Инна Жарчинская - Скрипач

— Не смеши меня, — грустно произнес скрипач, — она меня ненавидит. Какое расположение? Ты все испортил.

— У меня не было времени, а ты бы провозился с ней очень долго. Я должен был закончить все до рассвета.

— Успел, — едко констатировал скрипач, — чего же ты теперь от меня добиваешься? Она даже говорить со мной не захочет. Мне кажется, что она теперь ненавидит всех мужчин…

Ответом на это заявление был смех дьявола.

— Ну, не все так безнадежно, — успокоил он Ника, — еще можно все исправить — я проверял. Сделай девочку счастливой, и тогда я смогу простить тебе кое-что из твоих грехов.

— Из наших. Не пойму, зачем тебе это надо? А пока я с этим не разберусь, я даже пальцем не пошевелю.

— Пальцем можешь не шевелить, пошевелишь чем-нибудь другим! — разозлился дьявол. — Зачем мне надо? Да не мне, а ей.

Все это время чувство вины не покидало Ника. Он прекрасно понимал, что то, что пережила девушка в подвале заброшенного дома, она ему никогда не простит. Да он и сам себе не сможет этого простить. Ведь он мог остановить дьявола, мог, но ничего не сделал. Не захотел.

— Все поправимо, — настаивал его невидимый собеседник, — уж мне-то ты можешь поверить. Нужно только запастись терпением. Она должна быть счастлива. Или, — скрипач услышал в его голосе угрозу, — тебе наплевать, что дальше будет с нашей малышкой?

— Нашей? — взорвался Ник, теряя контроль над собой. Горячая волна ненависти и обиды накрыла его и утащила глубоко в темноту, туда, где он захлебывался от собственного бессилия и презрения к самому себе. — Нашей? Не смей больше так о ней говорить — тебе она не принадлежит и никогда не будет принадлежать!

— Мой друг, — издевательским тоном заявил дьявол, — тебе-то откуда знать, что будет, а чего не будет? Если ты не утешишь Марию, то это придется делать мне.

— Но зачем тебе это надо? — продолжал допытываться скрипач. — Я должен это понять.

— Затем, что она этого заслуживает, — уклончиво ответил дьявол. — Или ты считаешь иначе? Мы с тобой плохо поступили с этой девушкой и должны как-то исправить положение. А сделать это можешь только ты.

Ник задумался, он по-прежнему не доверял дьяволу, но ему очень хотелось поверить в его искренность. В самом деле, почему бы этому существу не пожалеть Марию, которая не сделала в своей жизни никому ничего плохого? А то, что ей пришлось пережить, может травмировать даже искушенную, прожженную девицу.

— Хорошо, — согласился он, — но при одном условии.

— Я готов его выполнить, — слишком уж поспешно согласился дьявол, даже не выслушав, каким будет это условие.

— Ты оставляешь меня одного и не вмешиваешься, что бы между нами ни происходило. Я не хочу, чтобы получилось, как в подвале, когда ты без предупреждения появился в самый неподходящий момент. Давай с тобой договоримся — или я, или ты. Хватит устраивать групповухи! Мария заслуживает другого отношения. Обещай, что не станешь вмешиваться. Точнее, обещай, что хотя бы на это время ты меня оставишь… нас оставишь в покое. И не станешь прятаться в коте или еще где-нибудь поблизости.

— Обещаю, — согласился дьявол. — Тем более что перед отпуском мне надо решить кое-какие проблемы. Я тебе не говорил, что у меня намечается отпуск, коротенький такой, длиной всего в одну человеческую жизнь?

Ник не придал его словам никакого значения, хотя в них, безусловно, присутствовал какой-то скрытый смысл. Какой у дьявола может быть отпуск? Смешно. Разве лишенное плоти существо может устать? И как он собирается отдыхать?

Наверное, надо было бы задать все эти вопросы своему «квартиранту», и тот вынужден был бы ответить на них честно, но, обрадованный тем, что он сможет хотя бы на короткое время избавиться от своего назойливого «подселенца», Ник не стал вдаваться в подробности. Свобода, пусть даже кратковременная, дорогого стоит.

— Не знаю, что из этого получится, но я буду стараться, — сказал скрипач, — надеюсь, что Мария меня простит. Мы ведь исковеркали ей жизнь, и было бы несправедливо не попытаться хоть что-то исправить.

— Тем более, — загадочно произнес дьявол, — что только она может тебя освободить от нашего с тобой договора…

Сердце скрипача учащенно забилось, в такое счастье он даже поверить не мог. Неужели есть какой-то способ разрушить старый договор и избавиться от дьявола раз и навсегда?! Неужели такое возможно?

— Конечно, — спокойно ответил дьявол, — возможно. Безвыходных ситуаций не бывает, мой друг. Но лично я тебе ничего не могу обещать.

Скрипач исчез из моей жизни.

Нет, он по-прежнему жил в соседней квартире, работал в «Империи» и каждый вечер играл на скрипке, но я его больше не видела. Ни разу с тех пор, как я прогнала Дьявола, я с ним не встречалась даже случайно. Приблизительно так же начиналась вся эта жуткая история несколько месяцев назад. Мы с ним жили параллельными жизнями, которые никак и нигде не пересекались.

Обгоревший дом наконец снесли и двор изменился, он стал светлее, словно вместе с этими почерневшими от дьявольского огня стенами из него ушли тревога, страх и сумрак. Иногда на то место, где он раньше стоял, приходила большая черная собака и долго, протяжно выла. И тогда в моей душе вновь рождался страх, который мне неимоверными усилиями удавалось подавить.

Позади осталась сессия, и теперь я чувствовала себя полностью свободной. Можно было подумать о поездке на море. Кошмар последних месяцев как-то незаметно расплавился под лучами июльского солнца. Но…

Каждое утро я находила за ручкой двери букет белых роз. Я знала, от кого эти цветы, и безжалостно выбрасывала их в мусорное ведро. То-то, наверное, удивляются местные бомжи, копошащиеся в баках с мусором, находя там абсолютно свежие цветы. И больше ничего, ни записок, ни писем, ни звонков, только букет белых роз.

В тот день, когда моя рука дрогнула и я, любуясь на белоснежные бутоны, еще покрытые каплями влаги, вместо того, чтобы их выбросить, поставила букет в вазу, я поняла, что моя обида на Ника прошла. Как же мне сразу стало легко, как будто прорвался какой-то долго зревший нарыв. С момента нашей последней встречи прошло не так уж много времени, но мне казалось, что целая вечность.

С удивлением я вдруг поняла, что хочу его видеть, хотя еще накануне даже подумать о таком не могла.

От одной мысли, что я могу остаться с ним наедине, к горлу подкатывал ком, а сердце начинало в груди отплясывать чечетку. Я улыбнулась и набрала его номер. Услышав знакомый, слегка хрипловатый голос, я, даже не поздоровавшись, спросила:

— Это ты мне каждое утро розы на дверях оставляешь?

— Наверное, — я почувствовала, что он облегченно улыбнулся. — А ты против?

— Ну, почему же, — спокойно ответила я, — но мог бы и в руки отдать.