Луиза Дженсен - Свидание [litres]

– Стресс, – пробормотала вполголоса Айрис, когда мы подхватили сумки, вину и ненависть к отцу и торопливо покинули медцентр. – Я так и знала, что виноват он! Знала – и все тут!

– Это просто гипотеза, – ответила мама и сжала мне руку. – Я в нее не верю. И вы не верьте.

В словах Айрис не было логики, но я ее понимала. Трудно злиться на болезнь, науку, бога. А папа был живым, дышащим. На него легче направить гнев, отчаяние и боль. Наверно, искать виноватого – свойство человеческой натуры, потому что если хоть на секунду принять, что есть обстоятельства, нам неподвластные, жизнь превращается из дара в свирепого врага. А она все-таки дар.

Дома Айрис скомкала информационные листки из медцентра и швырнула их в мусорное ведро.

– Мы больше туда не пойдем, – заявила она. – У нас другой случай. Другой.

Да только случай оказался точно такой же.

– Папа… Его тогда не было. – Это все, что я могу сказать Джеймсу.

– Ужасно! Бедная ты, бедная…

Я накрываю ладонью его руку, и Бренуэлл лижет мои пальцы, словно тоже хочет утешить. Сидим молча, не шевелясь, остывший кофе затягивается пленкой. Звонок в дверь заставляет нас обоих отпрянуть, будто мы делаем что-то постыдное.

Гляжу в незнакомые глаза Джеймса.

Он, точно уловив мое смятение, отклеивается от пола.

– Я открою.

Слышу в коридоре голос и шаги Мэтта, чувство вины не утихает. Я приглаживаю волосы и одергиваю блузку.

– Это Мэтт, – говорит Джеймс, в голосе которого звучит непонятная нотка. – Ладно, я, пожалуй, пойду. Спасибо за кофе, Эли.

Он исчезает прежде, чем я открываю рот. До бутербродов дело так и не дошло.

– Принес ключи от машины. – Мэтт крутит на указательном пальце брелок. – Все починили. Что у тебя с дверью?

– Папа прислал Айрис письмо, – вдруг объявляю я. Так давно не говорила о родителях, что теперь никак не остановлюсь. – Он хочет со мной встретиться.

– А ты что?

– Не знаю.

– Не все уходят, потому что хотят. Иногда у человека нет выбора.

В его словах чувствуется подтекст, в воздухе витает недоговоренность.

– Тебе лучше уйти.

Встаю. Не могу сегодня об этом думать. Его хождение вокруг да около раздражает. Мэтт делает резкий вдох, как будто хочет сказать что-то еще, но я направляюсь к двери, распахиваю ее и с наслаждением подставляю разгоряченное лицо прохладному ветру.

Все еще думаю о том, что имел в виду Мэтт, когда в дверь снова звонят. Он вернулся? В голове стремительно проносятся сценарии. Что он скажет, что я отвечу. Придаю лицу безразличное выражение и широко распахиваю дверь. Полицейские. Мысли о Мэтте испаряются, я вцепляюсь в дверной косяк, чтобы не упасть. Думаю только о папе. Я снова в парке аттракционов. В комнате смеха. Хватаюсь за поручни, пол под ногами ходит ходуном. Левая нога уезжает вперед, правая – назад. Координировать движения никак не получается. Неопределенность, обманчивая прочность.

«Не бойся, – шептал сзади папа. – Я тебя подхвачу. Я всегда тебя подхвачу».

От его слов делалось хорошо и спокойно, сладко, как от розовой сахарной ваты, которой мы лакомились. Сложно было заподозрить в них ложь.

Сейчас я чувствую то же самое: будто я двигаюсь и падаю, хотя стою на месте.

Губы полицейского произносят слова, которые я не могу, не хочу слышать. «Джастин Кроуфорд!» – пролаял он когда-то. Но то было много лет назад, и другой полицейский. Хотя я не уверена. Остолбенело гляжу на его острые белые зубы. Сводит живот. Вспоминаю удовольствие, когда раскусываешь твердую карамель. Разочарование, когда в руке остается безвкусное белое яблоко на палочке. Брови полицейского хмурятся, он снова что-то говорит, но у меня в ушах звучит прошлое. Музыка оглушает. Шер призывает «Верить» [4], дети кричат «скорее», спешат пролезть сквозь вращающийся цилиндр. «Не бойся». Папины губы у моего уха. На щеке дыхание, запах хот-дога с горчицей и луком. «Отпусти руки». И я отпустила. Стала карабкаться сквозь цилиндр, полетела с шумом вниз по горке, подняв руки и вопя от восторга и чувства свободы.

Отпусти руки.

Я медленно разжимаю пальцы.

– Миссис Тейлор, вам нехорошо?

Отвечаю как полагается:

– Нет, все в порядке.

Беру протянутое удостоверение и внимательно его изучаю, как будто могу определить подделку, сличить фотографию с лицом, которое передо мной. Руки страшно дрожат, и я говорю себе: что бы отец ни сделал на сей раз, это никак на мне не скажется, – а в душе я все та же двенадцатилетняя девочка, которая глядит, как ее праздничный торт падает на пол и вдавливается в ковер ногой в черном ботинке.

– Миссис Тейлор…

Полицейский убирает бумажник, и по его приподнятым бровям я понимаю, что он заметил мои трясущиеся руки. Сую их в карманы.

– Я констебль Хантер, а это констебль Уиллис. – Показывает рукой на стоящую рядом женщину, чьи длинные темные волосы забраны на затылке в хвост. – Разрешите войти? Нам надо задать несколько вопросов.

– Моего отца здесь нет, – дрогнувшим голосом произношу слова, которые запоздали на много лет.

– Мы хотим поговорить с вами.

Он делает шаг на коврик у двери.

Не ходи в полицию, Эли. У тебя руки в крови. Может, полиция сама к тебе придет.

Они все-таки пришли не за папой.

Они пришли за мной.

Молча веду их в гостиную и сажусь, жестом приглашая сделать то же самое. Часть мозга еще помнит о манерах, и я думаю, не предложить ли им кофе, хотя сомневаюсь, что трясущиеся ноги донесут меня до кухни. Под мышками уже щиплет от пота, а я еще даже не знаю, что им нужно.

– У вас что-то произошло? – спрашивают меня.

– Что, простите?

– Дверь, краска.

– А… Чего ждать, когда рядом паб? – безуспешно пытаюсь изобразить спокойствие. – Вы по этому поводу пришли? – секунду позволяю себе надеяться на лучшее.

– Нет.

Думаю про то, какая подходящая у констебля Хантера фамилия [5] Охотник ( англ. ). . Смотрит на меня не мигая, точно коршун на цыпленка. Завороженно разглядываю его острые зубы. Мне неуютно. Напарница Хантера, улыбаясь, наклоняется погладить Бренуэлла, волосы падают через плечо. Слегка разворачиваюсь к ней, словно она может смягчить известие, которое они принесли.

– О господи! Что-то с Беном?

Мысль о том, что брат в опасности, поражает меня с невероятной силой, и я обхватываю себя руками поперек живота.

– Мы здесь из-за Кристин Янг.

– Крисси?

В тишине пощелкивает батарея за диваном. Жалею, что не убавила газ. Здесь душно.

– Поступило заявление, что она пропала.

– Она не пропала, ее…

«Ее здесь нет», – хотела закончить я, но это звучит смешно. Начинаю снова.

– На прошлой неделе она взяла несколько дней за свой счет и куда-то уехала. Прислала сообщение Бену.

– Бен – это…