Владимир Колычев - Вечность и еще два дня

Пока она перебинтовывала его, он пришел в себя.

— Что-то голова кружится, — сказал Миша, мутно глядя на нее.

— Это слабость.

— И пить охота.

В рюкзаке было много полезных вещей, уже ненужных его владельцу, покинувшему этот мир. И фляжка с водой там нашлась, и термос с кофе.

— Угощение от покойника, — сказала она, подавая кружку. — Если не побрезгуешь.

— А ключи от машины? — сделав глоток, спросил Миша.

— И ключи от машины могут быть, — проговорила Полина.

— Сколько этих орлов тут было?

Она прислушалась: вроде тихо, непохоже, чтобы кто-то подкрадывался к ним.

— Сам знаешь, пока двое. А может, и третий где-то притаился.

— Сходить надо, глянуть, — произнес Миша и попробовал подняться.

Но Полина здоровой рукой надавила на его плечо и распорядилась:

— Будь здесь! Сиди тихонько, как мышь.

Она поднялась, без всякой брезгливости обыскала покойника, нашла ключи от машины, взяла ружье в здоровую руку и пошла в сторону дороги.

Талая вода еще не размыла лесной проселок. Грунт стал мягким, колеса вязли в нем, но все же враги смогли подобраться фактически к самому дому. Полина нашла машину на дороге, в каком-то километре от него. Джип с фарами на крыше эти сволочи оставили в подлеске, а сами пошли пешком. Видимо, они продвигались к дому с интервалом в десять-пятнадцать минут. Если бы эти несостоявшиеся убийцы вышли на охоту вместе, разом, то Полина не смогла бы справиться с ними и завладеть их машиной.

Она открыла дверцу, завела двигатель. Колеса джипа действительно вязли в грунте, но Полина все же добралась до того места, откуда могла забрать Мишу. Ему пришлось пройти метров сто, переступать через коряги, перебираться через ручей. Полина подставила ему здоровое плечо, иначе он просто не смог бы одолеть этот путь.

Они кое-как дошагали до машины, сели в нее. Полина подвезла Мишу к самому дому. Там их ждал покойник.

— Похоронить его надо, — переступая через труп, прохрипел Миша.

— Зачем? Вызовем полицию.

— Знаешь, я хотел бы сидеть с тобой в одной камере, но у женщин своя тюрьма, — опускаясь на кровать, пробормотал он.

— Почему сразу тюрьма? Нас пытались убить, мы защищались.

— Не докажешь, — сказал Миша и закрыл глаза.

Увы, но с ним трудно было не согласиться. Вадим непременно скажет, что его друзья собирались поохотиться. Он предоставил им свой дом, а Полина, злая и коварная, подло расправилась с ними. Одного заколола вилами, второго застрелила из ружья.

Не исключено, что Вадим где-то рядом. Может, и полиция уже на подходе.

Полина представила, как идет по тюремному коридору и оказывается в камере, увидела перед собой окно с решеткой. Дадут ей лет двадцать, а то и к пожизненному сроку приговорят. Антошка совсем еще маленький. Он даже помнить ее не будет, когда вырастет.

Мысли о сыне вызвали в ней всплеск энергии. Полина схватила Кирилла за шкирку с той же силой, с которой тащила его, еще живого, к дому, и потянула в лес. Там она забросала тело снегом и замела следы, которые тянулись сюда от самого дома.

После этого Полина занялась вторым покойником, вышла к нему, присыпала снегом. Только тогда она взялась за лопату.

Земля копалась легко, но рука у Полины болела и плохо ее слушалась. Она жутко устала, похоронив одного покойника, а нужно было немедленно переходить к другому. Полиция могла появиться в любое время.

Над лесом уже сгустилась темнота, когда в землю легло второе тело. Погребла его Полина так же надежно, как и первое, чтобы ни один кабан не дорылся и ни единая собака не унюхала.

Машину она загнала далеко в лес, тщательно протерла все, к чему прикасалась пальцами. Рюкзаки, оружие Полина уложила в багажник, оставила себе только бинты и медикаменты, в том числе упаковку антибиотиков. Ни одна приметная вещь не должна была прилипнуть к ее рукам. Слишком уж сильно дело пахло жареным.

Миша ничем не мог ей помочь. Кровью он не истекал, но воспалительный процесс активизировался. Его лихорадило, бросало то в холод, то в жар, то в явь, то в бред. Полина вернулась домой едва живая, сделала уколы ему и себе, легла рядом.

Полине надо было набраться сил и сполоснуться. Для этого у них уже была банька, больше похожая на летний душ. Там имелась своя печка, достаточно будет принести ведро горячей воды из дома. Однако она этого не сделала, так и заснула, не в силах оторвать голову от подушки.

Проснулась она от озноба. Сильно, до тошноты болела рука. Ей пришлось принять еще одну таблетку амоксиклава. Лекарство должно было помочь.

Она заснула, и ей приснился Герман. Он подошел к дому, бросил в окно гранату. Полина долго лежала в ожидании взрыва, а потом проснулась. Полина поднялась, осмотрела пол, но гранаты не нашла. Да и стекло в окне было целое.

К утру температура спала и у нее, и у Миши. Полина кое-как приготовила чай, накормила его и себя, лишилась сил и легла.

— Два инвалида, — пробормотала она.

— А еще все только начинается, — сказал он.

— Уезжать нам отсюда нужно.

— И чем скорее, тем лучше.

В гарнизоне у Варвары оставался Герман. Да и Вадим спокойно мог забросить в дом гранату не во сне, а на самом деле. Может, он уже где-то рядом, а остановить его некому.

— А как? Если только в прицепе. Постелим, накроем брезентом, будешь лежать как сват министру, — проговорила Полина.

— Можно и так.

— Только не сегодня. Завтра давай.

Полина отлеживалась до обеда, затем стала собираться в дорогу. Она еще раз обошла дом, проверила, нет ли где следов, которые вели бы в лес, к могилам, собрала вещи, загрузила прицеп, оставила место под постель. К вечеру Полина вымоталась, но нашла в себе силы сполоснуться.

Ночью ей снова приснился Герман. Он опять забросил в дом гранату, но Полина не стала ждать, когда она рванет, бросилась за ним. Герман запрыгнул в прицеп, Полина туда же. Она откинула брезент и увидела Варвару, которую держал в своих объятиях Миша. Они смеялись над ней, а Герман заходил сзади, замахивался ножом.

В ожидании удара Полина проснулась и долго смотрела на спящего Мишу. Вдруг он продолжает водить ее за нос?

Нельзя было верить Мише, но и отказаться от него Полина не смогла. Утром постелила ему в прицепе, помогла забраться туда, укутала, укрыла, напоила горячим чаем на дорожку.

Как только рассвело, она отправилась в путь. Правая рука слушалась плохо, а ей нужно было переключать передачи, с первой по девятую. Впрочем, Полина себя не утруждала, как включила первую скорость, так на ней и пошла. Дорога паршивая, вязкая, даже трактор по ней двигался с трудом.

С передачами она не заморачивалась, но все равно выбилась из сил. Плохо ей было, перед глазами плыло, а тут вдруг еще и «уазик» на пути попался. Дорога узкая, не разъехаться, а внедорожник прет так, как будто трактор должен уступить ему путь.