Камилла Уэй - О чем мы солгали

– Ты, чертова сука, психопатка, – закричал он с раскрасневшимся от гнева лицом, – ты – долбаная злобная тварь!

Ханна рассмеялась.

– Спокойнее, спокойнее, Люк.

– Я убью тебя. Убью ко всем чертям!

– Ох, боже ты мой, прекрати распускать нюни, – сказала Ханна. – Я тебя кормила, не так ли? Ну, иногда… – Она вздернула брови. – Даже провожала тебя до горшка, когда было совсем невтерпеж.

Клара увидела, как Люк вспыхнул от унижения. И потом она сделала то, что раньше никогда не делала. Она подошла к Ханне и наотмашь ударила ее по лицу так сильно, что звук от пощечины эхом прокатился по комнате, а ее ладонь заныла от боли.

У Ханны перехватило дыхание, в ее глазах на мгновение загорелся злобный огонек, но она быстро пришла в себя, и ее лицо приняло насмешливое выражение.

– Наконец-то хоть у кого-то есть яйца.

Клара посмотрела на нее с отвращением.

– Что теперь? – спросила она. – Отправишься за свои дела в тюрьму. И какой в этом смысл?

– Какой смысл? – переспросила Ханна. – Это. – Она жестом показала в сторону стоявших перед ней Роуз и Оливера – отчаявшихся, сломленных. – Смысл в этом.

– Ты обещала оставить нас в покое, – сказал Оливер. – Мы заплатили тебе не одну тысячу, чтобы ты держалась подальше от Тома, подальше от всех нас. Ты сказала, что на этом все закончится.

– Ну да. Пока я вновь не встретила Люка.

– Где? – спросил Том.

Ханна вызывающе повела плечами.

– Я только вышла из реабилитационного центра – дерьмо собачье, куда меня отправили по решению суда после последнего ареста, – и попрошайничала около станции Лестер-сквер. И тут он появился, как подарок небес. Я сразу его узнала. – Ее лицо озарилось, словно это было одним из лучших воспоминаний. – Я проследила за ним до офиса, потом до дома, и прошлое снова нахлынуло на меня. – Она посмотрела на Оливера. – Что ты сделал, как отдал меня. И вот стою я там с протянутой рукой, уламываю незнакомцев, чтобы как-то сводить концы с концами, и думаю, интересно, как там поживает мой дорогой папочка?

Она помолчала, пристально глядя на Оливера.

– У меня вошло в привычку всюду следовать за ним и я кое-что раскопала. – Она посмотрела на Клару и расхохоталась. – Выяснилось, что милый Люк не такой уж пай-мальчик, не так ли? Выяснилось, что он трахает офисную шлюшку. И я подумала, вау, яблочко от яблони недалеко падает, да? – Она вновь уставилась на Оливера. – Я поняла, он как ты: прикидывается благопристойным честным парнем, а на поверку оказывается отвратительным, мерзким ублюдком. Чертов грязный манипулятор! – Она улыбнулась. – Что отец, что сын.

Воцарилось гробовое молчание. Вся веселость сошла с лица Ханны, не спускающей глаз со своего отца.

– Это меня действительно взбесило, – сказала она спокойно. – Я как будто вернулась в прошлое. И я стала посылать ему сообщения, издеваться над ним, давая понять, что я за ним наблюдаю, что мне известно какой он человек, и через какое-то время я поняла, что могу убить трех зайцев одним выстрелом: воздать Люку по заслугам, получить еще немного деньжат от тебя, папочка, но, самое главное, – она посмотрела на Роуз, и выражение ее лица, ледяная ненависть во взгляде заставили Клару содрогнуться, – самое главное – отплатить тебе, убийца сраная, той же монетой.

Роуз побледнела.

– О чем ты говоришь?

– Я могла оставить тебя в покое на несколько лет, но я никогда не забывала о том, что ты сделала. Ты убила мою маму, забрала ее у меня – так почему бы и мне не забрать что-нибудь у тебя? Почему бы Люку не умереть – это все, чего ты заслуживаешь.

– Ты собиралась его убить, – прошептала Клара, осознание того, что они едва не потеряли Люка, пробрало ее, как прикосновение холодного щупальца.

Прежде, чем Ханна успела ответить, Роуз прокричала:

– Я не имею никакого отношения к смерти твой матери! Она спрыгнула!

– Чушь собачья! – Взгляд Ханны был полон отвращения. – Она бы меня не оставила. Я – все, что у нее было. Ты последней видела ее в живых. Ты убила ее.

Роуз сделала шаг к Ханне.

– Послушай меня! Твоя мать была разгневана, не контролировала себя! Она была серьезно больна, она сама спрыгнула.

– Я тебе не верю.

– Где моя дочь? – безнадежно спросила Роуз. – Ты знаешь, где она, что с ней случилось? Скажи, где Эмили, ради всего святого!

– Она мертва, – последовал торжествующий ответ. – Всё так! Умерла так же, как и моя мама – сброшена пинком под зад в море.

С лица Роуз сошли все краски.

– Нет… – Она покачала головой: – Нет… я тебе не верю. Я знаю, ты лжешь.

Ханна засмеялась.

– Я ей сказала, что встречу ее на скале в Данвиче. Сказала, что хочу пойти туда и вспомнить свою маму. – Она насмешливо улыбнулась. – Она казалась себе такой благородной, когда сопровождала меня туда, стояла рядом с бедной покинутой сестрой, которую раньше не знала, отказавшись от родителей, отправившись в самостоятельное плавание, чтобы кому-то что-то доказать. Господи, ее просто распирало от этого чувства – обыкновенная лицемерная сука! Скажем начистоту: я оказала миру большую услугу. Но, как бы то ни было, теперь ты знаешь. Красиво, правда? – Она посмотрела на Роуз и Оливера. – Ваша дочь и моя мама нашли последнее пристанище в одном и том же месте. Как поэтично, не правда ли?

Роуз с ужасом уставилась на нее.

– Нет, – прошептала она. – Это неправда.

Оливер, который до этого хранил ошеломленное молчание, вдруг закричал:

– Тела не было! Если бы ты говорила правду, ее тело рано или поздно вынесло бы на берег.

Роуз обернулась и посмотрела на него с надеждой.

– Да, – произнесла она. – Правильно. Тела не было. Его бы нашли, так? Тело бы нашли.

Ханна хохотнула.

– Ну, может, на каком-нибудь удаленном пляже и есть маленькая кучка костей Эмили. Черт его знает, да и какая разница?

– Я тебе не верю, – вновь заголосила Роуз. – Ты врешь. Тело бы нашлось. Нашлось бы!

Ханна задумчиво посмотрела на нее.

– Знаешь, она тебя звала. Падая, как только поняла, что умрет. Звала свою мамочку, как маленький ребенок. Роуз, а я… звала свою, когда ты ее убивала? Я тоже?

Лицо Оливера перекосило от ненависти и отчаяния.

– Она спрыгнула. Твоя мама сама спрыгнула. – И он разрыдался, содрогаясь от боли; в это время Том достал телефон и вызвал полицию.

Я живу в тихой деревне, скорее, даже деревушке, неподалеку от озера Уиндермир. Спокойное место вдали от цивилизации, где, как мне казалось, прошлое не будет меня преследовать. Я переехала сюда из Кембриджшира после смерти Дага и Тоби, чтобы быть ближе к моим пожилым родителям, и осталась здесь, когда и они умерли. Я создала для себя тихую уединенную жизнь, только я и моя собака Руфус, а если другим жителям этой крошечной общины известна моя история, если они до моего приезда сюда узнали из газет и до сих пор помнят ужасающие подробности убийства моей семьи, то они это держат при себе, за что я им благодарна.