Инна Жарчинская - Скрипач

— Зачем? — спросил обреченно Ник. — Зачем ты позволил мне это почувствовать?

— А зачем ты сбежал без моего ведома? Это было нечестно с твоей стороны. Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

— Я хотел немного свободы, капельку. Чтобы забыть о нашем договоре и вновь стать тем, кем я был до встречи с тобой, — грустно признался Ник.

— Зря, если бы ты остался, то ты бы кое-что узнал важное. Очень важное. А теперь я даже не знаю, стоит ли тебе об этом говорить.

— Что? Говори! — напрягся Ник, почувствовав неведомую угрозу.

— Жорик собирается похитить твою мать, чтобы влиять на тебя, — объяснил дьявол. — Он так и не поверил в меня. Идиот безмозглый!

Ник замер. Ко всем его привычным тревогам добавилась еще одна. Он не боялся за себя, но мама…

— Ты ей поможешь? — робко спросил он дьявола, теряя всю свою независимость, к которой так стремился. — Ведь поможешь же?

— Еще чего? — возмутился его невидимый собеседник. — Зачем мне это делать? Тебя я всегда защищу от кого угодно, потому что твоя жизнь для меня важна, как ты понимаешь. Но скажи, какой интерес мне спасать твою мамашу? Она меня не интересует. Ты же хотел свободы, да? Что ж, у тебя появилась возможность ее почувствовать. Действуй, как считаешь нужным, я тебе мешать не стану.

— Ну хорошо, — разозлился молодой человек, — я буду действовать, как считаю нужным, но потом не предъявляй мне никаких претензий…

…Иногда дьявол посещал Фому в аду, в его персональном аду. В том самом аду, в который Великий инквизитор никогда не верил.

…Каждое утро открывалась тяжелая дверь тюремной камеры и люди с обгоревшими лицами, безглазые и страшные, в которых бывший Великий инквизитор узнал тех, кого он лично отправил на костер, выталкивали его на улицу. Фома знал, что последует за этим, и дрожал от ужаса. Он убеждал себя, что это всего лишь сон, который почему-то никак не кончается, пытался проснуться, но напрасно.

В воздухе пахло горелым мясом. Никогда Торквемада не думал насколько этот запах страшен. Он с мольбой смотрел на собравшуюся на площади толпу в надежде, что кто-то поможет ему, и тут же отводил взгляд. Потому что люди (а их было очень много) все как один напоминали ему кошмарных чудовищ с вывороченными конечностями, разодранными животами, выкипевшими на инквизиторском костре глазами и раскрытыми в вечном беззвучном крике ртами. Всех их он знал когда-то. Все они прошли через трибунал инквизиции, и бесполезно было молить их о помощи.

Он тяжело поднимался на деревянный помост, все еще надеясь, что вот сейчас кто-то разбудит его, он откроет глаза и увидит вокруг себя привычный мир, но…

Языки пламени поднимались по его ногам выше и выше. Боль становилась невыносимой. Фома кричал, проклиная тех, кого так же, как и его, давно уже нет в живых. Он умирал на костре, понимая, что и завтра, и послезавтра, и вечно, изо дня в день, все это будет повторяться, меняются лишь декорации. Иногда перед тем, как сжечь, его будут долго пытать. Он больше не хочет этого! Он не может терпеть это бесконечно!

Фома Торквемада, Великий инквизитор Испании, кричал до тех пор, пока очередная смерть не избавляла его от мук, для того чтобы на следующий день все повторилось вновь.

Он разбудил меня рано утром, когда на небе догорали последние звезды. Злая и невыспавшаяся, я посмотрела в глазок и замерла. Перед дверью стоял скрипач. Сердце дернулось и упало в пятки, так бывает, когда резко спускаешься вниз на лифте. Рука сама потянулась к замку, но так и замерла в сантиметре от него.

Ну, во-первых, вид у меня в этот момент, прямо скажем, был более чем непрезентабельный, а во-вторых, я понятия не имела, кто же стоял за дверью, Ник или дьявол. Второго мне бы не хотелось видеть. Вернее, как раз очень даже хотелось, но именно поэтому я и предпочитала его избегать.

Не включая в коридоре свет, я внимательно всматривалась в его лицо, как будто это могло мне помочь. У них одно тело на двоих, как тут определить, кто явился ко мне в такую рань?

Звонок повторился, и мне срочно надо было что-то решать. Я ведь не глухая и уже должна была бы проснуться. Не найдя поблизости расчески, я небрежно расчесала пальцами растрепанные волосы, запахнула халат, тщательно завязав на талии пояс, и открыла дверь.

— Ты? — не очень-то искренне удивилась я. — Что-то случилось?

Он вошел, не дожидаясь приглашения, чем сразу же вызвал нехорошие подозрения — дьявол, опять он!

— Случилось, — каким-то блеклым голосом ответил он. — Маша, я должен съездить к матери. Но я хотел бы тебя кое о чем попросить, если ты не против.

Я была против! Настолько против, что невольно попятилась. Он заметил это и остановился, не решаясь следовать за мной. Мне показалось, что он понял, что со мной происходит.

— Он ведь был у тебя? — спросил скрипач немного нервно.

— Кто «он»? — изобразила я на своем лице удивление.

— Дьявол, — уточнил Ник, но я все еще не была уверена в том, что передо мной стоял действительно он.

— Откуда мне знать, что ты — не он? — поинтересовалась я раздраженно.

Просто спроси меня об этом, делов то. Видишь ли, он никогда не лжет, так что соврать могу только я, — он улыбнулся и добавил, — правда же, очень удобно?

— Ты дьявол? — послушно спросила я, удивляясь тому, насколько буднично прозвучал этот идиотский вопрос.

— Нет, — спокойно ответил он.

— Знаешь, я не уверена, что все так, как ты говоришь, но выбора у меня нет. Проходи в комнату и объясни, наконец, что тебе от меня надо, — я изо всех сил старалась, чтобы мой голос звучал холодно и равнодушно. Очень уж мне не хотелось показать, как я была рада ему помочь.

Когда мы вошли в комнату, спящий на моей кровати Басмач приоткрыл один глаз, смерил Ника презрительным взглядом и тут же снова уснул. Теперь я могла позволить себе расслабиться, потому что на дьявола мой кот не реагировал бы так флегматично. Его реакцию на всякую нечисть я уже видела.

— Ну, говори, что случилось, — потребовала я. — Что-то серьезное?

— Я должен отлучиться на время, — после недолгого молчания ответил он. — Я не знаю, как и чем это закончится, вообще ничего не знаю. Не имею ни малейшего понятия, как долго я буду отсутствовать. Не мог бы я оставить у тебя свою скрипку?

Я не верила своим ушам. Он собирался доверить мне свою скрипку, ту самую, к которой он даже не позволил прикоснуться! Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее и я это что-то пропустила. На душе стало тревожно, как будто я шла по темной улице в незнакомом городе.

— Что случилось?

— Видишь ли, я должен съездить домой и забрать маму. Жорик собирается ее выкрасть, чтобы потом меня шантажировать. Он не поверил в дьявола. Я не хочу, чтобы с мамой что-то случилось. Она после операции еще не отошла толком, не хватало ей только Жориковых мордоворотов. А скрипку мне оставлять дома страшно. Эти придурки, если решат меня навестить, то вполне могут ее покалечить. Они же не разбираются в этом, им что Страдивари, что балалайка из фанеры — разницы никакой.