Говард Лински - Безымянная тропа

День двенадцатый

Три дня спустя

― Что, ради святого, ты делаешь? ― спросил он девушку, и она визуально подскочила. ― Ты что не знаешь, что убийца на свободе? Твои родители не читают газет?

Девочка насмерть его испугалась, он видел это. Она уже начала двигаться прочь с автобусной остановки, на случай, если ей придется бежать или кричать, зовя на помощь. Вместо того чтобы ответить ему, она бегала глазами в поисках кого-то, кто мог помочь ей, если он окажется сумасшедшим.

― Все хорошо, милая, ― сказал он ей устало и потянулся во внутренний карман куртки, вытащил удостоверение полицейского и показал его ей. ― Я полицейский, ― затем он сказал: ― Все хорошо, у тебя нет проблем. Как тебя зовут, а?

Он улыбнулся ей, как надеялся, что в успокаивающей манере.

― Кимберли Рассел.

― И сколько тебе лет?

― Одиннадцать, ― она выглядела немного старше, но в наши дни сложно угадать.

― Ну, Кимберли, ты не должна быть на улице так поздно, не после вечерней школы, ни в какую другую ночь на данный момент. Не должна ведь?

― Да, сэр, ― она автоматически вернула вежливый ответ, которому научили ее школьные учителя. ― У меня были гиды.

― Девушки-гиды?

Она кивнула.

― Это все объясняет, ― он натянул на лице свое самое доброе выражение лица. ― Сам был в бойскаутах. Будь готов, а? ― при этих словах он нервно рассмеялся.

― Живешь поблизости?

― На Черч-стрит.

― Залезай на заднее сидение, и я отвезу тебя домой. Спасу твоих родителей от беспокойства.

Она сомневалась. Он видел, что инстинкты говорили ей не делать этого. Девочка заколебалась, они всегда делали это на миг, и сквозь него проскочила легкая волна паники. Он уже был готов завести машину и уехать, прежде чем она могла запомнить регистрационный номер, а затем собрался с мыслями и перешел к тактике, которая всегда работала: властному голосу, так как она привыкла подчиняться старшим.

― Не трать время, Кимберли, ― рявкнул он, ― садись в машину.

Он сделал серьезное выражение лица, как у важного человека, которым он был.

― Я не могу быть тут всю ночь.

Она сомневалась еще какое-то мгновение, а затем сдалась, желая избежать его неодобрения. Она прошла к дверце машины, располагавшейся за водителем. Он услышал, как она открылась, и шуршание ее юбки, когда она скользнула на сидение за ним, а затем мягкий щелчок закрывшейся двери.

― Мне кажется, ты закрыла ее неправильно, Кимберли, ― сказал он ей, его сердце громыхало, будто было готово взорваться, ― попробуй снова, милая.

Тишина. Ему не стоило использовать слово «милая»? Могла ли она расслышать нервозность в его голосе? Собиралась ли он сбежать? Он услышал, как дверь еще раз широко распахнулась, и на какое-то мгновение он был убежден, что она собирается сбежать, а затем с силой захлопнулась обратно, и она слегка вздохнула, как будто вложила в это все свои силы.

― Хорошая девочка, ― сказал он ей.

Он еще раз огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто не видел, как она садилась в машину. Ни души поблизости. Он завел двигатель и поехал. Он знал тихое местечко поблизости, где он сможет быстро вытащить ее с заднего сиденья и швырнуть ее в багажник, а затем у него будет время, чтобы перевезти ее в место, которое он выбрал: старый карьер. Никто не увидит и не услышит ее там.

Скоро он спасет еще одну девочку.

Страдай маленькое дитя с приходом меня.

***

Через три дня после первой полосы Тома, Хелен, наконец, перестала ждать, когда он позвонит ей, и отправилась в «Грейхаунд».

― Он вернулся в Лондон, любимица, ― Колин сказал ей по другую сторону бара.

― Он вернется? ― спросила она, игнорируя взгляды любопытных завсегдатаев «Грейхаунд».

― Не знаю, ― ответил он, ― но он забрал с собой все свои вещи. Сказал что-то о работе там, ― должно быть, он увидел разочарование на ее лице, потому что добавил: ― Думаю, он даст тебе знать.

― Спасибо, ― поблагодарила Хелен, не чувствуя такой уверенности в этом, как он.

***

― Я скажу тебе, что это, разрешишь? ― спросил констебль Тревор Уилсон, когда скомкал пакет из-под чипсов и выбросил пустую газету и жирную обертку из окна машины в ближайшие кусты.

― Если хочешь, ― ответил Брэдшоу, зная, что он скажет в любом случае, вне зависимости от его ответа.

― Трата моего времени, ― и он громко выдохнул, ― и твоего, ― добавил он, почти запоздало.

― У нас не так много выбора в этом вопросе? ― сказал Брэдшоу своему новому напарнику.

Винсент Эддисон все еще болел, так что два констебля уже три ночи подряд дежурили вместе, останавливая случайно выбранных автомобилистов, чтобы узнать, знают ли они что-либо об исчезновении пропавших девушек. Инспектор счел это необходимым, но они оба знали, что это было просто задание, чтобы отметить галочкой, так что старший инспектор Кейн мог сказать, что у него появилось несколько новых стратегий по поимке Ловца детей, теперь, когда он официально вел это дело. Суперинтендант Трелоу ушел и не вернулся. Дело запахло жареным, после той статьи в газете о фальшивом профессоре, и теперь все считали, что Трелоу был в шаге от гильотины.

Дело Мишель Саммерс было разрешено, и общественный интерес из-за тела-на-поле стал угасать, так что инспектор Пикок вывел Уилсона и Брэдшоу из команды «балласта» и переназначил их, вместе с несколькими менее важными членами большей команды. Шесть детективов теперь работали в парах на дорогах, соединяющих ключевые точки в расследовании дела о Ловце-детей, их страховали офицеры в форме, которые патрулировали эти «артерии», под этим названием маршруты были известны в диспетчерской.

Двое мужчин было на Дарем Роуд, в нескольких милях от Грейт Мидлтона, и пока что, за три ночи они остановили шестьдесят восемь автомобилистов. За исключением нескольких водителей, которые превысили скорость, и пары обычных извращенцев, у которых не было достойного объяснения тому, почему они шныряли по ночам, все, что они обнаружили преступной природы ― мужчину с сапогом, полным свинца, который он только что украл с крыши церкви.

Теперь они сидели в машине Брэдшоу с двумя офицерами полиции в форме, прикрывавшими их в полицейской машине, ожидая, следующего автомобилиста для остановки.

― Сколько у нас уже?

Брэдшоу проверил свои записи.

― Сегодня вечером восемнадцать, ― как раз тогда, когда автомобильные фары показались на виду на противоположном конце прямой длинной дороги, которую они блокировали.

― Твоя очередь, ― сказал Уилсон самодовольно, потому что сейчас начал хлестать дождь.

― Гребаный ад, ― простонал Брэдшоу, но все равно выбрался из машины.

Брэдшоу наблюдал, как автомобильные фары приближаются. Они двигались довольно быстро, так что он наклонился достаточно низко, чтобы поговорить с офицерами в полицейской машине, которые включили мигалку. Констебль Харрисон вышел с водительского сиденья. Приближающийся автомобилист увидел мигалку и начал замедляться, еще до того как достиг конусов и предупреждающего знака «Полиция. Остановитесь». Еще один знак со стрелочкой, привел его к обочине дороги, где Брэдшоу ждал, чтобы начать привычный круг вопросов. Харрисон стоял поблизости, держа фонарь.