот черт! – заорал он, швырнув телефон на пол. Девять минут спустя рядом с ним, на пассажирском сиденье уже лежала повестка в суд по делу о неосторожном вождении и противозаконном использовании мобильного устройства во время управления транспортным средством.

– Прости, дорогая, должно быть, я отвлекся. Повтори, что ты сказала?

– Ну, все, с меня хватит. Мы поговорим прямо сейчас, – сказала Дайэн Майерс, взяв пульт дистанционного управления с журнального столика, стоящего рядом с ее мужем, и выключив телевизор, по которому сейчас показывали игру в американский футбол. – И даже не пытайся мне возражать. Скорее всего, ты не знаешь, даже какой в этом матче счет.

Майерс начал было отвечать, но тут же сообразил, что его жена права. Он понятия не имел, ни какой сейчас счет, ни даже какая из команд побеждает. Зря он делал вид, что смотрит по телевизору эту игру в американский футбол.

– Хорошо, дорогая. О чем ты хочешь поговорить?

– О тебе, о нас и о том, что, черт возьми, с тобой происходит.

– Дайэн, я не понимаю, о чем ты…

– Эд, прекрати! Тебе нравится подшучивать надо мной, говоря, что среди моих добродетелей никогда не числилось терпение. Возможно, ты и прав. Но тот запас терпения, который у меня был, истощился, и он весь был потрачен на тебя. Что-то изменилось, и я хочу знать что.

Он вздохнул.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Да ну? В последнее время ты постоянно как в тумане. Три дня назад ты забыл позвонить Таре, чтобы поздравить ее с днем рождения, хотя я специально позвонила тебе в офис, чтобы напомнить об этом. – Их дочь училась на первом курсе Фордемского университета. – Вчера за ужином ты был настолько рассеян, что твое поведение граничило с грубостью. Когда ты встал из-за стола, чтобы сходить в туалет, Арт и Эли спросили меня, не случилось ли с тобой чего-то дурного. – Их семья дружила с семьей Грум еще с тех пор, как старшие дочери обеих пар вместе пошли в первый класс. – И не обижайся на меня, но у тебя жуткий вид. Раньше у тебя никогда не было проблем со сном, но всю последнюю неделю ты только и делаешь, что вертишься с боку на бок, и это заметно.

– Дайэн, я не знаю, что тебе сказать. Сейчас у меня на работе сплошной стресс.

– Я на это не куплюсь. Не поверю ни на минуту. Брось, Эд. Когда ты начал работать в «РЕЛ Ньюс» сразу после нашей свадьбы, ты говорил мне, что с финансами у этой компании полный швах. И, приходя домой, шутил, что, если завтра ты мне не позвонишь, это, скорее всего, будет означать, что телефоны в офисах отключили за неуплату. Но ты никогда не давал проблемам на работе по-настоящему тебя доставать. Когда ты приходил домой, ты все их оставлял за дверью. И вдруг теперь, когда дела у компании идут великолепно, ты начинаешь испытывать стресс?

– Дело не в этом.

– Эд, скажи мне честно – ты что, закрутил роман на стороне?

– О господи, нет. Честное слово. – Он вздохнул. – Ты права. Нам надо поговорить. Не могла бы ты плеснуть нам обоим скотча?

Дайэн внимательно слушала, пока он рассказывал ей о той странной просьбе, с которой к нему две недели назад обратился Шерман, и о том, как он выполнил эту просьбу.

– Я утвердил финансовый отчет «РЕЛ» за третий квартал, – заключил он, – и что беспокоит меня теперь больше всего, так это возможные последствия того, что я сделал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Двенадцать миллионов долларов не могли просто взять и исчезнуть. Компании, а точнее, мне самому надо было отчитаться за то, на что были потрачены эти деньги.

– В отчете ты указал, что они пошли на расходы, связанные с теми проектами по приобретению активов, из которых ничего не вышло.

– Да. И если бы это было правдой, то эти деньги можно было считать расходом, подлежащим вычету из налогооблагаемой базы. И точка, – сказал он.

– А если это неправда?

Он сделал долгий глоток виски.

– Во-первых, никакого если просто нет. Мы с тобой оба знаем, что это неправда. Чего мы не знаем, так это на что в действительности были потрачены эти деньги и подлежит ли этот расход вычету из суммы, с которой компания должна платить налоги.

– А ты не мог задать Шерману этот вопрос?

– Теперь, по прошествии времени, я понимаю, что должен был его задать. И понимаю, что многое мне следовало сделать по-другому. Но Шерман совершенно ясно дал мне понять, что я не должен задавать ему никаких вопросов. И я счел само собой разумеющимся, что эти деньги были потрачены на законные цели, а следовательно, двенадцать миллионов долларов подлежат вычету из налогооблагаемой прибыли «РЕЛ Ньюс».

– И что все это значит?

– А то, что, как финансовый директор компании, я утвердил ее финансовый отчет, и если деньги были потрачены не на законные цели, а на противозаконные, то я, утвердив этот отчет, нарушил несколько законов и в том числе совершил мошенничество при уплате налогов.

– А ты не можешь изменить то, что сделал?

– О, если бы это было так просто. Ко мне возникло бы множество вопросов. Какое объяснение своим действиям я мог бы представить? Сказать, что сделать это меня попросил генеральный директор компании и я сделал это, не уточнив у него никаких деталей? Кто такие эти самые «Картер и партнеры?» Почему я дал добро на то, чтобы перевести им деньги? Даже если бы я смог загнать джинна обратно в бутылку, вернут ли этот Картер и его партнеры, кем бы они ни были, деньги, переведенные на их счет, или же эти средства уже потрачены либо бесследно исчезли?

– А ты имеешь хоть какое-то представление о том, на что тратятся эти деньги?

– Ни малейшего. Бывали случаи, когда компаниям приходилось выручать своих высших руководителей из историй с неудачным вложением их личных средств, когда высшие руководители оказывались наркоманами или имели игорные долги. Есть ли подобные проблемы у Шермана? Этого я не знаю.

Дайэн взяла мужа за руку.

– Тебе надо с кем-то об этом поговорить. Объясни, что произошло, и прими удар сейчас. Чем дольше ты будешь об этом молчать, тем хуже тебе будет, когда эта история выплывет наружу.

– Это я понимаю, но с кем я могу поговорить?

– А ты не мог бы поговорить с кем-то из членов совета директоров?

– Все они люди Шермана, отобранные им лично. Если Шерман станет отрицать, что это он велел мне это сделать, они поверят ему, а не мне. В этом случае меня уволят, и мне придется за все это отдуваться.

– А ты не мог бы поговорить с Карлайлом-старшим?

– Он теперь участвует в делах компании куда меньше, чем прежде. Если он еще на что-то способен, первое, что сделает – это позвонит Шерману, чтобы спросить об этой истории его самого.

– А как насчет Карлайла-младшего?

Майерс отхлебнул еще один большой глоток своего виски.