Луиза Кэндлиш - Наш дом [litres]

И все. Хоть меня и трясло от ужаса, тем не менее интервью подтвердило мою догадку: у полиции не хватает улик, чтобы возбудить дело. Либо они подозревают условного «вора» нашей машины, либо совсем другую машину.

Вряд ли кто-то вспомнит обычный вечер трехмесячной давности. Неужели я и вправду доберусь до финишной прямой незамеченным? Или человеческий мозг – действительно такое непредсказуемое оружие, на которое надеются Рутефорды? («Погодите-погодите… Да, кажется, была машина – так неслась, я еще думал, он мне боковое зеркало свернет. Да, точно «ауди». Водитель такой, знаете, кудрявый…»)

Я выключил телевизор. Откупорив вторую бутылку вина, я начал склоняться к оптимистическому взгляду на вещи (строжайший запрет смешивать новые таблетки с алкоголем не остановил меня ни на секунду).

Проснувшись на следующее утро, я не никак не мог выбросить из головы фотографию малышки Элли в зеленом школьном джемпере. Она была похожа на девочек из класса Лео: может, не самая популярная, но умненькая, добрая, немного застенчивая – в кругу друзей она становилась смелее, уверенней. Обычный милый ребенок, такой же, как ваши или мои.

Нет, к своему стыду, я не придала особого значения аварии на Сильвер-роуд. В свою защиту могу лишь сказать, что детектив, приходивший с расспросами о машине, больше не появлялся; с тех пор в газетах мелькало бесчисленное множество новостей о других авариях и прочих несчастьях. В прошлом году на них выдался прямо «урожай» какой-то, не находите?

Нет, Брам тоже не упоминал при мне Рутерфордов. Эту фамилию я впервые услышала в новом году, когда ситуация достигла апогея.

Уму непостижимо, до чего дошел прогресс: теперь сделки с недвижимостью можно заключать без личного контакта с юристом. Майк выбрал Грэма Дженсона из фирмы «Диксон Бойл энд Ко», скорее всего, за отсутствие приличной репутации (я проверил рейтинги на сайте – положительных отзывов немного). Как и Рав, Дженсон не участвовал в нашей схеме, и я снова должен был делать вид, что все в порядке, все идет как и задумано. Я зарегистрировал новый электронный адрес на имя А. и Ф. Лоусон, сообщил пароль своим «хозяевам» и дал номер телефона Дженсону и его стажеру.

К началу декабря я собрал все необходимые документы, заполнил все формы и уточнил сумму погашения долга по ипотеке, которая будет автоматически выплачена по завершении сделки. Документы перемещались туда-сюда из шкафчика на Тринити-авеню в соответствии с моим графиком дежурств (а если Фие вдруг что-нибудь понадобится, она просто решит, что я ошибся ящиком). Во избежание вскрытия почты (как выяснилось, Фия на это способна; к тому же письма будут адресованы и ей тоже), мы договорились, что Вэнди заберет документы из офиса, подделав подпись Фионы Лоусон, если понадобится. Затем она доставит их мне на квартиру, подождет, пока я укажу нужную информацию или распишусь, и вернет их в агентство. В случаях, когда требовались свидетели, документы переправляли Майку, а тот придумывал имена и профессии по ситуации. Тем временем Вэнди сообщила Дженсону реквизиты счета, с которого платеж будет перенаправлен на какой-нибудь мутный офшор.

Безумно рискованно и безумно просто – гораздо проще, чем если бы никто из участников не владел половиной собственности. В этом и заключалась гениальность схемы, тут надо отдать Майку должное.

Хотя запросы покупателей были минимальны, их банк потребовал визуальную оценку, причем строго в рабочий день. Не обошлось без нервотрепки, конечно; и все же это был сущий пустяк по сравнению с организацией показа: я договорился, что буду работать из дома, и попросил оценщика прийти в полдень, так, чтобы к возвращению Фии или ее матери дома точно никого не оказалось. На улице в это время дня пусто, но я на всякий случай придумал отмазку про ремонт крыши. К середине декабря были готовы черновые контракты.

«Молодец, амиго, хорошо поработал», – написал мне Майк. На какую-то долю секунды я забылся и чуть ли не испытал удовольствие от его редкой похвалы. Разумеется, потом я опомнился, и снова нахлынул ужас, еще более удушающий, еще более сводящий с ума…

Похоже, таблетки не работают.

Я понимаю, ситуация выглядит так, словно я делала уступку за уступкой, однако вы должны помнить, что мною руководили сугубо практические соображения. Мне было не до соблюдения этических норм: все решения я принимала исходя из позиции матери и в этом плане ни о чем не жалею.

По сути, Брам сказал правду насчет Лео и Гарри – они действительно были счастливы, даже стали лучше относиться друг к другу, как подобает братьям (по крайней мере, по их стандартам).

В начале декабря ударил мороз, и Тринити-авеню окуталась мерцающей дымкой. В воздухе витало рождественское настроение – мое любимое время года. Приходя из школы, мальчики предпочитали оставаться дома, в гостиной у камина, устраивая себе норы из звериных шкур. Глядя, как они уютно свернулись калачиком, розовощекие, сонные, я снова убедилась в прелести «птичьего гнезда». Та мелкая потасовка с Тоби – ничто по сравнению с адом, который воцарился бы в доме, если бы мы с Брамом окончательно разошлись.

На родительском собрании, для которого мы с Брамом специально освободили время, никто из учителей не сообщил о признаках тревожного расстройства или агрессивного поведения, свойственного детям разведенных родителей.

– Не знаю, чем вы занимаетесь дома, но продолжайте в том же духе, – сказала миссис Карвер, учительница Гарри. – Он у вас умница.

Приободренные, мы с Брамом договорились вместе пойти на школьный концерт.

Хотя я планировал лишить своих детей будущего, они все равно оставались в приоритете. Впервые я посещал все школьные мероприятия – даже украшение класса на Рождество, откуда каждый родитель ушел с блестками в волосах. Работа больше не имела значения – я все равно скоро уеду, – и я при всяком удобном случае отменял встречи или перекладывал обязанности на других. Три раза в декабре я брал больничный или уходил пораньше (не сказать чтобы совсем без причины – тошнота никуда не делась).

– Что-то со мной не так, – пожаловался я Нилу (опять же, не соврал). – Наверное, подхватил какой-то вирус.

– Ну если только вирус… – прищурился он, что явно означало первое предупреждение.

Ситуацию не улучшило мое решение пропустить пьянку на работе – я собирался на концерт к детям.

– Прогульщик! – резюмировал Нил; мы оба знали, что так Кит Ричардс дразнил Ронни Вуда, когда тот лег в клинику лечиться от алкоголизма.