Мелинда Ли - Скажи, что тебе жаль [litres]

Снова лязгнула дверь, и в камеру вошли еще двое нагих мужчин. Черному парню было около двадцати пяти, он был высок и мускулист, всю его спину покрывали татуировки. Второй новоприбывший был белым подростком лет девятнадцати, высоким и тощим, как зубочистка. Даже из своего угла камеры Ник мог сосчитать его позвонки. Босс иронично фыркнул, наблюдая за тем, как пацан облачается в штаны на три размера больше. Тот трясся от страха так, что казалось, вот-вот описается.

Ник на минуту задумался – а не поселился ли и у него в глазах такой же взгляд перепуганного до потери сознания кролика. Уж лучше бы нет. Он молча благодарил свою лень, в силу которой не брился каждый день, и сейчас густая четырехдневная щетина придавала ему более взрослый вид, а также необходимость заниматься физическим трудом, благодаря которому на теле за прошедшее с окончания школы время проступили кое-какие мускулы. А вот тощий пацан выглядел как готовая живая мишень.

Как жертва для хищников.

Босс сидел молча. Через некоторое время открылась противоположная дверь, раздались отрывистые команды, и четырех арестантов препроводили вдоль по коридору в другое помещение. Там им выдали по тонкому синтетическому матрасу, свернутому в рулон, и потрепанному одеялу, после чего повели в нужный блок.

Ник последовал примеру Босса и закинул матрас с одеялом себе на плечо – так хоть как-то можно было прикрыться, лицо увидит лишь половина тюремного населения. Тощий пацан вцепился в матрас, как в щит, держа его на уровне груди, и, войдя в блок, побледнел так, что сделался белее выбеленной кости, а его глаза излучали ужас.

Собрав все свои силы, Ник придал лицу такое выражение, которое, по его замыслу, должно было выглядеть как отсутствие всякого выражения.

Он ожидал увидеть перед собой ряд запертых камер – наподобие тех, что видел по телевизору, однако блок D в окружной тюрьме представлял собой одно большое помещение с бетонными стенами, внутри которого свободно перемещались заключенные. Одну из сторон помещения занимал ряд открытых дверей – это камеры?! Проходя мимо, Ник заглянул в одну из них: минимум пространства, двое металлических двухъярусных нар, разделенных метром бетона, предназначенных для четырех человек. Обитатели стояли в дверях, оценивая новичков, и Ник чувствовал на себе их внимательные плотоядные взгляды.

Все камеры, должно быть, были набиты под завязку, так как вдоль другой стены общего помещения располагались ряды дополнительных стальных нар. На всех них уже были постельные комплекты, и еще какое-то количество матрасов лежало прямо на полу. В центре помещения стояли металлические столы с приделанными к ним лавками.

Быстро прикинув в уме, Ник понял, что блок был предназначен для сорока человек, в то время как находилось здесь сейчас по меньшей мере шестьдесят. Те, кто сидел с ним в обезьяннике участка Скарлет-Фоллз, жаловались насчет переполненности окружной тюрьмы, но до Ника не доходило, что это значит на практике. Так что же, на ночь никого не запирают?

Выходит, вместо трех сокамерников, которые могут попытаться его прикончить, ему теперь надо следить за всем блоком?! Он думал, что столкнется с приказами, дисциплиной, может даже клаустрофобией, но вот держать шестьдесят зеков, страдающих от безделья, вместе в одной комнате – это больше похоже на эксперимент по созданию хаоса.

Он старался не дергаться от комментариев, раздававшихся из открытых камер:

– Глянь-ка на этого белого стесняшку!

– Так-так, что за пирожок, хочу кусочек!

– М-м-м, свежатинка!

Это они про него или про тощего пацана? Ник изо всех сил надеялся, что не про него.

Другой волосатый белый мужик поприветствовал Босса, символически стукнувшись с ним кулаками, после чего все это сообщество бород и угрожающих тату радостно приняло его в свои ряды, будто викинга, вернувшегося домой после успешного набега.

Кто-то поспешно убрал матрас с одеялом, и Босс разместился на верхней полке. Ник мало что понимал в тюремных правилах, но было очевидно, что Босс не просто пользуется уважением – его еще и боятся.

Ник понаблюдал и за тем, как черный парень растворился в группе афроамериканцев – чувствовалось, он прекрасно знает, что тут к чему.

Тощий же дрожал, как испуганный котенок.

Ник инстинктивно отступил от него на некоторое расстояние. Пацан оказался в роли пушечного мяса, и с этим ничего не поделаешь. В душе у Ника не было места для чувства вины – все внимание было брошено на просчет опасностей и шансов на выживание, так что ему было совершенно не до того, чтобы думать о ком-то еще. Все тут неоднократно побывали в шкуре героев «Повелителя мух». А поскольку Ника обвиняли в сексуальном насилии, счет был уже не в его пользу.

Он присмотрелся к полу – в отличие от предварительной камеры его бетонная поверхность здесь была относительно чистой. Не особо представляя, что делать дальше, Ник расстелил свой матрас на полу в конце ряда таких же. Никто вокруг на это и ухом не повел, и он решил, что поступил правильно.

Ник уселся на матрас, привалившись спиной к стене.

С тощим пацаном все было ясно: доходяга, с которым никто не станет иметь дела. Неизвестно, что стало бы с ним в другой ситуации, но сейчас всеобщий интерес вызывал Ник. И если его первоначальным планом было не высовываться и по возможности слиться с бетонной стеной, то теперь стало ясно, что этот план не сработает. Нужен новый.

Сейчас он в первый раз прочувствовал всю тяжесть ситуации.

Ведь скорее всего, во всем этом блоке не было заключенного, совершившего более серьезное, чем у Ника, преступление – если только тут не найдется какой-нибудь серийный убийца.

Как же до этого дошло?!

У него не было даже шанса оплакать Тессу. Перед глазами возникло ее лицо, и от тоски защипало в носу. Пришлось решительно пресечь воспоминания и дать дорогу здоровому чувству гнева – слезы быстро поставят его на один уровень с тощим пацаном.

Глубоко в душе у Ника кипела смесь ярости и отчаяния. Пока он сидел тут в заточении, где-то на воле бегал настоящий убийца Тессы. Кто же он? Джейкоб? Этот высокомерный ублюдок вполне мог пойти на это…

Многозначительный свист вернул Ника в реальность.

А в реальности он был человеком, обвиняемым в изнасиловании и убийстве. Конечно, жестокий характер предъявляемого ему преступления заставит соседей по блоку задуматься. Но на самом деле стоит им только захотеть начистить Нику морду, изнасиловать или даже убить его, он мало что сможет сделать.

Их было шестьдесят, а он был даже не в запертой камере.

Все глаза были устремлены на Ника. Ему жутко хотелось закричать, броситься к двери блока и молотить в нее что есть сил.