Питер Бенчли - Челюсти [litres]

– И что вы сделали?

– Взлетел на транец с такой быстротой, как будто прямо из воды меня на палубу выбросило. Повезло, что упал с кормы, там, где она низкая. А если бы где-то еще, в другом месте, не знаю, что бы делал. В общем, выскочил из воды так быстро, что акула и понять ничего не успела. Пыталась от остроги отделаться.

– Допустим, вы упали к нашей рыбе. Смогли бы что-нибудь сделать?

– Конечно. Помолиться. С таким же успехом можно выпасть из самолета без парашюта и надеяться, что попадешь в стог сена. Спасти может только бог, но если учесть, что это он сбросил тебя за борт, то больше пятака я бы за твою жизнь не дал.

– В Эмити есть женщина, которая считает, что все наши беды и несчастья – это своего рода божье воздаяние, – сказал Броуди.

Квинт улыбнулся.

– Может быть. Господь создал эту тварь, и, надо полагать, он же указывает ей, что делать.

– Вы серьезно?

– Не совсем. Я не больно-то религиозный.

– Тогда из-за чего, по-вашему, погибли эти люди?

– Им не повезло. – Квинт потянул назад ручку дросселя. Лодка замедлила ход и остановилась, покачиваясь на волнах. – Постараемся повернуть удачу в нашу сторону. – Он достал из кармана клочок бумаги, развернул его, прочитал сделанные накануне записи и вытянул руку, проверяя местоположение. Потом повернул ключ, и двигатель стих. Лодку накрыла плотная, гнетущая тишина.

– Начинайте, Хупер. Лейте это чертово дерьмо за борт.

Хупер снял крышку с бачка, взял черпак и принялся за дело. Первая порция шлепнулась на неподвижную воду, и маслянистое пятно стало медленно расплываться в западном направлении.

К десяти часам поднялся ветер – не сильный, но свежий. Море заволновалось, дохнуло прохладой на молча наблюдавших за ним людей. Тишину нарушал только равномерный плеск падавшей на воду приманки.

Броуди сидел в рыбацком кресле, изо всех сил стараясь не уснуть. Зевнув в очередной раз, он вспомнил, что оставил внизу, на журнальном стеллаже, недочитанный детектив. Он поднялся, потянулся и спустился в каюту. Взял книгу и уже ступил на трап, когда взгляд упал на холодильный ящик. Броуди посмотрел на часы – ладно, черт с ним; здесь перерывов нет.

– Я выпью пива, – крикнул он. – Кто-нибудь хочет?

– Нет, – отозвался Хупер.

– Да, – сказал Квинт. – Мы еще можем пострелять по банкам.

Броуди взял два пива, сорвал металлические ушки и начал подниматься. Он уже опустил ногу на последнюю ступеньку, когда с мостика донесся спокойный, бесстрастный голос Квинта.

– Наконец-то.

Вначале полицейский подумал, что Квинт говорит о нем, но потом увидел, как Хупер вскочил с транца.

– Ух ты! Точно она!

Броуди почувствовал, как заколотилось сердце, и быстро выскочил на палубу.

– Где?

– Вон там. – Квинт протянул руку. – За кормой.

Еще секунду глаза привыкали к свету, а потом Броуди увидел плавник – рассекавший воду зазубренный, буровато-серый треугольник – и серповидный хвост, короткими конвульсивными рывками метавшийся влево и вправо. Броуди прикинул расстояние – рыбина отставала от лодки ярдов на тридцать или сорок.

– Точно она? – спросил он.

– Она, – подтвердил Квинт.

– Что будем делать?

– Ничего. Пока не поймем, каковы ее намерения. Хупер, подлейте. Привлечем поближе.

Ихтиолог поставил бачок на транец и вылил часть содержимого в воду. Квинт прошел вперед и пристегнул наконечник к древку. Потом взял бочонок, перекинул через руку моток веревки и, прихватив гарпун, перенес снаряжение ближе и корме и положил на палубу.

Между тем акула рыскала вперед-назад, словно пыталась отыскать источник дразнящих ее запахов.

– Сматывайте лесы, – сказал Квинт Броуди. – Толку от них не будет, и она уже не уйдет.

Полицейский смотал обе лесы, и наживки упали на палубу. Акула подплыла чуть ближе.

Квинт поставил бочонок на транец слева от бачка с приманкой и положил рядом веревку. Потом забрался на транец и, взяв гарпун в правую руку, приготовился к броску.

– Ну давай. Иди сюда.

Но ближе, чем на пятьдесят футов, акула к лодке не приближалась.

– Не понимаю. Ей бы надо подойти и взглянуть на нас. Броуди, возьмите плоскогубцы у меня в заднем кармане, перекусите обе лесы и бросьте наживку в воду. Может, она ее привлечет. И побольше шума. Пусть поймет, что там что-то есть.

Броуди так и сделал, а потом еще похлопал острогой по воде, при этом не спуская глаз с плавника и представляя, как чудовище выныривает из глубины и хватает его за руку.

– Бросьте ей еще что-нибудь, – сказал Квинт. – Возьмите там, в ящике. И пиво тоже.

– Пиво? Зачем?

– Чем больше мы бросим в воду каких-то предметов, тем лучше. Что бросим – неважно, главное – заинтересовать ее, заставить искать.

– А как насчет дельфина? – спросил Хупер.

– Как так, мистер Хупер? – удивился Квинт. – Вы же, по-моему, были против?

– Теперь уже все равно, – отмахнулся ихтиолог. – Я хочу ее увидеть.

– Посмотрим, – заверил его Квинт. – Если понадобится, так и сделаю.

Наживка медленно дрейфовала в сторону акулы, и возле кормы покачивалась банка пива, но рыба упорно держалась на безопасном расстоянии от шхуны.

Оставалось только ждать. Хупер черпал и выливал в море приманку, Квинт стоял наготове на транце, Броуди переминался с ноги на ногу возле спиннинга.

– Вот же дерьмо, – выругался Квинт. – Похоже, ничего другого не остается. – Он положил гарпун, спрыгнул с транца, открыл стоявший рядом с полицейским мусорный ящик, и Броуди увидел безжизненные глаза покачивающегося в соленой воде дельфинчика. Ему стало не по себе.

– Ну что, малыш, – сказал Квинт. – Вот и твое время настало. – Он достал из шкафчика на корме цепь-поводок и прицепил один конец к ушку крюка, выступающему из-под челюсти дельфина. К другому концу цепи рыбак привязал пеньковую веревку три четверти дюйма толщиной. Отмотав несколько ярдов, он перерезал ее и привязал к скобе на планшире правого борта.

– Вы же сами сказали, что акула вырвет любую скобу, – напомнил Броуди.

– Может, – согласился Квинт, – но бьюсь об заклад, что я успею всадить в нее железку и обрезать веревку раньше, чем она успеет ее натянуть. – Он поднял поводок, потом забрался на транец, подтянул к себе дельфинчика и вытащил нож из ножен на ремне. Держа наживку в левой руке, Квинт несколько раз полоснул дельфина по брюху. Из порезов просочилась темная вонючая жидкость, несколько капель которой упали в воду. Квинт бросил наживку за борт, стравил футов шесть веревки и, пропустив ее под ногой, наступил и прижал к транцу. Наживка закачалась, словно поплавок, футах в шести от лодки.

– Не слишком близко? – засомневался Броуди.

– Так и должно быть. С тридцати футов я ее не подколю.

– А зачем вы наступили на веревку?