Луиза Кэндлиш - Наш дом [litres]

Короче, я напилась, и мы переспали. Да, знаю, я опустилась ниже плинтуса.

#жертвафия

@KatyEVBrown Ой, ну сразу было понятно! Все к тому и шло…

Оказалось, что рождественское чудо не лишило меня ни нормальных физических функций, ни нахлынувшего посткоитального оптимизма. Вся эта история с Майком и Вэнди – я же разберусь, правда? Да, вот прямо завтра все решу и буду оглядываться на тот период как на случайное искажение пространственно-временного континуума. Нечто, случившееся в параллельной реальности с неудачной, несчастливой версией Брама.

– О чем ты думаешь? – спросила Фия.

Обычно я не приветствую такие вопросы после секса, но в ту ночь, в нашей бывшей постели, это был тот самый вопрос, который я хотел услышать.

– Ты правда хочешь знать?

– Ну, не знаю, может и нет… Все равно скажи. – Она казалась такой расслабленной, открытой… сердцем?

– Я вот думаю: неужели совсем нет шанса?

– Какого шанса?

– У нас, – ответил я, улыбаясь.

В голову пришла одна простая мысль, даже скорее мечта: если бы Фия сказала «да», я бы тут же признался во всем, ведь тогда получается, она любит меня, несмотря ни на что, а когда любишь так сильно, то сделаешь все возможное для спасения любимого. А если «нет», то и не стану признаваться, и тогда мне нечего – больше – терять.

– У нас?! – воскликнула Фия. Она резко отпрянула и села на постели, возмущенно подняв плечи. – Ты что, так и живешь в мире розовых пони?

Я тоже сел, шокированный ее неприязнью, ощущая новый прилив унижения и потерю всякой надежды.

– Если хочешь знать, последнее время я живу в аду…

– Если хочу знать? И что я должна ответить? Ах ты бедняжка, плохо тебе одному, разрушил свой брак, трахаясь с другими бабами? Это твой личный ад, ты сам его создал!

Она потянулась за одеждой, не только прикрываясь от меня одеялом, но и всем своим видом показывая, что горько сожалеет о случившемся.

Наутро я решила, что это было неизбежно – как сувенир на память.

– Слушай, я не хочу, чтобы Тоби узнал, – сказала я ему.

Женщина переспала с мужем и просит не говорить об этом новому парню… Даже не знаю, вульгарно это или аристократично; зато я уверена, что на Тринити-авеню подобный разговор был точно уникальным.

– Ты с ним все еще видишься? – спросил Брам. – Я думал, у вас несерьезно.

– Да, несерьезно, только тебя это не касается.

Я была рада, когда он ушел в назначенное время, и я спокойно успела собрать мальчиков для поездки к родителям.

Такси везло нас по призрачным улицам Южного Лондона, и мне снова пришла на ум аналогия с футбольным матчем. Как бедные солдаты расчищали нейтральную территорию от трупов, а на следующий день все продолжилось, словно и не было никакого перемирия…

#жертвафия

@themattporter Ну, не то чтобы #жертвафия прямо-таки сидит в траншеях на Западном фронте, но хотя бы гештальт закрыла.

@LorraineGB71 @themattporter Не забывайте, дело «Лоусон против Лоусона» еще не закончено.

На следующее утро Фия поцеловала меня на прощанье. Ее кожа пахла отчужденностью – будто вдова возлагает цветы на могилу, свыкшись с потерей.

Последний поцелуй как дань моей памяти.

Распахивается кухонная дверь, влетает возбужденный Дэвид.

– Право собственности оформлено на нашу фамилию! Все, теперь дом точно наш!

К его чести, Дэвид старается приглушить триумф в голосе и обходится без победных жестов.

Люси возносит хвалу небесам, лицо Мерль выражает отчаяние, которое должна испытывать Фия, если бы она не была так оглушена. Но тут все трое вспоминают про нее и смотрят с одним и тем же выражением на лице (но в разной степени): с жалостью.

– Не верю… – шепчет Фия чуть ли не ради эксперимента, как будто новости лишили ее не только собственности, но и голоса.

В голове мелькает призрачная мысль: даже такой приговор лучше, чем муки неизвестности… Хотя завтра она будет думать по-другому, когда пройдет первый шок и станет ясен истинный масштаб катастрофы.

Между тем Дэвид продолжает:

– Эмма собирается позвонить Диксону Бойлу и выяснить, где деньги. Одно известно точно: утром сумму перевели с клиентского счета. Если кто-то ошибся хоть на цифру, это можно отследить и исправить – в понедельник, скорее всего. – Он встречается взглядом с Фией, сочувственно хмурится. – Кстати, вот тут вы можете вмешаться и заставить их заморозить деньги, пока вы не разберетесь с ситуацией. А если уже поздно, Эмма советует еще раз обратиться в полицию и найти толкового юриста, чтобы составить акт о мошенничестве против вашего мужа – или другого виновника – и попытаться компенсировать убытки. Нам очень жаль, что все так получилось.

Фия не находит слов, и Дэвид вопросительно смотрит на Мерль.

– Дело не в деньгах, вы же понимаете, – произносит Мерль новым тоном, обращаясь уже не к противнику, а к равному, как домовладелец к домовладельцу. – Это ее дом, дом ее детей…

– Мне жаль, правда, но больше уже нет, – отвечает Дэвид.

Воцаряется молчание.

– Надо идти, – невнятно шевелит губами Фия, обращаясь к Мерль.

– Кажется, у вас еще квартира? – уточняет Люси. – Вы можете там переночевать?

– Мы пойдем ко мне, – решает Мерль. – Лучше оставаться поблизости на всякий случай.

– Мы могли бы встретиться в понедельник утром, как вы предлагали. Мы сделаем все, чтобы помочь вам разобраться, правда, Дэвид?

– Да, конечно.

Да что тут разбираться, думает Фия, поднимаясь. На полу, возле плиты, валяется сумка – единственное доказательство прежней жизни.

Кажется, у дома сменилась аура, он потихоньку принимает новых владельцев. Вскоре Воэны начнут распаковывать вещи, чувствовать себя как дома – сложная ситуация хоть и замедлила переход, однако не отменила. Фия запрещает себе думать о Лео и Гарри, о том, что они больше никогда не скатятся вниз по ступенькам с воплями протеста; их лишили возможности попрощаться со своими спаленками, своим первым домом. Она запрещает себе эти мысли, но знает, что рано или поздно они вернутся; адреналин прорвет дамбу и погонит ее назад молотить кулаками по двери.

Странно, что Воэны не потребовали у нее ключи; наверное, сменят замки из опасения, что она вернется (или оккупирует игровой домик – было бы логично замкнуть цепочку событий, начавшуюся в июле).

У нее не хватает сил закрыть дверь, плавно поворачивая ручку двери, как она делала тысячу раз за последние годы.

– Не сдавайся! – яростно сверкает глазами Мерль. – Еще не все потеряно!

Поезд прорывается сквозь черноту из одной страны в другую, и обе чужие. Слишком темно, чтобы рассматривать пейзажи, даже если бы хотелось; по колебаниям звука и давления ясно, что они проезжают туннель под Альпами. Он старается не встречаться взглядом с попутчиками: семьи, лыжники, молчаливое большинство, о чьих целях путешествия можно только догадываться.