Камбрия Брокманн - Скажи мне все

Я оглядываюсь и вижу Джона, который стоит за моим стулом, тяжело наваливаясь мне на плечи и улыбаясь остальным. Приказываю своему лицу сохранять нейтральное выражение, бросаю ярость себе под ноги и мысленно втаптываю в ковровое покрытие на полу.

– Прикиньте, что случилось со мной ночью? – говорит он, и его улыбка превращается в болезненную ухмылку, когда он переводит взгляд со всех остальных на меня. – Очнулся на Уступе с отмороженной задницей. Полный провал в памяти; понятия не имею, как я там оказался. Каким-то образом добрался обратно до спортзала и вырубился на куче чьих-то курток. Ничего себе ночка, а?

Я смотрю на него, вглядываюсь в его лицо, выискиваю признаки осознания. Потом перевожу взгляд на свой ноутбук и слышу в ушах все тот же гул. Я думаю о Максе, о нашем последнем разговоре.

О том, что все это было впустую.

– Но где Макс? – спрашивает Руби после того, как Джон усаживается рядом с ней. Мы слышим напряжение в ее голосе. Джон пожимает плечами и берет с ее тарелки кусок тоста.

– Понятия не имею, я не видел его всю ночь. Но, опять же, я ничего не помню.

Я ни на кого не смотрю. Все мое тело ноет от желания бежать, но я сижу неподвижно. Я спокойна, я нормальна.

Мимо проходит компания первокурсников, лица у них встревоженные, голоса испуганные. Мы улавливаем обрывок фразы о ком-то, сбитом на шоссе 26. Слова «Скорая помощь» и «студент».

Руби первой срывается с места, даже не озаботившись надеть куртку и шапку. Мы вслед за ней бежим к повороту, где мигает проблесковый маячок – там, где от дальней стороны лагеря отходит тропа к Уступу. Проталкиваемся через уже собравшуюся толпу, Руби пробивается впереди всех. Я остаюсь сзади. Я не могу смотреть на нее, не могу видеть их реакцию.

Макса нашли сегодня утром, когда на трассу вышла дорожная техника. Его уже присыпало снегом, но водитель снегоуборочного грузовика заметил яркую зимнюю куртку у края дороги.

Макс погиб, попав под лесовоз. Согласно официальному рапорту о вскрытии, причиной смерти стал сильный удар тупым предметом. Потом все будут спрашивать, почему Макс бродил по дороге один так поздно, но никто не сможет ответить на этот вопрос.

Пока мы будем стоять у обочины дороги, Халед повернется к Джону и спросит его:

– Ты был там? Ты ведь был на Уступе, верно? Ты видел, как это случилось?

Джон с белым, словно обескровленным лицом будет смотреть вслед уезжающей «Скорой помощи», увозящей тело его двоюродного брата. Может быть, он будет задаваться вопросом о том, не сделал ли он это сам, не толкнул ли он Макса под колеса, впоследствии забыв об этом. Может быть, будет гадать, не мог ли он сам оказаться на месте Макса. Но я перестала понимать, что именно он думает. Я больше не могла сказать, что ему известно.

Капли пота копятся у меня под коленями, в незаметных складочках кожи. Я проклинаю того, кто придумал чествовать выпускников в середине дня, под палящим солнцем, да вдобавок чтобы при этом они были наряжены в синтетические мантии. Я жду, когда же по кампусу пронесется легкий порыв ветерка, и молюсь, чтобы это случилось до того, как меня вызовут на сцену.

У микрофона стоит актер, двадцать лет назад окончивший Хоторн. Он отпускает какую-то шуточку про рекордно мощный кальян из своего прежнего общежития, который был способен провонять здание от подвала до чердака, и о том, как про это написали в «Плейбое». «Сейчас совсем другие времена!» – шутит он. Студенты смеются, преподаватели постарше морщатся, явно намереваясь впоследствии пожаловаться на этот неуместный юмор. Мне кажется, этот актер снимался в каком-то популярном фильме, но я не уверена. Я не очень хороший кинозритель – слишком подвижна, чтобы сидеть так долго. Начинаю отвлекаться от его речи, гадая, где сидят мои родители, и думая о том, что на такой жаре им, должно быть, комфортно.

После того как актер садится на свое место, на сцену выходит госпожа президент колледжа и заводит речь о переменах, прогрессе и о том, каких впечатляющих успехов добился наш курс.

– Нам повезло дать образование этим всесторонне развитым личностям, и мы жаждем увидеть, чего они достигнут после того, как покинут стены нашего кампуса и направят свои стопы в широкий мир. Конечно, стоя сейчас здесь, перед вами, я не могу не упомянуть о покойном Максе Фрэзере. Он был одним из самых талантливых студентов факультета биологии, и каждый четверг после занятий навещал Эдлтонский дом престарелых в качестве волонтера. Я уверена, что сейчас среди моих слушателей присутствуют те, кто знал и любил его.

Я смотрю вправо от подиума, где в тени сидит небольшая группа стариков и старух. У некоторых из них в руках бумажные платочки, другие держат головы высоко, и лица их выражают печаль и гордость – ведь их пригласили на это мероприятие.

– Как знает большинство из вас, у него был замечательный талант фотографа. Мы разместили на сцене некоторые из его самых впечатляющих фотографий, дабы почтить его память. Пожалуйста, минута молчания, – говорит госпожа президент и указывает рукой вправо от себя, где выставлены пять снимков. Один из них я раньше не видела.

Прищуриваюсь, чтобы лучше разглядеть фото. На нем двор колледжа, охваченный пламенем осенней листвы. Чья-то фигура удаляется от камеры, удаляется от дерева, под которым всегда сидел Макс. Светлые волосы, собранные в «хвост», девичий профиль. Я различаю рюкзак, с которым ходила на первом курсе, и понимаю, что это я. Помню тот день, когда Макс впервые заговорил со мной наедине… Я втягиваю воздух через нос, загоняя тошноту обратно в глубь пищевода. Зрители скорбно молчат. Ветерок колышет наши мантии. Я оглядываюсь назад, сжимая в пальцах сложенный лист бумаги. Смотрю на ряды студентов, вглядываюсь в каждое лицо. Замечаю Руби, сидящую в самом конце. Руки она сложила перед собой и взирает на сцену с каменным лицом.

Госпожа президент переходит к завершению своей речи.

– Я рада представить вам нашу выдающуюся выпускницу, студентку, превзошедшую все наши ожидания. Дамы и господа, я с гордостью представляю вам Малин Альберг!

Пот катится по моим голеням, когда я встаю и слегка поддергиваю свою мантию, чтобы она не прилипала к моему потному телу. Восхожу на подиум, слыша аплодисменты и несколько приветственных криков. Слышу, как свистит Халед, сидящий среди других студентов факультета биологии, совсем близко к сцене.

Я стою на возвышении и смотрю на студентов, преподавателей, родителей. Неподалеку от сцены вижу собственных родителей, с гордостью восседающих на специально зарезервированных для них местах. Отец кивает мне, наши глаза встречаются, он улыбается. Я достигла цели. Я окончила колледж, я нашла друзей. Я упорно трудилась и стала лучшей на курсе.