Люсинда Берри - Я не сойду с ума

У нее в глазах стоял страх.

– Плевать. Мне все время это мерещилось. Никогда больше так не делай. Никогда. Понимаешь?

Я кивнул. Никогда еще не видел ее такой неуравновешенной.

Я наблюдала, как Кристофер чистит зубы, стараясь не выдать, что я за ним слежу. Он оставил дверь нараспашку, хотя обычно закрывал ее, чтобы не разбудить нас с Коулом. Он изо всех сил делал вид, что не пытается следить за нами, но именно поэтому он оставил дверь открытой. Утром после того ночного спектакля он посмотрел на меня как на инопланетянина.

Я и сама себя не узнавала. Я проверила, что Коул спит у себя в люльке, и тихонько вышла к Кристоферу в ванную. Я оперлась о столик. Я едва могла стоять от усталости. Он не поднял глаз.

– Извини. Мне не надо было так истерить ночью, – щеки у меня горели от стыда.

– Все хорошо. Ты просто очень вымоталась, – он сплюнул пасту и сполоснул рот.

– Это так странно. Раньше со мной такого не бывало. Я не могла не представлять себе все это. Оно выглядело таким реальным, – сегодня утром ночь казалась страшным сном.

– Гормональный послеродовой всплеск очень сильный, но скоро все пройдет, – сказал он. – Все наладится.

Это были слова поддержки, но они казались вымученными, и он все еще не поднимал на меня взгляда. Почему он на меня не смотрит? От этого становилось еще неуютнее, словно и так не было достаточно странно.

– Я бы очень хотел, чтобы ты позволила мне остаться сегодня дома.

Я покачала головой.

– Они уволят тебя, если ты не будешь приходить на работу.

Меньше всего нам сейчас было нужно, чтобы Кристофер остался без работы. Еще одного повода нервничать я не вынесу.

В последующие дни легче не стало. Джейни явно поставила себе цель все усложнить. Она снова стала ходить в трусы. Ей не мешали ни грязь, ни запах.

– Мама, я покакала, – певуче звала она. – Переодень меня!

Иногда она стояла прямо передо мной в гостиной и начинала писать, глядя мне в глаза. Я кричала ей бежать в ванную, а она лишь пожимала плечами.

Я хотела отдохнуть, но стоило мне сесть на диван, как Джейни звала меня на помощь. Раньше она всегда стремилась быть независимой и справляться со всем сама, теперь же ничего не могла без моей помощи, и ей непременно было что-то нужно ровно тогда, когда я заботилась о малыше. Мне хотелось забраться под одеяло и проспать несколько дней подряд. В какой-то момент я чуть не сдалась и не наняла няню, как хотел Кристофер, но, насколько я ни была уставшей, на это я пойти не могла. Элисон справилась с близнецами, а значит, и я должна справиться со своей семьей.

Я всегда спрашивала Джейни, нужно ли ей что-то, перед тем как покормить Коула или еще что-то с ним делать, если это должно было занять дольше пары минут, но она всегда отвечала нет, а потом в середине процесса набрасывалась с требованиями. Так что ничего удивительного, что в тот день она прибежала с криками «Я хочу пить».

Я сдержалась, чтобы не закатить глаза.

– Ты можешь сама взять свою чашку со стола? Кажется, там оставалось молоко, – я быстро научилась держать для нее питье и перекус в легкодоступных местах. Так она чуть реже меня звала. Главное, быть на шаг впереди нее.

Она нахмурилась.

– Я не хочу то молоко.

– Оно еще холодное. Оно не так давно стоит, – Джейни ненавидела теплое молоко. Я тоже ненавидела теплое молоко. В детстве мама пыталась поить меня горячим молоком, когда я не могла заснуть, и тогда мне это тоже не нравилось.

– Нет Я хочу это молоко.

Я огляделась.

– Ты о чем?

Она показала мне на грудь.

– Вот это. Я его хочу.

Я посмотрела, как Коул сосет мою правую грудь. Попыталась прикрыться блузкой, вдруг почувствовав себя обнаженной.

– Эээ… Тебе его нельзя.

– Почему?

Я сглотнула.

– Потому что… Ну, Коул младенец, а молоко у меня в груди подходит только для младенцев. Когда он подрастет, он тоже не будет его пить. Он будет пить такое же молоко, как и ты.

У нее в глазах сверкнул вызов.

– Так нечестно. Я хочу это молоко. Оно лучше.

– Оно не лучше. Оно… другое. В нем содержатся специальные вещества, чтобы младенец не болел. Подожди минутку, и я налью тебе свежего молока из холодильника.

– Нет Я хочу это, – с каждым словом она повышала голос.

Я спрятала грудь. К счастью, Коул уже наелся и плакать не будет. Он сыто задремал, и я положила его в люльку. Одернула блузку, разглаживая ее спереди.

– Дай мне свое молоко, – она схватила меня за грудь.

Я отстранилась.

– Нет, Джейни, прекрати.

Она ухватила меня за грудь и больно сжала.

Я инстинктивно ударила ее по руке.

– Ой! Больно!

Она подпрыгнула и пнула люльку.

– Он глупый. И уродливый. Глупый уродливый младенец! – Она снова пнула люльку, та перевернулась. Коул выкатился на пол.

– Джейни! – крикнула я, Коул заплакал. Я подняла его с пола. – Шшш… Шшш… Все хорошо. Все в порядке, – я ходила, слегка подпрыгивая, одновременно указывая Джейни на дверь ее комнаты. – Иди к себе.

Она посмотрела прямо на меня.

– Я тебя ненавижу.

– Иди! – снова показала я.

– Избавься от него! – крикнула она, протопала к себе в комнату и захлопнула дверь, как сердитый подросток.

Я осмотрела Коула. К счастью, он не ударился, сначала упало одеяло, так что он приземлился на него, а не на деревянный пол.

Я отправила Кристоферу сообщение на работу:

Джейни взбесилась и опрокинула люльку с Коулом.

Он ответил только через пару часов.

Только что с операции. Почему?

Она разозлилась, что я не дала ей грудного молока.

ЧТО???

Да. Хотела пить его. Впала в бешенство, когда я не дала.

Что она сейчас делает?

Уже два часа кричит и плачет в комнате.

Ок. Еще операция. Пиши.

Хорошо.

Я вынесла Коула на кухню, чтобы не слышать Джейни, но ее вопли разносились по всему дому. Коул начал волноваться и скоро тоже изошелся криком. Я пыталась его успокоить, но он вырывался. Крики обоих эхом отражались от стен. Я ходила туда-сюда по дому. Ни один не умолкал. Чем дольше они орали, тем сильнее я нервничала. Я пошла по коридору, остановилась у двери в комнату Джейни. Ее вопли пронзали мне мозг. Не понимая, что делаю, я распахнула дверь и заорала:

– Заткнись! Просто заткнись!

Она мгновенно успокоилась. Я затаила дыхание. Она больше не плакала. Я никогда еще на нее не кричала. Как бы она меня ни бесила, я ни разу не поднимала на нее голоса, даже если очень хотелось. Мне должно было быть стыдно. Но я чувствовала облегчение. Через тридцать минут мне удалось успокоить и Коула. Я пристегнула его в качельки и запустила их, радуясь мгновениям тишины.

Потом я вернулась в комнату Джейни, надеясь, что она уснула. Я медленно открыла дверь, чтобы не разбудить. Она сидела на ковре в луже рвоты.