Иван Солнцев - Полет курицы

На полпути к цели. В качестве послесловия

Здесь удивительно тепло и уютно. Я нигде себя не чувствовал так комфортно, как здесь, вот уже больше года. Или больше шести лет. Или больше десяти. Возможно, в последний раз покой и комфорт для меня были достижимы именно там, где я лежал на большом советском диване, убаюканный тем, как нежно гладила мою еще маленькую, но уже бестолковую голову мать. Все это осталось тем прошлым, в котором мне больше не за что зацепиться, и больше не является моей собственностью. Еще недавно в моей собственности были костыли, мобильник и потерянная сумка. Теперь нет и этого. Есть только снедающая пустота внутри, в которой не осталось ни одного островка спасения. Ни алкоголь, ни ампутация, ни беспросветные унижения не смогли сами по себе привести к этому. Привело к этому просто осознание того, что выхода больше нет, да и будь он – выходить было бы некуда.

Я рассказываю Вике обо всем, что произошло со мной – коротко, емко, без лишних подробностей. Она сразу предлагает варианты дальнейшей жизни для меня, придумывает схемы, по которым можно восстановить мне документы, изобретает угол, куда меня можно пристроить. Она уже помогла мне помыться и привести себя в порядок, и за одно это я ей должен по гроб жизни – не всякая девушка сможет выдержать процесс помощи такому вонючему уродливому животному, каким являюсь я сейчас.

Время проходит незаметно, и уже час ночи, а мы все еще обсуждаем то одно, то другое, и вот наступает очередная минута тишины, и она затягивается, и я сижу и смотрю в окно. На город упала легкая, невесомая ночь, и сейчас все пережитые ужасы, необходимость каждый день возвращаться на корпоративную квартиру и состояние зависимости от системы кажутся далекими и нематериальными. Вот только мне приходится вспоминать о том, что все это иллюзорно, потому что найти меня хазановским шавкам не составит труда, и на этот случай нужен еще один план, пока точно не продуманный Викой.

– Знаешь, ты мне помог многое понять, – говорит она, потерянно глядя на свой опустевший стакан из-под виски. – За один день. Я никогда не задумывалась о том, как легко упасть раз и навсегда. Но ты еще и выжил. И ты еще остался собой. Ты молодец. Я бы не смогла.

– Как сказать, – пожимаю плечами и осторожно отпиваю еще пару капель из своего стакана; спиртное едва лезет в глотку.

Вика смотрит на меня, и я стараюсь избегать ее взгляда, потому что она может понять, что я хотел бы сказать сейчас; может прочесть те мои мысли, которые я хотел бы открыть, дай я волю собственной слабости.

– Мы имеем так много, у нас каждый день есть все, что нужно для счастья, а у многих – даже больше, но мы все придумываем, как ужалить ближнего, как сделать больнее, – продолжает Вика. – Но мы не знаем, что такое боль. После расставания с тем козлом, Данилой – ну, ты помнишь, – я говорила, что мне больно, говорила, что я страдаю, что не хочу жить, что устала. А сейчас я смотрю на тебя и понимаю, что во мне никогда не было настоящей боли, настоящего горя. Просто безмозглая овца с претензиями на высокую духовность.

– Не надо. Ты классная, – сижу и смотрю в окно. – Ты знаешь все, что стоит знать. Ты одна из лучших людей, что я знал.

– Правда?

– Да. Лучшая. Просто я тебя упустил.

Она ушла на двое суток на работу, оставиви мне все необходимое и даже более того. А я уселся за ее ноутбук, накачался кофе и стал писать. Я старался не терять ни секунды, и сейчас мне уже трудно вспоминать и дописывать еще что-то. За двое суток я пережил столько моментов прошлого, без которого можно было бы жить, что больше не могу продолжать. Надеюсь, этого достаточно.

Я часто вспоминал этот момент в разговоре с Викой за последние два дня. Часы, минуты, секунды. Я хотел бы оценить все это в другом времени и совершенно иначе, я должен был тогда давно дать ей войти в свою жизнь и позволить поменять ее, пока было не поздно. Я должен был дать ей заставить меня выйти из того животного состояния, в котором я жил. А что сделал я? Загнал себя в тупик и заодно добавил горя и душевных терзаний ей. Но теперь возврата нет.

Я оставлю собственноручно составленное рукописное признание, чтобы не создать проблем с моралью и законом моей спасительнице. Вообще – все, что написано здесь, станет отличным подтверждением моих слов, ведь все можно проверить, при большом желании. Отдельно я приложу уже подготовленные описания тех, с кем я познакомился в системе за время служения ей, и схемы работы в привязке к участкам, где я работал. Вряд ли это поможет хотя бы отчасти навредить бизнесу Бахи и прочих, но вдруг найдется еще хотя бы один не купленный, молодой еще полицейский или пристыженный СМИ сотрудник прокуратуры, которому захочется попытаться поработать, а не смотреть на то, как получают откаты чистенькие ублюдки в костюмах с серьезными лицами, званиями и чинами, как происходит в этой стране везде, а не только в нашем нелегком «бизнесе». Лишь бы только его не грохнули за это слишком рано.

Нужны ли выводы с моей стороны? Наверное, нужны. Я подобью мысли специально для вас. Хотя, конечно, усложнять сказанное выводами – значит просто пытаться хотя бы немного отдалиться от правды. И попытка эта неудачная и бессмысленная. Выхода нет. Ни для меня. Ни для вас. Ни для кого. В это суть любой системы. Политической, экономической, бандитской – разницы никакой. Ее строят годами и оттачивают до совершенства люди, которые не оставляют места чувству вины, сострадания или справедливости. Разрушить ее одним тычком невозможно, даже силами сотен и тысяч храбрецов. Точить ее долго и систематично – занудный и не дающий быстрого удовлетворения процесс. А большинству окружающих людей это вовсе не нужно. Им нужны быстрые, простые и дешевые решения. Мастурбация или съем проститутки – это быстрее, чем близкие отношения и секс с любимыми. Вермишель быстрого приготовления – это проще, чем паста болоньезе. С этим-то уж вы не поспорите. И поэтому просто существовать без какого-либо желания что-то изменить или даже задуматься об этом и найти то, что можно поменять в себе – та же мастурбация. Тот же бесцельный онанизм с переходом в глубокий и безмятежный сон, съедающий треть жизни. То же не приносящее настоящего удовлетворения и несущее только разочарование дрочево. Я прошел этот путь простых решений. И он оказался ведущим в никуда. Только понимаешь это гораздо позже, чем следовало бы. Но поверьте мне – это действительно понимаешь, даже будучи таким конченым бараном, как я. И чувство бессилия от невозможности что-либо поменять – это гораздо хуже, чем осознание того, что у тебя нет обеих ног. Это лишение рук, ног и способности двигаться навсегда. Это больше не жизнь, а просто растительное бытие. Так что теряю я немного.