Дот Хатчисон - День всех пропавших

– Ваш аналитик предоставила нам данные из медицинской карты, которые пригодятся утром, – сейчас их изучает медэкспертиза. Знаю, у вас плотный график, ведь вы пытаетесь привести в порядок всю эту неразбериху. Поэтому, если не возражаете, начнем в восемь утра. Судмедэксперт и техник с георадаром будут ждать нас на месте. Встретимся прямо возле дома. Вас всего двое?

– Вообще-то четверо, – отвечаю я. – Отставной детектив полицейского департамента Тампы Иан Мэтсон работал ведущим следователем в деле Фейт, именно благодаря ему нам удалось связать воедино серию похищений. А еще агент Сачин Карван из отделения Омахи: в детстве Эрин Бэйли была лучшей подругой его сестры.

– Хорошо. Роджерс подберет вас утром. Вот ключи. – Агент кладет их мне на ладонь. – Потом кто-нибудь из нас отвезет вас обратно, чтобы вам не пришлось еще и вести автомобиль. Думаю, вам и так будет чем заняться.

– Спасибо.

Он протягивает мне визитку, на которой внизу зелеными чернилами накорябан номер телефона:

– Если что-то понадобится, звоните. А так не будем вам мешать. Паппи, идем.

Брэн машинально тянется за ключами, затем останавливает себя – рука повисает в воздухе.

– Когда я не на службе, мне нельзя водить, так?

– Не-а.

– Черт побери.

Он со вздохом относит наши сумки в багажник. Немного регулирую высоту сиденья и зеркал обзора, стараясь не улыбнуться при виде Брэна, с мрачным видом расположившегося на пассажирском месте.

– Дорогу помнишь?

– Улица Спрюс, шоссе Дейл-Мабри, Эрлих, – отвечаю гордо. Эддисон бросает косой взгляд. Я пожимаю плечами. – Мне нравится название Эрлих. Забавно звучит. Ур-лик.

– Просто веди машину, Дживс.

– Не хочешь перефразировать, Вустер?

– …теперь, пожалуй, хочу.

Термин «час пик» в Тампе, как и в большинстве крупных городов, не вполне корректен: правильнее назвать это «часами пик». Хотя почти семь, дороги забиты наглухо.

Родители Брэна живут в районе, расположенном как раз на достаточном расстоянии от главной трассы, чтобы было более или менее тихо. Не знаю, как все выглядело двадцать пять лет назад, когда похитили Фейт, однако сейчас состав жителей пестрый: от студентов колледжа, набивающихся в арендуемые квартиры и по четыре, и по восемь человек, до пенсионеров, в чьих домах встречаются и мастерские, и комнаты, отведенные под ценные коллекции. Дома явно старые – не потому, что обветшали, а потому, что немного осели. Удобно устроились, как сказал бы мой отец. В пределах района ехать приходится медленно и осторожно: здесь бегает много детей.

Приятно видеть наряду с купленными в магазине хеллоуинскими костюмами и креативные самодельные, хотя немного нервирует вести машину, когда вокруг столько ребятни. И не факт, что они твердо усвоили: перебегать дорогу перед колесами нельзя.

Въезжаю на подъездную дорожку дома Эддисонов и паркуюсь рядом с минивэном Паула, отца Брэна, с искренним вздохом облегчения. Выключаю двигатель, расстегиваю ремень безопасности и жду.

Брэн смотрит на родительский дом, его челюсть дрожит.

– Я сообщил о нашем прибытии, – в конце концов произносит он. – О причинах не говорил.

Дотрагиваюсь до висящей у горла цепочки, поглаживая холодную поверхность золотой звезды Давида.

Несколько минут мы сидим в машине. За это время успеваем увидеть подходящую к крыльцу стайку хихикающих девочек. Скоро они станут слишком взрослыми, чтобы играть в «сладость или гадость», но пока еще могут: им, наверное, по одиннадцать-двенадцать. Одна нарядилась как Чудо-Женщина [78] Здесь и далее – героини комиксов «Марвел». , две другие – как Гамора и Небула; несмотря на разрисованные лица, они как близнецы. Еще с ними Черная Вдова и Ядовитый Плющ – обе в одинаковых париках. А на Капитане Марвел вместо парика – желтый хиджаб. Они толкаются, смеются, дразнятся и хором произносят: «Сладость или гадость!» – когда дверь открывается, заливая их теплым светом.

Бросаю взгляд на Брэна. Он смотрит прямо на девочек, но, думаю, видит совсем не их. Подозреваю, он видит трех подружек в костюмах черепашек-ниндзя-принцесс-балерин, добросовестно собирающих сладости для заболевшей четвертой.

Пять девочек проходят мимо, с энтузиазмом сравнивая улов друг друга. Однако дверь не закрывается – в проеме появляется силуэт прислонившейся к косяку женщины, которая смотрит на нас.

Ксиомара Эддисон. Мать Брэна.

– Готов или нет? – бормочу я.

Брэн кивает, делает глубокий вдох и открывает дверцу.

Как только мы подходим, Ксиомара, игнорируя сумки в наших руках, обнимает нас обоих.

– Ох, mirate [79] Посмотри на себя (исп.). , – суетится она. – Как только ты позвонил, я уже знала: что-то случилось.

– Знала? – переспрашивает Брэн.

– Я же твоя мама, – сурово отвечает она. – Claro que lo sabia [80] Конечно, я знала (исп.). . В чем дело?

– Мама, пойдем внутрь.

Ксиомара меряет сына долгим изучающим взглядом, положив ладони на его руки. Наконец произносит:

– Ладно, пойдем. Только позову Бертито посторожить дверь.

Она быстрым шагом проходит дорожку и пересекает улицу.

– Бертито? – шепотом спрашиваю я.

– Старший сын Рафи, Альберто. Если она снова называет его Бертито, значит, он или разозлил чем-то familia [81] Семью (исп.). , или обрадовал.

Ставим сумки возле лестницы, чтобы они никому не мешали. Я отправляю товарищам сообщение, что мы прибыли на место.

Бертито, с которым возвращается Ксио, – парень лет девятнадцати-двадцати. У него затравленный вид: я видела такое же выражение на лице Брэна, когда ему доводилось иметь дело с женщинами и их проблемами. При виде Брэна Бертито машет руками:

– Tio, я всего-навсего сшил несколько костюмов, а не спас мир. Haz que paren! [82] Пусть они перестанут! (исп.)

– Извини, chico [83] Малыш (исп.). . Никто не может избежать маминой благодарности.

Молодой человек что-то бурчит, но одновременно выглядит довольным и гордым. Затем подхватывает стоящую на столе у двери огромную вазу с конфетами, выходит на крыльцо и садится на перила.

– Он учится дизайну костюмов в университете, – сообщает мне Ксиомара. – Пол-лета шил хеллоуинские костюмы для сестер и кузин – совершенно великолепные, и все в строжайшем секрете. Мы очень гордимся им.

Она провожает нас в гостиную, уставленную потертой, но удобной мягкой мебелью и книжными шкафами. Большую часть оставшегося свободного места на стенах занимают картины в рамах и большой телевизор. Паул Эддисон сидит в кресле с длинными спицами и пряжей в руках, хмуро разглядывая разложенную на коленях схему вязания.

Брэн больше похож на мать: такие же черные волосы с проседью, темные глаза и смуглая кожа. Но кудри у него отцовские. Ростом он пошел в Ксио, а телосложением – в Паула; от матери – хитрые ямочки на щеках, от отца – длинный нос. Волосы Паула по большей части поседели, голубые глаза немного потускнели, однако легко понять, от кого у Фейт такие волосы и глаза. Впрочем, лицом сестра Брэна целиком пошла в Ксиомару.