Владимир Колычев - Вечность и еще два дня

Но из темноты ей навстречу вынырнул человек, Полина узнала в нем Германа и притормозила, а ее правая рука продолжала движение по инерции. Палка ударила по затылку Германа с такой силой, что сломалась.

— Сука! — заявил он, хватаясь за голову.

Полина обогнула его, увидела машину, стоявшую в темноте. От нее к ней бежала женщина в спортивном костюме.

Полина растерялась, узнав сестру. Варвара смотрела на нее с болью и страхом, мотала головой, будто предостерегала от чего-то. Полина должна была стереть в порошок эту дрянь, но кидаться на нее не стала, замедлила ход, позволила схватить себя за руки.

— Полина, нам надо бежать! — задыхаясь от волнения, проговорила Варвара.

— Бежим! — Полина рванула к автобусу.

Однако Варвара потянула ее к машине.

Полина уперлась. Сзади на нее кто-то налетел. Сильный удар по затылку не выбил из Полины сознание, но голова ее как будто перевернулась глазами вниз. Руки отнялись, ноги ослабли, крик застрял где-то в груди.

— Эй, ты что делаешь? — возмущенно спросил какой-то мужчина.

— Это жена моя! — ответил мосластый парень.

Он обхватывал Полину руками, но ей казалось, что его голос доносился откуда-то издалека.

— Жена! — подтвердила Варвара.

— Я сейчас водителю скажу!

Полина оказалась на заднем сиденье машины. Герман сел за руль, мосластый парень стал связывать ей руки. Она не могла сопротивляться, тело не слушалось ее. Слышно было, как шелестит, отслаиваясь, лента скотча.

— Давай быстрей! — зашипела на Германа Варвара.

Она сидела справа от него, боком к Полине.

— Не бойся, нормально все будет! — сказал Герман старшей сестрице.

Машина тронулась с места и быстро набрала ход. Руки Полины уже обрели послушность, но лента скотча крепко связывала запястья. Ноги ее были зажаты между подушкой и спинкой сидений. А мосластый тип держал пленницу за шею.

— Что нормально? Этот козел видел меня! — заявила Варвара.

— Да он завтра уже забудет.

— Не забудет, — сказала Полина и едко усмехнулась.

— Заткнись! — взвизгнула Варвара.

Полину могла бы позабавить ее беспомощность, если бы сама не чувствовала себя мокрой курицей. Ее же не просто похитили. Она должна умереть. Сейчас они завезут жертву куда-нибудь на реку и утопят в камышах.

Видимо, не получалось у Варвары переиграть сестру с помощью закона. Медицинская комиссия признала Полину вменяемой, у нее оставались шансы на победу в суде. Только смерть могла решить проблему наверняка. Но почему же Варвару так припекло, чего ради она решилась на крайние меры, причем со своим личным участием?

Зачем ей так нужен Антошка? Привязалась она к нему? Это вряд ли. Варвара не из тех, кто может любить кого-то, кроме себя.

— У меня сумка в автобусе. А в ней письмо. Там все сказано. Как ты мужа в леднике закрыла, меня обманывала.

— Письму никто не поверит, — заявил Герман. — Если тебя не будет. А так оно вскоре и произойдет.

— Там даже написано, где мы твоих дружков похоронили, — сказала Полина, обращаясь к нему. — Тех самых, которые приходили меня убивать.

— Жаль, что не убили, — потирая голову, сказал Герман.

— Кто такой Махорин? — спросила Полина, глядя ему в затылок.

— Что?! — Он встрепенулся, даже обернулся и посмотрел на нее через плечо, но тут же вернул взгляд на дорогу.

— И про Махорина я написала.

Возможно, Герман и был тем самым Махориным, о котором говорил Вадим. А почему нет? Если Варваре самой приходилось участвовать в похищении, то почему Махорин не мог лично разыграть Полину? А вот убивать ее он отправил своих дружков.

Впрочем, все это уже не имело никакого значения. Полина угодила в ловушку. Скоро для нее все закончится.

— Что ты там написала?

— Все, что написала, выброшу в мусорку. Если вы меня отпустите.

— Да нет, дорогуша, слишком далеко все зашло, — сказал Герман.

— Не надо было тебе с Вадимом, — нервно проговорила Варвара, с сожалением глядя на нее.

Но жалела она не столько Полину, сколько саму себя. Вдруг ее участие в грядущем убийстве раскроется и она сядет всерьез и надолго?

— Ну, с тобой-то понятно, сестрица. А ты, Герман, чего злишься? Из-за того, что я Кирилла убила?

— Дело не в Кирилле. Да и не злюсь я.

— А почему не в Кирилле? Тебе все равно? Эй, ты слышишь? — Полина толкнула локтем парня, сидящего рядом с ней, кивком показала на Германа. — Завтра он тебя убьет, и ему будет все равно.

— Гоша, рот ей заклей! — потребовал тот.

— А он убьет. Чтобы следы замести. Вдруг ты в полицию пойдешь, а? Ведь ты же не профессиональный убийца.

— Да я вообще не убийца! — заявил Гоша.

— А куда и для чего меня везут?

— Гоша!.. — подала голос Варвара.

Парень кивнул и стал отколупывать краешек ленты от мотка скотча, чтобы заклеить Полине рот.

— Вот видишь, ты сомневаешься. Значит, в полицию пойдешь. Поверь, они убьют тебя вместе со мной.

— Нет, не могут они так поступить, — сказал Гоша.

Но руки его тряслись, значит, он всерьез воспринял предостережение Полины.

— Ну как же не смогут. Меня в погребе закрыли, без еды, без воды. Скоро ты сам узнаешь, каково там, в могиле!

— Гоша, если ты ее сейчас не заткнешь!.. — Герман стал притормаживать, собирался остановить машину.

— Если вы меня заткнете, то как мы договариваться будем? — спросила Полина.

— О чем нам с тобой договариваться? — недоверчиво глянув на нее, спросила Варвара.

— Ну, если тебе так нужны мои родительские права, то давай ты их у меня купишь.

— Куплю? — Варвара задумалась.

— Это для тебя единственный вариант, сестренка. Тебя видели возле автобуса. Все знают, что я поехала к тебе в Москву. Искать будут меня, а найдут тебя. Ты сядешь, а Антошка угодит в приют. Мне это нужно?

— Сколько ты хочешь? — Варвара была близка к панике.

— Миллион долларов. — Полина нарочно назвала фантастическую для нее сумму.

Геббельс говорил, что чем чудовищней ложь, тем люди охотнее в нее верят. А она лгала. На самом деле деньги ее не интересовали. Просто ей нужно было вырваться из капкана. И тогда Полина обманет Варвару с той же легкостью, с какой эта дрянь играла с ней в кошки-мышки.

— Ну ты совсем!.. — возмутилась Варвара. — За такие деньги тебя легче убить.

— Очень хорошо, — сказала Полина и снова толкнула Гошу локтем. — Ты, парень, не спи, запоминай. Требуй за молчание миллион долларов. А еще лучше беги от этих упырей, пока сам таким не стал.

— Миллион — это слишком много, — сказал Герман. — Но полмиллиона ты можешь получить.

— Я подумаю.

— Некогда думать. Да или нет.

— Да.

— Таких денег у нас сейчас нет.

— Ничего, до суда еще есть время.

— Отказ от сына ты напишешь прямо сейчас.

— А деньги?

— Или не выйдешь отсюда живой.

— Ну, если я получу задаток, то могу и написать.