Люсинда Берри - Я не сойду с ума

– Но она ничего не знала, верно?

Я покачала головой.

– Ничего.

Какая теперь разница?

За годы работы в медицине я ни разу не бывал в закрытом психиатрическом отделении, и это место меня ужаснуло. Наверное, его специально создали как можно более мрачным, в нем не было ни крупицы тепла. Комнаты давно надо было перекрасить. Беленые стены превратились в грязно-желтые. Окон нет. Ничто не напоминало о жизни. Спертый воздух и полное чувство изоляции. И как выздороветь в месте, насквозь пропитанном депрессией?

Повсюду санитары в обычной одежде, которым за присмотр за пациентами платили, как прославленным гувернанткам. Один из них ввел Ханну в комнату, она шла неуверенно, опустив голову, волосы странно свисали вперед. Они были сальные, сзади образовался большой колтун. Поверить не могу, что ей позволяли так ходить. Пижамные штаны волочились по полу Ей не разрешено было оставаться одной, так что санитар подвел ее к столу, потом взял стул себе и уселся прямо за дверью, не захлопывая ее, чтобы все было слышно.

Она подняла голову, и я едва ее узнал. Взгляд затуманен ото всех лекарств, которые ей тут колют Она смотрела, словно не видела меня. Я и не был уверен, что она меня замечает

– Привет, – я не знал, что еще мог сказать.

Она положила руки на стол, нервно скручивая, и опустила взгляд.

– Как ты?

Опять без ответа. Тишина стала почти осязаемой.

– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил я.

Она что-то пробормотала, но я не смог разобрать.

– Что? Повтори, пожалуйста, я не расслышал.

Она не ответила. Мы сидели в тишине. Я слышал дыхание санитара из коридора. Ханна крутила руками. Я посидел еще пару минут но скоро я не смог этого выносить.

– Наверное, я пойду, – объявил я.

Она даже не моргнула. Я встал и ушел, не прощаясь.

К следующему моему приходу она расчесалась, так что выглядела уже не такой потрепанной. Она так же неуверенно вошла в комнату. У дверей караулил другой санитар.

– Привет, – снова попробовал я.

– Привет, – ответила она хриплым ломаным голосом.

Мы сели там же, где в прошлый раз. Она поднесла руку ко рту и принялась нервно грызть ногти. Раньше она никогда не грызла ногти.

– Я думала, ты не придешь… – голос изменил ей.

Я сдержал слезы.

– Не мог оставить тебя здесь одну.

Глаза у нее были пустые, она смотрела куда-то вдаль.

– Ты сегодня лучше выглядишь, – сказал я. Я каждый день разговаривал с врачом, она информировала меня о состоянии Ханны. Они недавно добавили еще один препарат к ее коктейлю нейролептиков.

– Ты здесь уже был? – спросила она.

Я кивнул.

– Да. Ты тогда мало что замечала.

– Ненавижу лекарства. Да ты и сам знаешь, что я о них думаю, – голос у нее был ровный, без тени эмоций.

Я прочистил горло, боясь спросить.

– Они помогают?

Она пожала плечами.

– Ты ешь? – Я не знал, о чем еще говорить.

– Почти нет. Меня тошнит от всех этих лекарств.

– Тебе чего-нибудь хочется? Может я могу что-то принести?

– Можешь принести еду?

У нее на глазах выступили слезы. Я протянул руку через стол, вытащил ее пальцы изо рта. Взял ее руку в свою, кожа была сухая и потрескавшаяся. Я нежно провел пальцем по ее руке. Ком в горле мешал говорить.

– Да.

Она выдернула руку.

– Не трогай меня.

Я отпустил ее.

– Извини. Я просто… я…

– Пожалуйста, уходи. Просто уйди, – по щекам катились слезы. – Не возвращайся.

– Я не уйду, Ханна. Я не собираюсь тебя здесь оставлять. Я люблю тебя. Болезнь этого не изменит.

Голос у нее задрожал.

– Я не просто больна. Я пыталась убить ребенка. Этого не исправишь.

– Все мы делали что-то ужасное, – я понизил голос, чтобы санитар за дверью не услышал. – Я ударил тебя, Ханна.

Наши встречи слились в один непрерывный сеанс. Дважды в день. Иногда трижды, если было особенно тяжело. У доктора Спэнс время не было ограничено. Не то что у доктора Чэндлер. Нельзя было предположить, продлится сеанс двадцать минут или три часа. Этот, казалось, длился целую вечность. Наверное, побили рекорд.

– Вы помните, когда впервые стали слышать голоса? – спросила она.

– Помните, я рассказывала о видениях? – спросила я в ответ.

Она кивнула.

– Так же было с голосами. Из ниоткуда голос стал нашептывать: «Джейни овладел демон». Сначала это было тихое бормотание, шепот, я еще гадала, действительно ли я это слышала. Я твердила себе, что их не существует. Что они ненастоящие. Я чувствовала, как разум подводит, уходит куда-то, но не могла остановить его. Я наблюдала за происходящим будто со стороны.

Следователи показывали мне дневник и что я в нем написала. Элисон подарила мне его на вечеринке. Она вела такой же с мальчишками. Я помнила первые две записи, остальное читала как рассказ о ком-то другом. Трудно было поверить, что это я.

– Вы просили помощи?

– Нет, – я опустила голову. – Все иначе, когда происходит с тобой. Я твердила себе, что все нормально, жизнь продолжается, я скоро привыкну. А потом этого не произошло…

– Что произошло потом?

– Вы уже знаете, что произошло. Все знают, что произошло.

– Может помочь, если вы расскажете.

Тут она ошибалась – все ошибались. Ничто не могло помочь. Неважно, сколько докторов говорили, что у меня психотический срыв. Это не оправдывало мои действия. Я зашла в тот день в ванную, чтобы утопить Джейни. Это было предельно ясно. А потом она сопротивлялась, а я пыталась удержать ее под водой.

Джейни кричала на другом конце трубки. Я всего двадцать минут назад ушел от Элисон, где навещал детей, и каждый день одно и то же. Джейни рыдала и вцеплялась в меня, когда наставало время уходить, а Элисон приходилось ее отрывать. Иногда она по тридцать минут ее успокаивала. Иногда по три часа.

– Она снова укусила меня, – сказала Элисон.

Я, не останавливаясь, убавил звук на блютуз-гарнитуре.

– Извини, – сказал я.

Я сбился со счета, сколько раз извинялся перед ней за последние несколько недель. Хотя Ханна призналась, что это она нанесла повреждения Джейни и Коулу, Служба защиты прав детей относилась и ко мне как к преступнику, словно я был с ней в сговоре. Они не понимали, что, обнаружив дневник, я был так же ошарашен, как и они. Со временем потрясение притупилось, но еще не ушло. Рассказ Ханны подтвердил слова Джейни: она пыталась утопить девочку, поскользнулась и упала, а Коул случайно ударился головой. Но все это не имело никакого значения. Джейни и Коул должны были жить у Элисон, пока они не очистят мое имя. Пайпер говорила, это стандартная процедура, что не мешало мне чувствовать себя преступником.

– Она меня до крови укусила, Кристофер. До крови. Ты представляешь, как сильно нужно укусить, чтобы пошла кровь?