Владимир Колычев - Вечность и еще два дня

Полина и оправиться ему помогла, и чаем напоила.

— Спи, козел! — чуть ли не ласково сказала она.

— Ну да, козел самый настоящий. Бес меня попутал.

— Не рассказывай ничего. Все и так ясно.

— Сестра твоя — сука редкостная.

— Это она тебя подговорила?

— Ты тогда спрашивала, было у нас что-то или нет. Было.

— Да?

— Приехала ко мне, забрала, в мотель отвезла. Давай, говорит, мужу мстить.

— Зачем ты это мне рассказываешь?

— А потом заявила, что тебе надо отомстить.

— И снова тебя трахнула, да? — съязвила Полина.

— Да нет. Убить тебя, говорит, надо. Я ее тогда чуть не задушил.

— Я уже почти в оргазме!

Полина сама себя не узнавала. Откуда это у нее столь дикое желание похабничать? Как будто она обезьяна какая-то, скрещенная с попугаем.

— Не веришь? — спросил Миша.

— Почему не задушил?

— Тогда я думал, что она шутит.

Полина кивнула, как будто соглашалась с ним. Варвара всегда недолюбливала ее, постоянно в чем-то обвиняла, придиралась, за маму взъелась, хотя Полина, в общем-то, не виновата была в ее смерти. Но дурной характер — это одно, а кровожадность — совсем другое. Не могла Варвара всерьез желать смерти родной сестре, даже из-за мужа.

— А она не шутила?

— Я же говорю, редкая сука. И с Антошкой там все не просто. Варвара просто хотела тебя убить. Вадим уговорил ее на розыгрыш. Я поддержал.

— Вы как с ней спите, сразу вдвоем или по очереди?

— Да я не сплю. В смысле, Вадим не знает. А если проведает, то могут возникнуть проблемы. Его я нисколько не боюсь, а вот Варвара какую-то власть надо мной имеет. Как и ты. Но с тобой мне гораздо лучше, чем с ней.

— Не знаешь, что выбрать? — осведомилась Полина и едко усмехнулась.

— Да нет, знаю. Я тебя выбрал.

— А почему тогда не признался?

— Я собирался.

— Стало быть, не выбрал. Значит, тебе нужно застрелиться. Помочь?

— Ну, если заслужил.

— Заслужил. Врешь мне тут, Вадима выгораживаешь. Варвара хотела меня убить, моя родная сестра.

— Она тебе не родная.

— Как это не родная?

— Твои родители ее удочерили.

Полина недоуменно глянула на Мишу, приложила ко лбу ладонь.

— Вроде сухо, — сказала она, немного подумала и заявила: — У тебя горячечный бред.

— Ну да, ситуация сама по себе бредовая, — сказал Миша. — Но у Варвары не может быть детей, а Вадим не способен ее бросить. С тобой попробовал жить, но не смог.

— Варвара — моя родная сестра.

— Да вы даже внешне не похожи. У нее внешняя красота, а у тебя внутренняя. От тебя душа замирает. А от нее просто встает. Причем совсем не душа! — Миша усмехнулся.

— Ты бредишь. Попробуй помолчать.

— У твоих родителей с детьми долго не получалось. Они сперва Варвару удочерили, а потом ты родилась.

— Мама всегда Варвару любила больше, чем меня, — проговорила Полина. — Ты точно бредишь.

— Мама твоя только вид делала.

— Откуда ты знаешь?

— Варвара жаловалась. Давно уже это было. Говорила, что тебя ненавидит. Тогда я думал, что это у нее по глупости, гормоны играют. Сейчас у нас все беды на гормоны списывают.

— Ты очень убедительно бредишь.

— Тогда я немного помолчу. Что-то устал, — сказал Миша и закрыл глаза.

Мышцы его лица расслабились. Он вроде бы засыпал, но Полина не верила ему. Миша мог и сейчас притворяться точно так же, как делал это последние несколько месяцев. Но он вдруг всхрапнул и даже попытался перевернуться на больной бок. Полина едва удержала его, вернула на спину. Откроется рана, возись потом с ним.

А Варвара действительно могла быть неродной. Сколько раз у Полины возникала такая мысль. Слишком уж часто Варвара обижала ее. Она всегда недовольна была самим фактом существования меньшей сестры. А потом у нее появился повод и вовсе возненавидеть Полину. Конечно же, после того как муж ушел. Через девять месяцев Полина еще и родила.

Тут уж Варвара совсем взбесилась. Вадим ушел от нее сам, а его сына она захватила хитростью и подлостью. Подговорила Варвара битюга Мишу, разыграла спектакль, подсунула Полине кровожадного Германа, отправила в добровольно-принудительную ссылку.

Теперь она воспитывает ее сына как своего. Антошка ей не чужой, как-никак, он внук женщины, которую Варвара считала своей матерью. Это родной сын ее мужа. Теперь Вадим точно не уйдет из семьи. Если, конечно, Полина его не уведет. Антошку она заберет с собой. Пусть только кто-нибудь попробует встать у нее на пути!

Очень жаль, что сейчас Полина не может отправиться в Москву: Миша привязал ее к себе. Нужно еще разок поговорить с ним. Он же не все ей сказал, и она сейчас многого не знает.

Миша спал беспокойно, все пытался раскрыться, перевернуться на бок, но при этом молчал. К утру стал постанывать, его зазнобило, лоб взмок. Полина разбудила его, сняла повязку, осмотрела рану. Вроде бы нормально все, без признаков, указывающих на внутреннее кровотечение.

Она обработала рану, сменила повязку, сделала укол и озабоченно постучала по коробочке, в которой у нее находилась аптечка. Антибиотиков на один курс хватит, а бинты заканчиваются. Разок перевязать, и на этом все. Впрочем, их ведь можно и постирать.

Она постирает, конечно, укол очередной сделает, кормить Мишу станет, ухаживать за ним. Это в то время, когда Варвара будет приручать ее сына, заставлять его забыть о матери. В Москву надо отправляться, а она здесь торчит. Может, добить Мишу прямо сейчас, чтобы не мучился?

Он поел без аппетита, заснул и проспал до обеда. Полина приготовила щи.

Миша с удовольствием похлебал их, мечтательно улыбнулся и заявил:

— Еще бы покурить!

— Я сейчас уеду. Кури потом сколько хочешь, — сказала она и букой глянула на него.

— Куда ты уедешь?

— Туда и уеду.

— Ты сейчас не в себе.

— Тем хуже. Для них.

— Вот и я говорю, что дров наломаешь.

— Ломаные дрова хорошо горят.

— Ага, под котлом с кипящей смолой. Будешь вариться там одна. Без сына. Тут с умом надо.

— У тебя, должно быть, богатый опыт? — Полина едко усмехнулась.

— Да это не я придумал, — заявил Миша и поморщился.

— Важно не кто придумал, а кто сыграл. И Варвара против меня. И Вадим. И ты.

— Варвара, — эхом повторил он. — Она умеет убеждать. По горячим следам. Я же к тебе и так, и эдак, а ты ни в какую. Вот Варвара меня и поймала, сказала мне, что если я тебя сюда увезу, то ты никуда от меня не денешься. Так оно, в общем-то, и получилось. Теперь ты со мной.

— Сволочь ты.

— Но ведь получилось.

— Как вы удержать меня здесь собирались?

— Ты должна была родить от меня и успокоиться.

— Сколько они тебе заплатили?

— Они нам с тобой заплатили. Вернемся в Зыбку, заживем. Сына родишь мне, дочь.

— Не заживем, — заявила Полина. — Сдохнешь ты здесь как собака!

Не нужен ей этот дегенерат, больной на всю голову. Пусть остается, раз уж ему здесь так нравится, а она уезжает. Прямо сейчас!