Валентина Назарова - Девушка с плеером

Двадцать третьего июня Донна писала тебе четыре раза. Эти сообщения не прочитаны, значит, полиция вовсе не смотрела твою переписку.

«Джен, у тебя выключен телефон. Встречаемся у Каменного круга в четыре часа».

«Ау, подруга?»

«Джен, наша палатка недалеко от Другой сцены. Ты легко нас найдешь — она с принтом американского флага».

Следующее сообщение пришло в воскресенье, 8 июля: «Джен, куда ты пропала? Мы тебя так и не дождались в субботу. Через пару дней уезжаем в Брюссель. Пиши, если надумаешь присоединиться».

— Стю! — Я схватила его за руку от волнения. — Ты видишь это?

— Да, Ника.

— Она могла уехать в Бельгию! — Я заметила, как побелело его запястье, и разжала пальцы.

— Надо написать этой Донне.

Без лишних слов я нашла Донну и послала запрос в друзья со своей страницы. Я надеюсь, она ответит мне. Я на многое надеюсь. Так сильно, что даже боюсь сказать вслух.

У Стюарта завибрировал телефон. Это был Ник: кто‐то сделал огромный заказ на еду, и Стю надо было немедленно бежать на кухню. Я осталась одна в его комнате. В задумчивости я рассматривала корешки книг на полке — Стюарт явно интересовался тру краймом, серийными убийцами и теориями заговора.

Я растянулась на его кровати. Внезапно мысли заполнил Крис. Из всех, с кем я познакомилась, он больше остальных походил на рок-звезду: грубый, дерзкий, невероятно талантливый. Мне стало любопытно, каков на сцене милашка Хью. Я достала телефон и нашла видео с концерта The Red Room с несколькими миллионами просмотров. Да, он был по‐своему хорош: одетый в белоснежные узкие джинсы и уже знакомые мне байкерские боты и черную косуху с бахромой, он двигался по краешку сцены на своих длинных ногах и стрелял глазами в зал и в камеру. Когда заиграл их хит «Smokers Die Younger», Марк держался сдержанно и отстраненно, будто был гостем на сцене, а вовсе не хозяином, и ушел со сцены, лишь еле заметно помахав на прощание в зал, оставив фронтмена играть акустический сет один на один с толпой.

Под видео было несколько сотен комментариев: «Хью, Аргентина любит тебя!», «Он так хорош, господи, почему мне не пятнадцать!», «Хью, будь моим первым!».

Крис, с его стейдж-дайвингом, мокрой от пота футболкой, матом и воплями, никак не вписывался в идиллическую картину увешанной постерами спальни девочки-подростка. Я не могла представить себе Криса, исполняющего сладенький припев «Smokers Die Younger». Он слишком резок и прям для таких мелодий. Мне хотелось увидеть его снова. Где‐то на середине между этой мыслью и навязчивой идеей закинуть вещи в стиральную машину я задремала с телефоном в руке.

Status: непрочитано

11:13 / 25 июня2015, четверг

The Libertines — «What Katie Did»

Когда меня разбудил телефонный звонок, на улице уже стемнело.

— Найки, он здесь! — завопил мне в ухо Ник.

— Кто он? — Я спросонок терла глаза.

— Крис! Сидит тут уже час и бухает в полном одиночестве. А ты трубку не берешь!

Я стряхнула сон:

— Ох, блин! Иду!

Я зашла в ванную комнату и оглядела себя в зеркало. На мне все еще была разрисованная Хью майка. Волосы стояли торчком. Я умылась, припудрилась и подвела глаза. Стараясь не поддаваться панике, спустилась и оказалась в залитом тусклым светом зале.

Крис и правда сидел за стойкой, мрачно глядя на дно своей пинты: для него стакан точно был наполовину пуст. Где‐то в животе у меня затянулся тугой узел. Я сглотнула и сделала шаг из сумрака на свет. Крис не обратил на меня ни малейшего внимания. Неслышно ступая в красных балетках, я подошла к музыкальному автомату и пошарила в кармане в поисках монет. После долгого звука падения раздалась музыка — легкие стрекочущие гитары.

Я пошла к стойке, тихонько подпевая и покачиваясь в такт:

— Shoop, shoop, shoop de-lang de-lang.

— Shoop, shoop, shoop de-lang de-lang, — подхватил скучающий за стойкой Ник.

Я забралась на краешек высокого стула рядом с Крисом. Он проследил за мной уголком пустых глаз.

Легонько покачивая плечами, я повернулась к нему и прошептала в унисон с Карлом, хрипловато поющим на записи:

— Oh, watcha gonna do, Katie?

Я улыбнулась, заметив, как зашевелились его губы, произносившие в ответ следующую строчку: «You’re a sweet sweet girl». Он посмотрел на меня. Воспоминания прошлой ночи, на секунду промелькнувшие в его зрачках, заставили меня покачнуться на стуле.

— Ну привет, дарлинг.

— Привет.

— Я не обидел тебя вчера?

Меня пробила гневная испарина.

— Нет, но вот сейчас, когда спросил, обидел.

— Прости.

Какое‐то время мы просто шепотом подпевали Питу и Карлу. Потом, когда стихли последние беззаботные аккорды гитар и паб погрузился в прежнее молчание, я почувствовала, как воздух между нами вновь начал стыть. Сегодня Крис был другим — силуэтом вчерашнего себя, молчаливым, усталым и злым. Я не знала, что сказать, с чего начать. По правде говоря, я боялась его реакции, поэтому просто продолжила сидеть рядом в тишине и сумраке, который собирался вокруг ленивыми кольцами, если достаточно долго сидеть не шелохнувшись.

Внезапно Крис одним глотком осушил остатки своей пинты и повернулся ко мне:

— Ненавижу это место. Тут все напоминает о старых добрых деньках.

Вот он, мой шанс! Сейчас бы и задать ему вопрос про старые добрые деньки, навести на разговор о тебе. Но вместо этого я просто улыбнулась ему, и наши колени нечаянно соприкоснулись.

— Если хочешь, можем пойти ко мне. У меня есть вино. Или ты из тех, кто всегда сбегает? — усмехнулся Макконнелл.

Я вытаращила на него глаза, а потом вместо ответа просто спрыгнула со стула. Ник посмотрел на меня из своего угла и только подмигнул.

Я последовала за Крисом к выходу, зачарованно глядя на его затылок.

Мы двинулись вверх по пустой улице. Он вел меня к себе странным маршрутом, в обход увешанных камерами кварталов, по узким жилым улочкам, где в окнах горел свет и были видны ужинающие перед телевизором семьи. Будто хотел запутать наши следы.

После еще нескольких поворотов мы неожиданно оказались перед его дверью. Он порылся в кармане и достал ключи.

— А где же легендарная красная дверь?

— Покрасил в черный, как видишь, — ответил он, пропуская меня вперед.

Внутри пахло пылью и сигаретами. Крис включил свет. Я скинула балетки и босыми ногами ступила на замызганный бежевый ковролин.

Комната оказалась большой и захламленной, совмещенной с крошечной кухней, которой явно давно никто не пользовался. Сквозь тонкий слой краски цвета яичной скорлупы на стенах проступали рисунки и граффити; над диваном на пыльной стене виднелся силуэт электрогитары, в углу, как привидение, высилось укрытое белым саваном пианино. На кофейном столике сгрудились пустые бутылки и переполненные пепельницы.

Я робко опустилась на краешек дивана и стала ждать, что будет дальше, пока Крис возился на кухне с бутылками и стаканами.