Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

Как сказал бы мой кумир Ричард Фейнман: «Неважно, насколько ты умен, а твоя теория красива. Если она не подтверждается экспериментальными данными – она неверна». Я не разбираюсь ни в содержимом человеческой головы, ни в методах поимки преступников. Я ученый, хотя мой подход и не назовешь традиционным. И как ученый я привык, что конкретные вещественные образцы не врут. Да, мне встречались муравьи, которые пытались маскироваться под пауков, но у них не было цели обмануть лично меня, природа научила их этому. В то же время Тоймен обладает разумом и волей, он может менять поведение и приспосабливаться к окружающей среде самыми разными способами, далеко выходящими за рамки генетической обусловленности. Способами, которые я никак не могу предсказать. И если у профессиональных психологов ФБР есть огромная база данных и дел, из которой они черпают данные – например, о корреляции между определенной формой колотой раны и пристрастием преступника к женской обуви, – то вся моя база умещается в нескольких круговых диаграммах и паре таблиц.

Мрачная правда о большинстве дел серийных убийц заключается в том, что они открываются, когда жертв уже много, а в худших случаях новые жертвы появляются уже в процессе расследования. Мне совершенно не хочется дожидаться обнаружения очередного трупа. Сидя на краю кровати, перебирая в голове те немногие факты, что у меня есть, и испытывая острый приступ желания поймать Тоймена раньше, чем он убьет еще кого-нибудь, я понимаю, что из умственной зоны комфорта мне придется выйти. Артис описал внешность убийцы и его странный акцент, и у меня уже были смутные идеи насчет его психологического профиля, но они мне очень не нравились. Сознание этого человека было явно глубоко чуждо моему. Если я всю жизнь провел в мире науки и экспериментально проверяемых гипотез, то его мир наполняла магия. А предсказать магическое явление принципиально невозможно.

Сидя на заднем ряду лекционного зала, я слушаю профессора Мириам, маленькую темнокожую женщину с короткой седой стрижкой и мощным голосом, который заполняет все пространство аудитории. Студенты дисциплинированно записывают, время от времени задают вопросы и постигают тонкости распространения Пятидесятничества. Я очарован ее рассказом о посещениях церквей в отдаленных уголках Финляндии, Бразилии и других странах, он завораживает. Мой тип ученого – не боится выйти за пределы лаборатории.

По окончании лекции профессор своим острым взглядом замечает меня и жестом подзывает к преподавательскому столу.

– Тео? Спускайтесь!

Я дожидаюсь, пока она ответит на все оставшиеся у студентов вопросы, и восхищаюсь, что в большинстве случаев она приглашает всех заходить на пикник, который устраивает каждую неделю на своем заднем дворе, чтобы объяснить все непонятые темы и дать возможность студентам пообщаться друг с другом. Наконец мы одни, и Мириам указывает на табурет, стоящий напротив стола.

– Для начала, я сто раз говорила, что ничего не знаю о серийных убийцах, но ваше письмо было написано очень вежливо.

– Спасибо, профессор. Я тоже не очень-то хорошо в них разбираюсь.

– Мириам, или Тетушка, если по моему предмету хорошие оценки, – улыбаясь говорит она, давая понять, что ради права звать ее Тетушкой студенты начинают учиться усерднее.

Я наткнулся на ее работы в поисках эксперта по ритуалам и магии. Она написала значительное количество статей на эту тему, и ее регулярно цитируют другие ученые – обычно это говорит о высоком качестве исследований.

– Я хотел задать несколько вопросов о магии. Я исследую один случай с серийным убийцей в Лос-Андже-лесе.

– Исследуете? – скептически переспрашивает она. – Как в тот раз в Монтане?

– В идеале я хотел бы, чтобы результат у этого исследования отличался.

– И ради этого вы проделали такой путь до меня? В Калифорнии должно быть полно специалистов.

– Не совсем. Я оказался тут проездом и решил зайти задать несколько вопросов о ритуалах.

– Ну, как я и написала в ответном письме, полиция регулярно обращается за консультациями, когда у них есть дела, как-то связанные с магическими ритуалами, но проблема в том, что эту связь мы чаще всего видим там, где ее нет. Да, время от времени убийцы принимаются рисовать пентаграммы, рассылать письма в газеты, рассказывая, что ими овладели демоны, но чаще всего они таким образом просто пытаются оправдать свои чудовищные поступки.

Я киваю.

– А потом, когда их ловят, они придумывают новые, еще более сложные и запутанные истории, не желая просто признаться, что у них встал на маленькую рыжеволосую девочку, – она со смешком останавливается. – Извините, иногда я утрирую, чтобы привлечь внимание студентов.

– Я был на лекции, они ловили каждое слово. Вы превосходный лектор, от души завидую, – говорю я совершенно искренне.

– Секрет прост, – говорит она, перегнувшись через стол. – Я люблю своих студентов. Особенно тех, с кем трудно. Для меня они все мои дети. Даже в их нынешнем возрасте мы до некоторой степени остаемся для них за родителей. Для меня это чрезвычайно важно. На вопрос, сколько у меня детей, я отвечаю: около тысячи. Но вернемся к теме, почему вы решили, что у этого убийцы может быть какая-то особая система верований?

– Есть несколько повторяющихся признаков. Все его жертвы имели либо зеленые глаза, либо другие особенности, например, были альбиносами.

– Интересно. И как же он таких находил в достаточном количестве?

– Ну, они все были из неблагополучных семей. А вот что касается количества – возможно, он работает с детьми или имеет доступ к документам.

– Например, в органах опеки?

– Да, что-то вроде того, и это меня пугает. У него может быть доступ к опасному количеству информации. При этом если он убивал в разных штатах, то, скорее всего, работает на уровне выше городского.

– А есть единая федеральная организация, которая отвечает за такие данные?

Прекрасный вопрос. Предокс выделил организации, обслуживающие федеральные базы данных, как потенциальную область поисков.

– Возможно, кто-то из государственных подрядчиков, работающих в нескольких штатах. А может, даже местный субподрядчик. Да, это одно из направлений поиска. Но я к вам пришел не поэтому. Дело в том, что кроме физического сходства жертв все убийства были совершены в новолуние.

Мириам заметно напрягается.

– Такого по телевизору не говорили.

– Нет. Я обнаружил это, когда искал факторы, которые могут объединять время и место убийств.

– Полиция знает?

– Ну, я написал им письмо…

Как она и обещала, детектив Чен не стала со мной разговаривать, и все мои попытки дозвониться до следователей, ведущих дело, натыкались на автоответчик. Мириам стучит по столу позолоченным ногтем.