Катажина Бонда - Очкарик

— Мои, — подтвердила она. — Можете даже не отдавать на экспертизу.

Она напряженно ждала продолжения. Ей было уже все равно. Тем временем Романовская встала, готовая выйти. Саша удивилась. Этот допрос был поверхностным и непродолжительным, как будто комендант хотела лишь слегка прощупать ее.

— Пока это все. Спасибо.

— Это означает, что я могу вернуться домой?

— Из больницы вас вряд ли сегодня выпишут. Но даже если так случится, то у нас есть ваши данные. Подполковник Духновский подтвердил все документы. У меня нет замечаний. Он заверил нас, что не позже чем завтра утром приедет, чтобы отвезти вас домой.

— Вы сообщили ему? Он знает все?

Романовская кивнула и милостиво улыбнулась.

— Не обо всем. Только о документах и пистолете. Это он попросил меня об этом одолжении.

Она огляделась по сторонам, но даже коридор был пустынным. Положила на тумбочку конверт из серой бумаги. Когда металл коснулся столешницы, послышался тихий стук, а потом звук пересыпающихся патронов.

— Лучше будет, если вы это хорошенько спрячете. Бумаги я не уничтожила. Пока.

В этот момент Саша поняла, что в лице Романовской она приобрела союзника. Вроде как коменданту профайлер тоже понравилась, но она, конечно, не могла показать это официально.

— То, что вы ездили без документов, я тоже утаила, — сказала она. — И не начала следствие по делу «беретты», хотя должна была, так как из нее было сделано три выстрела.

— Три? — удивилась Саша. Задумалась, а потом добавила: — Я зарядила только два патрона. Больше не смогла найти в сумке.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Комендант какое-то время переваривала информацию. Тишину прервала Саша:

— Почему они оставили пистолет?

— Я тоже думаю над этим, — призналась Романовская. — Посмотрим, что покажет экспертиза автомобиля. Ваша машина пока остается у нас. Техники работают. Если у людей из областного управления возникнут сомнения, я попробую потянуть время.

— А что с пистолетом? Было три выстрела. Как это будет выглядеть в деле?

— Баллист исследовал пистолет. Предварительная экспертиза готова, — сказала Кристина. — Пока мы написали, что орудие преступления не найдено. Ради вашего спокойствия. Надеюсь, что ваши намерения были чисты.

— Я ваш большой должник.

Романовская кивнула. Посмотрела на часы.

— Я тоже так думаю. Но в случае поворота в следствии, у меня есть на вас компромат, — рассмеялась она, но Саша почувствовала, что шутка была подшита шантажом. Она не стала комментировать, почувствовав облегчение и легкое беспокойство. Тем временем Романовская продолжала: — И, хоть мне очень жаль, но я очень рада, что именно вы являетесь свидетелем по этому делу.

— Я, увы, не могу разделить вашего энтузиазма, — пробормотала Саша и взглянула на Романовскую, которая опять приняла официальный вид. — Почему вы мне помогаете?

Пани комендант слегка напряглась, словно была не готова к вопросу, заданному в такой форме. Сначала она хотела сказать, что им требуется ее помощь, профайл, но передумала. Пока она не могла в этом признаться.

— Всему свое время, — ответила она. — Жаль, что визит в наш город запомнится вам таким скандальным.

Саша правильно почувствовала, что Романовская ушла от ответа. Она попыталась улыбнуться. Губу засаднило.

— Я тоже сожалею. В случае чего, я к вашим услугам, — предложила Залусская. — Бесплатно.

Романовская посмотрела на портрет, который набросал Супричинский, и недовольно чмокнула. Никто не узнает преступника, совершенно точно. Опять похищение-висяк. Так же, как много лет назад, когда она начинала работу в полиции.

— Я запомню, — как будто нехотя бросила она. — Позаботьтесь о себе, пожалуйста. Вижу, что неприятности вас любят.

— Что-то в этом есть.

Пани комендант опять что-то записала в служебном блокноте, потом вырвала листок и положила на тумбочку у Сашиной кровати.

— Лукас Поляк, пациент директора Сачко, которого вы разыскиваете, живет по этому адресу. — Она задержалась в дверях. — А этот номер — мой личный мобильный. Если в следующий раз попадете в переплет, то, пожалуйста, сразу приходите ко мне.

— Переплет? — повторила профайлер.

— В случае неприятностей, женщина с женщиной всегда договорится. К тому же вы избавите нас от заполнения кучи документов, а потом уничтожения их. — Романовская направилась к выходу.

Профайлер взглянула на листок. Третьего Мая, 18/4. Она проезжала по этой улице несколько раз. Саша почувствовала, как напряжение потихоньку начинает отпускать. Схватив телефон, набрала номер матери.

— Бабушка сейчас не может подойти, позвоните позже, — услышала она голос Каролины на автоответчике.

Упав на подушку, Саша смяла ценный клочок бумаги до размера небольшого шарика и бросила в тумбочку. Через несколько минут она уже спала.

Земля была свежеутоптана. Под ковром молодой травы виднелись островки черной земли. Вандалы опять разрыли символическую могилу, но на этот раз не унесли крест. Он лежал в кустах. Не хватало только православной перекладины. Дуня Ожеховская взяла булыжник и, опираясь на выструганную своими руками палку, вбивала крест в землю до тех пор, пока не почувствовала, что он уперся во что-то твердое. Она присела или даже, скорее, упала на колени, тяжело дыша. Долго молилась об упокоении лежащих здесь жертв. Прочла акафист и трижды поклонилась, лбом касаясь земли. С трудом поднялась, отряхнула поношенное платье. Кости у нее болели постоянно, независимо от погоды.

До дому оставалось несколько километров пути. Через лес было бы быстрее, и она не боялась, что заблудится. Дуня знала наизусть каждый сантиметр этой земли, но уже больше месяца не было дождя, поэтому на песке ноги будут проваливаться по щиколотку. Пришлось выбрать окружную дорогу вдоль шоссе, тайно надеясь на оказию. Если никто не остановится, до дому она доберется лишь с наступлением сумерек.

На шоссе дорогу ей преградил новенький грузовик с эмблемой мясокомбината. Она отошла на обочину и закрыла лицо платком. Из машины вышел мужчина лет на десять старше ее, хотя выглядели они как ровесники. Последнее время Дуня сильно похудела и превратилась в старуху, в то время как тот, наоборот, прибавил в весе. Нестерук подошел, взял ее под руку.

— Садись, Дунечка, — сказал он и открыл дверцу. Дуня узнала женщину, сидящую за рулем. Вожена Бейнар кивнула старушке, но та не ответила.

— Мне кур пора кормить. — Она покачала головой. — Собаки тоже с утра одни сидят.

— Подвезем.

— Не хочу пачкать вам сиденья, — ответила она и, опираясь на палку, поволоклась вдоль дороги.

Миколай шел за ней, ничего не говоря. Вожена закрыла дверь со стороны пассажира и медленно плелась за ними. Издалека они напоминали колонну арестантов. Вдруг Дуня остановилась и обратилась к Миколаю: