Луиза Кэндлиш - Наш дом [litres]

Нет, Майк попросту закручивал гайки: я могу сколько угодно сопротивляться или пытаться переманить на свою сторону Вэнди, он меня не отпустит.

Я выкинул распечатку из «Телеграфа» в урну у ворот парка, но второй лист сложил и убрал в кошелек. Я просто не мог его выкинуть, чтобы на следующий день он валялся на тротуаре под ногами у прохожих, подгоняемый ветром.

Да, то Рождество стало одним сплошным компромиссом. Связано ли мое сочувствие к Браму с историей его семьи? С праздниками, которые он в детстве провел без папы? С нашими совместными праздниками, которым он всегда так радовался?

Не знаю. Может быть. Эта мысль вечно маячила где-то на фоне; нюанс, который следовало учитывать.

Я не собиралась об этом рассказывать, однако теперь, когда мы уже подошли к теме, думаю, стоит упомянуть, что отца Брама посадили в тюрьму за вождение в нетрезвом виде. Он сбил пешехода, пожилого человека – нет, никаких серьезных травм, ничего подобного; просто на дворе стояли семидесятые, и общество только-только начинало понимать, какую опасность представляет вождение в нетрезвом виде. В качестве показательного примера отца Брама решили посадить.

Пожалуй, единственное, что могло выбить Брама из колеи, – разговоры о тюрьме или новости о насилии в камерах. Помню, как-то мы водили мальчиков в средневековый тюремный музей Клинк, тот, что у реки. Старинные камеры, орудия пыток, все это мальчикам понравилось. А Брам даже заходить не стал. Серьезно, так и прождал снаружи. Говорят, это называется «карцерофобия».

Вскоре отец Брама умер, и его тюремные рассказы были, наверное, последними из того, что запомнил сын, как ни печально…

Я рассказываю об этом, чтобы показать общий контекст: нарушению закона Брам научился с заднего сиденья (вообще-то, в те дни детям разрешалось сидеть спереди; порой их даже не пристегивали. Брам как раз играл со своим Суперменом на переднем сиденье, когда отца остановила полиция).

Помню, он спросил меня накануне свадьбы:

– Ты уверена, что готова связаться с криминальной семьей?

– Все мы так или иначе из таких семей, если копнуть поглубже, – отмахнулась я.

– Хороший ответ, – кивнул довольный Брам.

В те времена я готова была закрывать глаза на его странности; они даже притягивали меня.

Однако иногда мы перерастаем наши вкусы, не правда ли? По крайней мере, некоторые из нас.

#жертвафия

@deadheadmel Так что она имеет в виду – что Брам устроил ту аварию, да еще и был пьян?

@lexie1981 @deadheadmel Похоже на то. А в тюрьме не так уж плохо, наверное. Кажется, они целыми днями смотрят телик и курят травку, разве нет?

@deadheadmel @lexie1981 Звучит интереснее, чем мой день…

Брам, выдержки из файла Word

И вот наконец таблетки подействовали. Боже, как прекрасен этот мощный нейромедиатор, наш добрый друг серотонин! И главное, в самый нужный момент, ни секундой раньше – настоящее рождественское чудо! Исчезла постоянная агония, сердце больше не выпрыгивало из груди каждый раз, когда в дверь звонили; жгучие муки выбора (признаться в одном преступлении или продолжать со вторым, которое – не гарантированно – скроет первое?).

Теперь же я был спокоен, настроен оптимистично и снова готов наглухо задраивать отсеки.

Спасибо тебе, Санта-Клаус!

Спасибо за сборку танка по мотивам «Звездных войн» из Лего, игры в «Покемона» на «Нинтендо» (даже хватило настроения пошутить, что я куда более винтажный); поедание сладостей из стеклянной банки размером с бочонок. Спасибо за то, что Фия постоянно улыбалась, даже мне.

– Как будто про нас снимают фильм, – заметил я, когда мы собрались на кухне и занялись делом: резали капусту, начиняли индейку, помешивали соус…

Хотя все мы понимали, что режиссером выступала Фия, и «флешбэк» из старых добрых времен – ее рождественский подарок.

– Ага, – отозвалась Фия. – Или мы играем в футбол, как англичане с немцами в Первую мировую – помнишь, рождественское перемирие?

Я засмеялся (уж и не помню, когда смеялся последний раз).

– Хм-м, военная метафора… Неужели между нами все так плохо?

Последовавшее молчание я расценил как «нет».

Вечером я подождал, пока мальчики лягут спать, и достал свой подарок.

– Мы же договорились – никаких подарков, – укорила меня Фия, однако за целый день она ни разу не произнесла слова «страховка» или «ложь», что уже само по себе выглядело милостью.

– Это вышло недорого.

– Ну, тогда… – Фия подцепила ногтем клапан и достала карточку. – Подарочный сертификат на дерево в королевском парке? Какая чудесная мысль!

– Ну, я же знаю, как ты любишь магнолию…

И будешь по ней скучать, когда я…

Заткнись!

Похорони эту мысль поглубже и вернись к жизни. Смотри прямо на яркий свет – столько, сколько нужно, чтобы стереть образ Фии, любующейся своим деревом по ту сторону калитки, а новые хозяева наблюдают из окна…

Я сказал, заткнись!

– Спасибо.

Она хотела поцеловать меня в щеку, однако вспомнила, что не все так просто. Больше не муж, но и не друг.

Мне захотелось спросить, что подарил ей Майк. Ставлю на нижнее белье: дешевое, но с претензией на дорогое. Подделка или ворованное. Или сестру попросил выбрать. Эх, если б можно было пролечить эту парочку электрошоком, обнулить их гнусную задумку, стереть из памяти все воспоминания обо мне – вот был бы подарок!

– Какой ты грустный… – пробормотала вдруг Фия с былой нежностью. – Погоди-ка… Так вот как оно работает?

Я моргнул, возвращаясь к реальности. Фия разрумянилась, ее движения стали замедленными – сказывались усталость и алкоголь. Она явно перебрала – уж я-то могу различить.

– Что работает?

– Твоя стратегия. Ты вовсе не хищник!

– О чем ты?

– О женщинах. Нет, мне правда интересно! Теперь, когда ты волен делать все что хочешь – и с кем хочешь, – тебя все еще тянет за ними охотиться? Или ты напускаешь грустный вид, изображая добычу?

Я не ответил, и вопрос повис между нами; она приблизила свое лицо к моему.

– Что ты делаешь?.. – прошептал я, но протестовать не стал. Пусть себе верит, во что хочет.

Наши губы встретились. Знакомые формы, вкус, движения… Я всегда считал, что возвращение лучше изначального узнавания: замечаешь больше нюансов, не отвлекаясь на новизну.

Почему люди ездят в отпуск в одно и то же место, или женятся повторно на той же самой женщине, или переезжают на улицу детства, когда могут выбрать любую?

– Ты пьяна, – тихо сказал я.

– Спасибо, что предупредил.

Нет, это не просто возвращение домой; это осознание того, что все самое дорогое в твоей жизни взято взаймы – не существует вечного обладания, ни для кого из нас…

Рождество в кругу семьи. Наше последнее – по крайней мере, теперь уж точно.