Питер Бенчли - Челюсти [litres]

– Да, но это стоит как минимум сто пятьдесят долларов в день.

– Верно. Но мне все же кажется…

Какой-то шум в коридоре прервал Медоуза на полуслове.

Он и Броуди услышали, как Биксби сказал:

– Говорю же вам, мэм, у него совещание.

Затем послышался голос женщины:

– Чушь! Мне плевать, что он там делает. Все равно войду.

В коридоре послышался стук каблуков. Сначала это был один человек, затем двое. Дверь в кабинет Броуди распахнулась, в проеме, сжимая в руках газету, застыла мать Александра Кинтнера. По щекам убитой горем женщины текли слезы.

Через секунду за ее спиной появился Биксби.

– Простите, шеф. Я пробовал ее остановить, – сказал он.

– Ничего, Биксби, – ответил Броуди. – Прошу вас, миссис Кинтнер, заходите.

Медоуз встал и предложил ей свой стул, который стоял ближе других к столу. Но женщина направилась прямо к стоявшему за столом Броуди.

– Чем я могу…

Женщина хлестнула его по лицу газетой. Броуди не было больно, но он был все-таки потрясен. Особенно его потряс звук – такой резкий и звонкий, от него долго гудело в ушах. Газета упала на пол.

– Что это такое? – воскликнула миссис Кинтнер. – Что все это значит?

– О чем вы, мэм? – спросил Броуди.

– О том, что здесь вот написали! Вы ведь знали, что там опасно купаться, что акула уже кого-то прикончила, а вы это скрыли!

Броуди поначалу не знал, что ей ответить. Все сказанное, с формальной точки зрения, было правдой. Он не мог этого отрицать. Но и не мог согласиться, ведь это была еще не вся правда.

– Погодите, – ответил он. – Ну, то есть то, что вы говорите, это правда, но… прошу вас, миссис Кинтнер…

Он мысленно умолял ее взять себя в руки, чтобы он мог толком все объяснить.

– Это вы убили Алекса! – пронзительно закричала она, и Броуди был уверен, что ее крик был слышан на парковке, на улице, в центре города, на пляжах. Что их слышал весь городок. Он был уверен, что слышали даже его жена и дети.

И подумал: «Останови ее, пока она не выкрикнула еще что-нибудь». Но единственное, что ему удалось произнести, это: «Ш-ш-ш-ш-ш!»

– Вы! Вы убили его!

Плотно прижав кулаки к бокам, она наклонила голову и подалась всем телом вперед, как будто пыталась каждое свое слово вонзить в Броуди:

– Вам это даром не пройдет!

– Прошу вас, миссис Кинтнер, – бормотал Броуди, – успокойтесь. Дайте же мне объяснить.

Он дотронулся до ее плеча, хотел усадить на стул, но женщина отскочила в сторону как ошпаренная.

– Уберите прочь свои руки! – завизжала она. – Вы знали! Вы все знали, но ничего не сказали. И теперь мой шестилетний сын, мой чудесный мальчик… – Слезы брызнули у нее из глаз, а сама она вся затряслась от гнева. – Вы знали! Почему вы не сказали? Почему?! – Обхватив плечи руками, словно ожидая, что на нее вот-вот наденут смирительную рубашку, она заглянула Броуди в глаза. – Почему?

– Дело в том… – Броуди с трудом подбирал слова. – Это длинная история. – Ему казалось, что он ранен, что его покидают силы, как будто в него выстрелили. Он не был уверен, что сможет ли даже что-нибудь произнести.

– Кто бы сомневался, – сказала женщина. – О, ужасный вы человек. Вы просто ужасный, ужасный человек… Вы…

– Да прекратите же! – крикнул Броуди, и в этом выкрике были и мольба и требование. Женщина замолчала. – Ну, а теперь послушайте меня, миссис Кинтнер. Вы неправильно все поняли. Все было не так. Спросите у мистера Медоуза.

Остолбеневший Медоуз молча кивнул.

– Конечно же, подтвердит! Отчего ж не подтвердить? Он ведь ваш приятель, не так ли? Может, он даже науськивал вас. – Ее снова охватил гнев. – Вы, наверное, сговорились. Так ведь проще. Может, вы даже на этом заработали?

– Что?!

– Вы заработали деньги за кровь моего сына? Вам кто-нибудь заплатил за то, чтобы вы держали язык за зубами?

Броуди был в ужасе.

– Боже, что вы такое говорите! Конечно же, нет!

– Тогда почему? Скажите, почему? Я вам заплачу. Просто скажите, почему!

– Потому что мы не думали, что это произойдет еще раз.

Броуди даже сам удивился, как кратко и ясно он сумел все сформулировать.

Некоторое время женщина молчала, переваривая услышанное. Казалось, она повторяет про себя слова Броуди.

– О господи! – проговорила она мгновение спустя.

И внезапно силы оставили ее. Она больше не могла держаться. Она плюхнулась на стул рядом с Медоузом и, судорожно всхлипывая, зарыдала.

Медоуз пробовал как-то успокоить ее, но она ничего не слышала. Не слышала, как Броуди попросил Биксби вызвать врача. Она ничего не видела, не слышала и не чувствовала, когда в кабинет вошел доктор. Выслушав объяснения Броуди, он попытался заговорить с женщиной. Врач сделал ей укол успокоительного, а потом – в сопровождении полицейского – проводил к своей машине и повез в больницу.

Когда они уехали, Броуди взглянул на часы и сказал:

– Еще даже девяти нет. Еще никогда так не хотелось выпить…

– Если ты серьезно, – оживился Медоуз, – то у меня в кабинете найдется немного виски.

– Нет. Для меня это, скорее всего, сигнал. О том, как пройдет остаток дня. Мне все же понадобится ясная голова.

– Это нелегко, но тебе все же не следует принимать ее слова слишком близко к сердцу. Ну, то есть женщина до сих пор в шоке.

– Знаю, Гарри. Любой врач скажет, что она не соображает, что несет. Загвоздка в том, что я уже обмозговал массу вещей, о которых она упомянула. Ну, не в таких резких тонах, конечно. Хотя суть от этого не меняется.

– Ладно тебе, Мартин. Не стоит во всем себя винить.

– Знаю. Зато можно винить Ларри Вона. Или, может, даже тебя. Дело ведь в том, что две вчерашние смерти можно было предотвратить. Я мог их предотвратить, но ничего не сделал. И точка.

Зазвонил телефон. На звонок ответили в соседнем помещении, после чего голос по селектору сообщил: «На проводе мистер Вон».

Броуди нажал на загоревшуюся кнопку и снял трубку:

– Привет, Ларри. Неплохо провел уик-энд?

– До одиннадцати часов вчерашнего вечера все было хорошо, – ответил Вон. – А потом я включил радио в машине, когда возвращался домой. Боролся с искушением позвонить тебе, но потом решил, что у тебя и без того выдался нелегкий день.

– Вот с этим решением я, пожалуй, соглашусь.

– Только не мучай меня, Мартин. Мне и так плохо.

Броуди хотел спросить: «Да неужели, Ларри?» Ему очень хотелось позлорадствовать, а заодно и взвалить на кого-нибудь другого часть собственных страданий. Но он понимал, что так будет не очень справедливо, да и вряд ли получится. Поэтому он лишь буркнул:

– Конечно.

– За одно только сегодняшнее утро со мной расторгли два контракта аренды. Большие суммы. И люди весьма солидные. Контракты они подписали раньше, и я пригрозил, что могу подать на них в суд. Они ответили, что, мол, ради бога, а они между тем поедут отдыхать в другое место. Я даже боюсь отвечать на телефонные звонки. К тому же у меня еще два десятка домов не сданы на август!